Похоронные плачи запевает вьюга над пустыней, и по савану саван устилает, холодный и синий. И тоскуют ослепшие деточки, в волосиках снежных; и ползут они с ветки на веточку – не жалко ей нежных. Засыпает снегами колючими незрячие глазки; и ныряют меж тучами-кручами голубые салазки. И хоронятся зяблые трупики – ни счёту, ни краю… …Не кричи, я баюкаю, глупенький! Ой, баюшки-баю.
(Алексей Толстой. Колыбельная)
пробелы воспитания
Утром трём глаза спросонок: страшно тихо... это ж — знак!
Знать, проснулся наш бесёнок, знать, на кухне — кавардак!
Мы бежим, швыряя стулья, в наш семейный пищеблок, –
слышим: ж-ж-ж.... как будто улей кто-то в кухню приволок.
То "шайтан" всея квартиры, в измельчитель сунув кость,
пританцовывал игриво, а под мойкой всё рвалось!
Из муки построил крепость, из печеньков — каземат,
артиллерию из хлеба, — просадил весь провиант!
…Скушав кашу, энерджайзер вышел в садик погулять,
загремел, как гонг китайский, матерясь, соседкин зять, –
прыгал подле, как медведка: наш разбойник и прохвост
ихнему коту в беседке поджигал лучиной хвост!
Что поделать нам с детиной? В прошлом месяце — ей-ей!
Он развёл костёр в гостиной, развернув палатку в ней
из портьер любимых самых… Он из шкафа их достал, –
вызвав приступ у грандмамы, — погрузил её в астрал!
Прапраде́ду — ветерану залепил картошкой в лоб,
раззуделись разом раны у бедняги: «Лучше в гроб!!!» –
тот кричал на всю округу, слышно было до Москвы!
Робко жались мы друг к другу: крестник деда — замглавы…
Благо дом у нас огромный, — места вдо́сталь сорванцу, –
для забав там много комнат, хоть борись там, хоть танцуй.
Вот уж вечер... наш чертёнок прёт на скейте напролом, —
спать ложись, пострел! бесёнок! От тебя вверх дном весь дом!
Послесловие:
Картинка — коллаж из кадров советской кинокомедии режиссёра Леонида Гайдая «Деловые люди» 1962 года, снятого по новеллам великого американского писателя-сатирика О. Генри. На иллюстрации — подборка из сцен сюжета о «Вожде краснокожих».
Александр Башлачёв — Посошок
Фёдор Сологуб. Жуткая колыбельная
Не болтай о том, что знаешь, тёмных тайн не выдавай.
Если в ссоре угрожаешь, я пошлю тебя бай-бай.
Милый мальчик, успокою болтовню твою
и уста тебе закрою. Баюшки-баю.
Чем и как живёт воровка, знает мальчик, — ну так что ж!
У воровки есть верёвка, у друзей воровки — нож.
Мы, воровки, не тиранки: кро́ви не пролью,
в тряпки вымакаю ранки. Баюшки-баю.
Между мальчиками ссора жуткой кончится игрой.
Покричи, дитя, и скоро глазки зоркие закрой.
Если хочешь быть нескромным, Ангелам в раю
расскажи о тайнах тёмных. Баюшки-баю.
Освещу ковёр я свечкой. Посмотри, как он хорош.
В нём завернутый, за печкой, милый мальчик, ты уснёшь.
Ты во сне сыграешь в прятки, я ж тебе спою,
все твои собрав тетрадки: — Баюшки-баю!
Нет игры без перепуга. Чтоб мне ночью не дрожать,
ляжет добрая подруга здесь у печки на кровать,
невзначай ногою тронет колыбель твою, –
милый мальчик не застонет. Баюшки-баю.
Из окошка галерейки виден зев пещеры той,
над которою еврейки скоро все поднимут вой.
Что нам, мальчик, до евреек! Я тебе спою
слаще певчих канареек: — Баюшки-баю!
Убаюкан тихой песней, крепко, мальчик, ты заснёшь.
Сказка старая воскреснет, вновь на правду встанет ложь,
и поверят люди сказке, примут ложь мою.
Спи же, спи, закрывши глазки…. баюшки-баю.
