Найди мою заблудшую любовь,
в старинных книгах отыщи страницы,
моя гордыня, мне не прекословь,
найди её, она ведь там хранится.
Не говори, что «надо всё забыть —
былое спит, ему во снах отрадно».
Но из былого тоненькую нить
прядёт, не уставая, Ариадна.
На этой нити много узелков —
напоминаний совести колючей
о том, как был горяч и бестолков
и почитал за провиденье случай.
Ошибок понаделал несть числа,
рубил с плеча, не признавая пауз,
река судьбы, казалось мне, несла
мой челн в страну без зависти и кляуз.
Но мне гордыня застила глаза —
не видел ту, которой был я до́рог:
в очах её сияла бирюза,
из сердца изгоняя мглу и мо́рок.
А я зачем-то шёл в иной предел,
ища пути в златые палестины,
я песни звонче выдумать хотел,
и написать прекраснее картины.
…Теперь пора итожить долгий путь,
признать, что был глупцом закоренелым,
но бирюзу в глазах мне не вернуть.
И времена, окрашенные белым.
© Август 2024 г.
|
проползет коровка,
бирюзовые глаза
под пшеничной челкой
буду долго вспоминать
на лесной поляне,
что была нам как кровать...
И легко так станет,
что я в небо поднимусь,
расправляя крылья,
светлые как солнца грусть,
как ветра ковыльи,
что прозрачны и легки,
что уносят мысли,
будто это мотыльки
покоряют выси;
и, не опалив крыла,
достигают цели,
чтоб коровка проползла
по густой постели,
чтоб летела стрекоза,
шелестя крылами,
и под челкой бирюза
не зашлась слезами. )