Arthur Rimbaud
Le dormeur du val
C'est un trou de verdure où chante une rivière,
Accrochant follement aux herbes des haillons
D'argent ; où le soleil, de la montagne fière,
Luit : c'est un petit val qui mousse de rayons.
Un soldat jeune, bouche ouverte, tête nue,
Et la nuque baignant dans le frais cresson bleu,
Dort ; il est étendu dans l'herbe, sous la nue,
Pâle dans son lit vert où la lumière pleut.
Les pieds dans les glaïeuls, il dort. Souriant comme
Sourirait un enfant malade, il fait un somme :
Nature, berce-le chaudement : il a froid.
Les parfums ne font pas frissonner sa narine ;
Il dort dans le soleil, la main sur sa poitrine,
Tranquille. Il a deux trous rouges au côté droit
Артюр Рембо
Спящий в ложбине
Дыра в кустах. Наверно, от снаряда.
В неё видна беспечная река,
текущая внизу долины, рядом.
В лохмотьях трав и дол, и берега.
В ложбине, с головой зарывшись в травы,
солдат спит под ореховым кустом.
Спит, как малец, уставший от забавы;
с запёкшимся, чуть приоткрытым ртом
он спит в цветочно-травяной кровати.
Подошвы в изумрудном кресс-салате.
Природа! Ты солдата не буди!
Он запахам земли родной не внемлет,
под нестерпимо жарким солнцем дремлет,
рукой зажав две раны на груди.
Arthur Rimbaud
LES CORBEAUX
Seigneur, quand froide est la prairie,
Quand dans les hameaux abattus,
Les longs angélus se sont tus...
Sur la nature défleurie
Faites s'abattre des grands cieux
Les chers corbeaux délicieux.
Armée étrange aux cris sévères,
Les vents froids attaquent vos nids !
Vous, le long des fleuves jaunis,
Sur les routes aux vieux calvaires,
Sur les fossés et sur les trous
Dispersez-vous, ralliez-vous !
Par milliers, sur les champs de France,
Où dorment des morts d'avant-hier,
Tournoyez, n'est-ce pas, l'hiver,
Pour que chaque passant repense !
Sois donc le crieur du devoir,
О notre funèbre oiseau noir !
Mais, saints du ciel, en haut du chêne,
Mât perdu dans le soir charmé,
Laissez les fauvettes de mai
Pour ceux qu'au fond du bois enchaîne,
Dans l"herbe d'où l'on ne peut fuir,
La défaite sans avenir
Артюр Рембо
ВОРОНЫ
Мой Бог, когда метель седая
взъярится в мёртвых деревнях
последним жителям на страх,
обрушь с небес воронью стаю,
лавину воронов своих
на белизну полей немых.
А вы, небесных сил посланцы,
чей крик тревожен, зол и строг,
летите вдоль пустых дорог
над необъемлемым пространством,
над руслами замёрзших рек,
чтоб вас увидел человек,
идущий по французским землям,
где сном необоримым спят
тела погубленных солдат,
чью гибель разум не приемлет;
чтоб птиц господних хриплый крик
был слышен в мире каждый миг.
Но как совьют другие птицы
весной гнездо в ветвях дубов,
то вы, охранники гробов,
смертей жестоких очевидцы,
им не мешайте – пусть поют
тем, кто обрёл в земле приют…
Arthur Rimbaud
Ma Bohème
Je m’en allais, les poings dans mes poches crevées;
Mon paletot aussi devenait idéal;
J’allais sous le ciel, Muse! et j’étais ton féal;
Oh! là là! que d’amours splendides j’ai rêvées!
Mon unique culotte avait un large trou.
Petit Poucet rêveur, j’égrenais dans ma course
Des rimes. Mon auberge était à la Grand-Ourse.
Mes étoiles au ciel avaient un doux frou-frou.
Et je les écoutais, assis au bord des routes,
Ces bons soirs de septembre où je sentais des gouttes
De rosée à mon front, comme un vin de vigueur;
Où, rimant au milieu des ombres fantastiques,
Comme des lyres, je tirais les élastiques
De mes souliers blessés, un pied près de mon cœur!
Артюр Рембо
Моя богема
Я шёл, в карманы брюк засунув кулаки;
пальто на мне сидело идеально.
Любимцем Музы был вполне реальным,
и о любви мечтал невзгодам вопреки.
Дыра зияла на единственных штанах.
Шёл мальчик-с-пальчик, в облаках витая,
со звёздами бесед не избегая
и размышляя о грядущих временах…
Улечься б на обочине дороги,
вести с бесплотной Музой диалоги,
росу со лба стирая и щеки,
и подводя печальные итоги,
тянуть, как струны, тонкие шнурки,
прижав к груди худые башмаки...
Богема (фр. bohème - букв. цыганщина) -
необщепринятый, эксцентричный стиль жизни
Arthur Rimbaud
PREMIERE SOIREE
Elle etait fort deshabillee
Et de grands arbres indiscrets
Aux vitres jetaient leur feuillee
Malignement, tout pres, tout pres.
Assise sur ma grande chaise,
Mi-nue, elle joignait les mains.
Sur le plancher frissonnaient d'aise
Ses petits pieds si fins, si fins.
Je regardai, couleur de cire,
Un petit rayon buissonnier
Papillonner dans son sourire
Et sur son sein - mouche au rosier.
Je baisai ses fines chevilles.
Elle eut un doux rire brutal
Qui s'egrenait en claires trilles,
Un joli rire de cristal.
Les petits pieds sous la chemise
Se sauverent: "Veux-tu finir!"
La premiere audace permise,
Le rire feignait de punir!
Pauvrets palpitants sous ma levre,
Je baisai doucement ses yeux:
Elle jeta sa tete mievre
En arriere: "Oh! c'est encor mieux!...
Monsieur, j'ai deux mots a te dire..."
Je lui jetai le reste au sein
Dans un baiser, qui la fit rire
D'un bon rire qui voulait bien...
Elle etait fort deshabillee
Et de grands arbres indiscrets
Aux vitres jetaient leur feuillee
Malignement, tout pres, tout pres.
Артюр Рембо
ПЕРВЫЙ ВЕЧЕР
Она была в дезабилье;
едва-едва была одета.
В изящном кружевном белье.
Клён сквозь окно ей слал приветы.
На стуле сидя, чуть дрожа,
слегка прикрыла грудь рукою.
Как кожа ног была свежа!
Спадали волосы волною.
Я видел, как закатный луч
ласкал взволнованные груди.
Как бабочка он был летуч,
и мне подумалось о чуде.
Поцеловал лодыжки ног.
Она внезапно рассмеялась.
Смех был бесстыден и жесток.
Девчонка явно забавлялась.
И ноги под сорочкой скрыв,
сказала строго: – Прекратите!
Но я не смог сдержать порыв.
Я был в изрядном аппетите.
Я целовал её глаза…
Бедняжка сладко трепетала:
– О, Боже мой, о небеса… –
она в смущенье повторяла.
– Месье! Два слова Вам сказать…
Но я приник губами к лону…
Наш первый вечер. Благодать
для поцелуев и влюблённых…
…Она была в дезабилье;
едва-едва была одета.
В изящном кружевном белье.
Клён сквозь окно нам слал приветы...
|
лишь темные ложбины
погостить влекут весь наш век,
но в тщете кустами зарастают...
.
.
ни слова больше не скажу, я дал обет молчать...
.
.
Здравствуй, Юра!
Что тут сказать? Всё сказано уже...
.
.
ложбина хороша лишь там,
где путник ищет глоток воды
из звонкого ручья...
.
.