Ну что, брат-поэт, воспарим на пару? Не страшно, что ночь, фонари проспектов
Приватно эстамп мне напомнят старый… Желтеющей вырезкою газетной,
По памяти – шупальцами тумана, поблёкшего стиля вчерашней лужей,
Где было, плескался птенец-подранок, но – скованной ныне внезапной стужей.
Обрывками дней, под налётом пыли, под патиной потуги игр «в святоши»,
Где душ благородство слезой умыли, сиротства мурашками из-под кожи –
Раним брат-поэт… Особливо словом… Строфою отчаянья пляшут мысли,
Сорви-головой-воробьём готово слететь непечатное и подвиснуть
Дамокловым острым по-над обидой… Но горько обид гнездованья место –
Души во глубинах твоё либидо – опарой «дрожжит», заполошит «тесто»:
Струной обнажённого гневно нерва, возвысив до визга свой тон во брани,
Теряет последнее в битве «первых», оставшись в исподнем, рубаха-парень!
Гравюрностью красок – подход ущербный! – судите не строго и не предвзято:
Поэт маскировкой владеет скверно, без вычурных тонкостей дипломатий
Он, попросту, голову с плеч любому снести не преминет, в ряду калашном,
И после баталий – в дороге к дому – подолгу еще он строфою «машет»!
Прости, брат-пиит, критиканов слюни, что брызжут порою сродни фонтану,
Не свежестью, пахнет порой безумьем источник благих намерЕний, странных…
С тобою подняться хочу я в небо, над крышами города вязкой ночью,
И «пиррову» в глупых боях победу не вспомним… Фонарные многоточья
О том, что прожить не единым хлебом, с тобою, мой брат, мы пытались вечно,
Напомнят. И петь – только на потребу толпы, чья привязанность скоротечна,
Ничтоже сумняшеся – не пристало. Молве злопыхалой – покажем кукиш!
Мы лучше прогулку начнём с начала! В дорогу, мой друг!
***
P.S. Встречный ветер любишь? |
