Пасьянс

Специально вырвал кусок из "Сказания... №16.

Среди певцов Володька был несмел…
Стал соловьём горластым ради мамы.
Но пионером в школьном хоре пел,
Растягивая рот в пределах гаммы.
Он понимал, что не способен петь,
Ведь Бог не дал – ни голоса, ни слуха…
И в детстве не какой-нибудь медведь,
А целый трактор переехал ухо!
Стыдливо путал ноты «ми» и «соль»,
Крещендо пел взамен диминуэндо.
Вздымает грудь – и сотни сверх басов
Скользят от звука к звуку как глиссандо.
А как ударит по́ полу ногой
И вмиг раскинет руки на полсцены –
Весь хор молчит от страха неживой,
Пока он прокричит свои катрены…
Директор школы Вову уважал,
Ведь видел в парне яркое светило:
– Сейчас парнишка скромненький и мал,
А вырастет – покажет ум и силу!

… И в армии, чтоб как-то сачковать,
Пиит пристал до хора вундеркиндов.
Подняла песню на высоты рать,
А запевала перед строем Линда.
Любил Вован на задницу смотреть,
Когда солистка поклонялась залу…
Мечтал, пуская слюни – как медведь,
О сексе их взаимном поначалу.
Но как узнал, что генерала дочь –
Оставил вмиг коварную затею
И проводил с другой девчонкой ночь,
Читая словоблудства ахинею…
Назавтра в хоре рот свой открывал,
Играл бровями, так искрил глазами,
Что сам дивизионный генерал
Рыдал от «Взвейтесь, соколы, орлами».
Лишь капитан-хормейстер понимал:
У Вовы нет таланта до напевов!
Не зря ж его при хоре содержал,
Ведь спал гусар с его дочуркой Евой.

… Забудем, всё ж, армейские года,
Что канули в историю Союза…
Опять пииту шанс на сцене дан,
Чтоб пел он голосистей, чем Карузо.
Договорилась мама за сынка,
И выбила достойную зарплату…
Счастливая у матушки рука,
Ведь всё решала быстро и по блату.
Купили Вове дорогущий фрак,
И «бабочку» с рубашкой от Версаче.
А на туфлях сверкал лучами лак,
И стал певец Володька сущий мачо!
Пока в «гримёрке» голос распевал,
Ему яиц из ресторанной кухни
Подвёз к ДК огромный самосвал,
Шофёр занёс два ящика: – Не трухни!
– Давай ещё бутылку коньяка,
Пока мамаши нет со мною рядом!
И потянулась к выпивке рука
К яичкам, что белели крупным градом…
Когда залил глаза до красноты,
А яйцами заполнил весь желудок,
Он стал, как прежде, сам с собой на «ты»,
И крикнул директрисе: – Петь не буду!

… Когда же маму к сыну подвели –
Старушка всполошилась не на шутку:
– Доколе подводить ты будешь, блин?
А то меж ягодиц засуну дудку!
Певец, конечно, сразу протрезвел,
На сцену вышел, поклонился людям
И тут же мощным басом песню спел
Назло всем ожиданиям и бедам!
Звучал оркестр на сотни децибел,
Дрожали стены, потолок и люстра,
Ведь пел Володька так, как он хотел,
Чтоб заработать за концерт «капусты».
О фонограмме же никто не знал,
Лишь звукорежиссер и концертмейстер.
Усердно Вова прыгал и махал
Ногами и руками словно мастер…
И был триумф, призванья и цветы,
«Срубил» деньжат гусарушка за год!
… Хочу спросить читателя: – А ты
Сумел бы так дурачить весь народ?!