. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я знала всех — от Моисея до Будды, нас триллионы, если хочешь — лови! Я размножалась ещё до Камасутры, все шлюхи — это дети любви. Я вершина пищевой цепочки, смысл эволюции, — живучей всех. Мой мозг — запятые и точки: вниз-вверх, влево-вправо, вниз-вверх… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(ДДТ. Муха)
про Муху и не только
(по "следам" Корнея Чуковского)
Осуждали ско́пом Муху, мол, судьба её — чернуха,
что назойлива несносно, что детей растит в навозе...
Так бы в сраме и жила, если б рублик не нашла, –
тут же вмиг всё изменилось, ведь богатство — мощь и сила!
Многим станешь ты мила́, коль деньжат всем раздала…
Глянь, — святая простота! Плут ведь хвалит неспроста,
он готов за щедрый куш вам напле́сть любую чушь, –
растрезвонит про любовь, что, мол, жизнь отдать готов,
знайте, всё это — враньё, прибыль он свою пропьёт
и не вспомнит про должок, прежний разнесёт слушок,
что б унизить, оскорбить, и.… порвётся "счастья" нить!
А узнает про наличность рэкетир иль вор циничный,
он, как тать в ночи́, придёт, — ждёт вас плен тугих тенёт…
Вот простейшая наука: даже если вы — не муха,
коль деньгу́ нашли чужую, не владейте ей, рискуя, –
Мухе (хоть и спас Комар) долго помнился кошмар…
Не в деньгах Фортуна, точно! И бабло — продукт побочный.
Счастье — в Радости детей, в безграничной Доброте.
Не растите их в коры́сти! Чтобы стали альтруисты, –
знали ценность жизни каждой — богатеев, бедных граждан.
Помогали б всем и сразу добровольно, без приказа,
чтобы было кем гордиться, а не прятать в страхе лица
от стыда и от бесчестья, нервной мучаясь боле́стью,
что ваш дом — обитель зла… Вот такие, брат, дела…
Мухе тот урок — во благо, хоть намучилась бедняга,
но порок был рассекречен, – разбежалась пулей нечисть,
хорошо нашёлся "рыцарь", не спешащий подло скрыться...
Чтоб цвела в душе любовь, существуй в ладу́ с собой!
А Чуковскому Корнею — и за стих, и за идею —
наш респект и уважуха, пусть живёт в достатке Муха!
Послесловие:
Леонид Филатов. Пародия на "Муху-Цокотуху" (в манере Юрия Левитанского)
Вот начало фильма — дождь идёт.
Муха вдоль по улице идёт.
Крупный план. Усталый профиль Мухи.
Ей за тридцать лет. Она не в духе.
В том, как она курит и острит,
чувствуется скепсис и гастрит.
Дальше в фильме вот что происходит:
Муха в луже денежку находит.
Крупный, — невозможно крупный план.
В голове у Мухи зреет план.
Магазин. Изделья из фаянса.
Тошнотворный запах декаданса.
За прилавком — грустный продавец.
Неврастеник. Умница. Вдовец.
В том, как он берёт у вас червонец,
чувствуется Чехов и Чюрлёнис.
Просмотрев предложенный товар,
Муха выбирает самовар.
Продолженье фильма в том же духе.
Муха дома. Мы — в гостях у Мухи.
Том Хемингуэя. Бюст Вольтера.
Сиротливый привкус адюльтера.
Тонкая французская игра:
Муха в ожиданье Комара.
Он приходит. Он снимает плащ.
Он провинциален и ледащ.
В том, как он стыдится сантиментов,
чувствуется бремя алиментов.
Тихо. Он молчит. Она молчит.
Самовар тем более молчит.
Он вздыхает. Муха понимает.
И из шкафа чашки вынимает.
Пьют без разговоров — молча пьют.
Общий план. Всеобщий неуют.
За окном в мерцанье сонных луж
чувствуется острый Клод Лелюш.
Николай Заболоцкий. Царица мух
Бьёт крылом седой петух, ночь повсюду наступает.
Как звезда, Царица мух над болотом пролетает.
Бьётся крылышком отвесным остов тела, обнажён,
на груди пентакль чудесный весь в лучах изображён.
На груди пентакль печальный между двух прозрачных крыл,
словно знак первоначальный неразгаданных могил.
Есть в болоте странный мох, тонок, ро́зов, многоног,
весь прозрачный, чуть живой, презираемый травой.
Сирота, чудесный житель удалённых бедных мест,
это он сулит обитель мухе, реющей окре́ст.
Муха, вся стуча крыла́ми, мускул грудки развернув,
опускается кругами на болота влажный туф.
Если ты, мечтой томим, знаешь слово Элоим,
муху странную бери, муху в банку посади,
с банкой по́ полю ходи, за приметами следи.
Если муха чуть шумит — под ногою медь лежит.
Если усиком ведёт — к серебру тебя зовёт.
Если хлопает крылом — под ногами злата ком.
Тихо-тихо ночь ступает, слышен запах тополей.
Меркнет дух мой, замирает между сосен и полей.
Спят печальные болота, шевеля́тся корни трав.
На кладби́ще стонет кто-то телом к холмику припав.
Кто-то стонет, кто-то плачет, льются звёзды с высоты.
Вот уж мох вдали маячит. Муха, муха, где же ты?
