По рифмам пробегая то и дело,
О Музе призадумался поэт.
И вдруг, она в окно к нему влетела:
"Ты не меня случайно ждешь? Привет!
Скорей садись, пиши, я продиктую:
Она его любила всей душой,
И он любил, но не Её — другую,
А уши Ей завешивал лапшой.
А вот сюжет из серии пейзажей:
Под солнцем обнаженная земля
Вновь после воздержанья ждет, когда же
Поглубже вспашут вешние поля…
Что говоришь? Двусмысленные строчки?
В том вся и соль! Ты слушай, да пиши:
Дрожат от вожделения листочки,
Все жаждут солнца — праздника души.
А вот тебе еще — из ниоткуда,
Из ничего: прозрачный воздух свеж,
Согрет надеждой — не сюжет, а чудо! —
Витает мысль белых стаек меж,
Кружится надо всеми, словно птица,
И тень ее в открытую тетрадь
Из-под пера писателя ложится…"
"Ложится… не мешало бы поспать!"
"Да ты лентяй! Уже четыре ночи? —
Какой сюжет! — Водоворот минут…
Ну ладно, уж поспи, коль очень хочешь,
Часок - другой, а я помыслю тут".
И с той поры писатель окрыленный
Не спал, не ел, не пил… — нет! пил (чуть-чуть) —
Все смысл искал во всем определенный,
Записывал возвышенную муть.
Но как-то раз — наверное, спросонья —
Настырной Музе крылья обрубил.
Он прокричал: "Отстань! Меня не тронь, я
Устал настолько, что тебя б убил!"
Потом, когда немного отоспался,
Вновь — по привычке — взялся за перо,
Но стих уже как прежде не писался,
Сюжетов новых не было — зеро!
Поэт строчил, пытаясь выжать соки
Из пустоты, из круглого нуля,
Но становились, глядя в эти строки,
Еще красней тетрадные поля.
И вот, прекрасным утром: "Муза! Здравствуй!!!
Прелестная помощница моя,
Вернулась! Мной опять всецело властвуй!"
" Да нет, дружок, не Муза — Шиза я, —
Сказала нимфа бедному писаке,
Порхая над распахнутым окном —
Я Шиза, обо мне узнает всякий,
Кто будет долго думать об одном".
На что поэт ответил: "Ну и что же?
Считаешь, отвертелась? — НИФИГА!
Гони сюжет! Вы с Музой так похожи…
Хи-хи… ха-ха-ха… га-га-га-га-га!"
От муз своих спасенья не ищите!
Чтоб ваш крылатый светоч не исчез,
Коль рядом вдохновение — пишите,
Не прерывайте творческий процесс!
|
