Мне нагадали, не во сне – воочию,
по пьянке, кажется, теперь мне все равно:
«В заснеженном лесу и лунной ночью
мне будет откровение дано».
Подумал – «не серьезно», но, с отсрочкой,
«Олегом Вещим», вспомнил про «коня»,
я в лес поехал лунной зимней ночью –
«змея – в мороз – тут песнь не про меня».
Вошел. В сугробах утопают ноги.
Мороз, но тянет вглубь – не удержать,
по тропочке, ведущей от дороги,
полез, прося в защиту – Божью Мать.
И жар в груди, и лижет веки ветер,
а по стволам морозным эхом шаг,
лаская снег, по шапкам спящих веток
лунатиком скользит моя душа.
А в темноте тропинка тает жерлом,
в вершинах лунный плавится узор,
и прямо в душу смотрит напряженно,
слепого, устремленный в небо, взор.
Мой взор расширен, как испуг на пленке,
невидящий, я впитываю все,
и слышу – мне из вечности потомки –
за несвершонность – предъявляют счет.
Он гулким эхом прозвучал трехкратно.
Я – в страхе замер, словно у межи,
мгновенно взмок, и повернул обратно,
с одною мыслью, что профукал жизнь.
|
