...Погиб и кормщик, и пловец! Лишь я, таинственный певец, на берег выброшен грозою, я гимны прежние пою и ризу влажную мою сушу́ на солнце под скалою.
(АС Пушкин)
Элегия Андре Шенье
(вольное подражание André Marie de Chénier)
ЭЛЕГИЯ XX (В ДРЕВНЕМ ВКУСЕ)
Фети́ды пташки бьются в общем горе,
медоточивые алкиони́ды — девы моря,
их плачь о Ми́рто, гордый таренти́нец!
В Кама́рину — на остров сицилийцев
спешит корабль на звуки нежной флейты,
где ты о свадьбе грезил с вожделеньем.
Где платье белое припрятал под замо́к
и россыпь золота, — украсить им клинок,
для кос пшеничных — сладкие духи́…
Что ж, на корме она. Мольбы её глухи́,
взывает к звёздам. Ветер в мачту бьёт.
Она вдоль палубы — качается, бредёт
и, под матроса безнадёжный взвизг,
бросается стрелой в бурлящий низ.
Средь волн она, неистовый тарантул!
Там пе́рловым светилось адама́нтом
и билось тело с гребнем ледяным.
Фети́да смилосердилась над ним,
с дельфином отнесла его к пещере,
спасая от клыков морского зверя.
Призвав к себе прелестных нереи́д,
она про гибель сёстрам говорит;
ей будет ложем их пустынный мыс,
и нимф рыдания от горечи слились
в единый гул... им вто́рила волна.
Таков удел её! — ути́шилась она…
Увы! не быть тебе, красавица, невестой,
тут хладный камень поцелуев вместо, –
никто не поднесёт тебе кольца,
и не надеть тебе жемчужного венца.
André Chénier. ELEGIE XX (DANS LE GOÛT ANCIEN)
Pleurez, doux Alcyons, ô vous, oiseaux sacrés, Oiseaux chers à Thétis; doux Alcyons, pleurez Elle a vécu, Myrto, la jeune Tarentine! Un vaisseau la portait aux bords de Camarine: Là l'hymen, les chansons, les flûtes, lentement Devaient la reconduire au seuil de son amant. Une clef vigilante a pour cette journée Sous le cèdre enfermé sa robe d'hyménée, Et l'or dont au festin ses bras seront parés, Et pour ses blonds cheveux les parfums préparés. Mais, seule sur la proue invoquant les étoiles, Le vent impétueux qui soufflait dans les voiles L'enveloppe: étonnée, et loin des matelots, Elle tombe, elle crie, elle est au sein des flots. Elle est au sein des flots, la jeune Tarentule! Son beau corps a roulé sous la vague marine. Thétis, les yeux en pleurs, dans le creux d'un rocher, Aux monstres dévorants eut soin de le cacher. Par son ordre bientôt les belles Néréides S'élèvent au-dessus des demeures humides, Le poussent au rivage, et dans ce monument L'ont au cap du Zéphyr déposé mollement; Et de loin, à grands cris appelant leurs compagnes, Et les nymphes des bois, des sources, des montagnes, Toutes, frappant leur sein, et traînant un long deuil, Répétèrent hélas! autour de son cercueil. Hélas! chez ton amant tu n'es point ramenée, Tu n'as point revêtu ta robe d'hyménée, L'or autour de ton bras n'a point serré de nœuds, Et le bandeau d'hymen n'orna point tes cheveux.
Послесловие:
Картинка — репродукция картины итальянского живописца неоклассицизма Андреа Аппиани (1754-1817)
Марина Цветаева — Реквием (читает МашаМатвейчук)
Иван Тургенев. Нимфы (стихотворение в прозе)
Я стоял перед цепью красивых гор, раскинутых полукругом;
молодой зелёный лес покрывал их сверху донизу.
Прозрачно синело над ними южное небо; солнце с вышины играло лучами;
внизу, полузакрытые травою, болтали проворные ручьи.
И вспомнилось мне старинное сказание о том, как, в первый век
по рождестве Христове, один греческий корабль плыл по Эгейскому морю.
Час был полуденный… Стояла тихая погода. И вдруг, в высоте,
над головою кормчего, кто-то явственно произнес:
— Когда ты будешь плыть мимо острова, воззови громким голосом: «Умер Великий Пан!»
Кормчий удивился… испугался. Но когда корабль побежал мимо острова,
он послушался, он воззвал: — Умер Великий Пан! И тотчас же, в ответ на его клик,
по всему протяжению берега (а остров был необитаем) раздались громкие рыданья,
стоны, протяжные, жалостные возгласы: — Умер! Умер Великий Пан!
Мне вспомнилось это сказание…, и странная мысль посетила меня.
«Что, если и я кликну клич?» Но в виду окружавшего меня ликования
я не мог подумать о смерти — и что было во мне силы закричал: — Воскрес!
Воскрес Великий Пан! И тотчас же — о чудо! — в ответ на мое восклицание
по всему широкому полукружию зелёных гор прокатился дружный хохот,
поднялся радостный говор и плеск. «Он воскрес! Пан воскрес!» —
шумели молодые голоса. Всё там впереди внезапно засмеялось,
ярче солнца в вышине, игривее ручьев, болтавших под травою.
Послышался торопливый топот лёгких шагов, сквозь зеленую чащу
замелькала мраморная белизна волнистых туник, живая алость обнаженных тел…
То нимфы, нимфы, дриады, вакханки бежали с высот в равнину…
Они разом показались по всем опушкам. Локоны вьются по божественным головам,
стройные руки поднимают венки и тимпаны — и смех, сверкающий,
олимпийский смех бежит и катится вместе с ними… Впереди несётся богиня.
Она выше и прекраснее всех, — колчан за плечами, в руках лук,
на поднятых кудрях серебристый серп луны… Диана, это — ты?
Но вдруг богиня остановилась… и тотчас, вслед за нею, остановились все нимфы.
Звонкий смех замер. Я видел, как лицо внезапно онемевшей богини покрылось
смертельной бледностью; я видел, как опустились и повисли её руки,
как окаменели ноги, как невыразимый ужас разверз её уста, расширил глаза,
устремленные вдаль… Что она увидала? Куда глядела она?
Я обернулся в ту сторону, куда она глядела… На самом краю неба,
за низкой чертою полей, горел огненной точкой золотой крест
на белой колокольне христианской церкви… Этот крест увидала богиня.
Я услышал за собою неровный, длинный вздох, подобный трепетанию лопнувшей струны, —
и когда я обернулся снова, уже от нимф не осталось следа…
Широкий лес зеленел по-прежнему, — и только местами
сквозь частую сеть ветвей виднелись, таяли клочки чего-то белого.
Были ли то туники нимф, поднимался ли пар со дна долин — не знаю.
Но как мне было жаль исчезнувших богинь!
*(1) алкиониды — в древнегреческой мифологии семь дочерей великана Алкионея. Когда Алкионей был убит Гераклом, они бросились в море, и Амфитрита (жена Посейдона) превратила их в алкион; в греческой мифологии алкиона — это название птицы, являющейся символом мира и спокойствия. В литературе и искусстве алкиона часто изображается как прекрасная птица с ярким оперением и длинным клювом, а ещё так в старину называли голубых зимородков, небольших большеголовых птичек, живущих у воды. *(2) Фети́да в древнегреческой мифологии — морская нимфа, по фессалийскому сказанию — дочь кентавра Хирона. «Нижняя часть её туловища мыслилась чешуйчатой, как у рыб». Она плавала на дельфине, из послегомеровских сказаний известно, что с её помощью аргонавты успешно пробились через пролив мимо Сциллы и Харибды. Фетида была послана богиней Герой на помощь аргонавтам. *(3) Мирто — вакханка, одна из спутниц Диониса — в древнегреческой мифологии бога растительности, виноградарства, виноделия, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза, а также театра. *(4) тарентиец — в 280 году до н.э. между Римом и Тарентом (греческой колонией на юге Италии) разгорелся пограничный конфликт. Тарентийцы обратились за помощью к Пирру. Собрав многочисленное войско, эпирский царь высадился в Италии, чтобы принудить Сенат к миру. За 5 лет между Римом и Эпиром развернулось три масштабных сражения, во всех столкновениях фаланги Пирра одержали победу над римскими легионами. Риму пришлось временно отказаться от попыток завоевания греческих колоний. Однако стоило Пирру вернуться на Балканы, как римляне возобновили экспансию и за 3 года оккупировали всю Италию. Согласно Плутарху, в одном из своих сражений Пирр понёс столь значительные потери, что воскликнул: «Ещё одна такая победа, и я останусь без армии!». Так и сложилась поговорка "Пиррова победа". Дело в том, что историю Пирровой войны знают из трудов римских историков, живших в I-II веках н.э. Все три битвы Пирр выиграл полностью и безусловно. Однако в целом войну он всё же проиграл. Оценивая конечный результат, римляне и дали действиям грека негативную оценку. *(5) Кама́рина — античный город, располагавшийся на южном побережье Сицилии возле современного города Виттория. *(6) адамант (от греч. adamas; устар.) — алмаз, бриллиант; употреблялось в переносном смысле о человеке, твёрдом в своих убеждениях. *(7) нереи́ды — в древнегреческой мифологии морские божества, нимфы, дочери Нерея и океаниды Дориды. Они часто сопровождают Посейдона, бога моря, и могут быть дружелюбными и полезными морякам, как например, аргонавтам в их поисках Золотого руна.
