Из самого сердца этого тёмного безлюдного школьного двора
Я могу услышать библиотеку, жужжащую в ночи,
Невероятный хор авторов, бормочущий внутри своих книг,
Вдоль неосвещённых полок, в алфавитном порядке,
Джованни Понтано, а следом сразу Александр Поуп,
Дюма следом за своим сыном, каждый застёгнут
В своё индивидуальное пальто, вместе создающие
Колоссальное низкое созвучие языков.
Я представляю себе читающего человека,
Его ноги на столе, голова наклонилась по ветру книги,
Он пребывает в двух мирах, держась за верёвку от своей петли,
Как суицид любовников пропитывает страницу,
Или прикуривая сигарету посреди теоремы,
Он блуждает от абзаца к абзацу,
Словно разгуливая по бесконечному лабиринту комнат.
Я слышу голос моей матери, читающей мне,
Сидя в кресле возле кровати, книги о лошадях и собаках,
И внутри её голоса лежали другие отдалённые звуки,
Ужас горящей конюшни в ночи, лай собак,
Что проносится на волоске от речи.
Я наблюдаю себя, строящего книжные полки в колледже,
Стены в других стенах, как дождь, что питает
Новую Англию, или себя, стоящего в книжной лавке в плаще.
Я вижу всех нас, читающих самих себя вдалеке от самих себя,
Растягивающихся по кругу, излучающему свет, чтобы найти больше света,
Пока линия слов не станет тропинкой, усыпанной крошками,
По которой мы пересечём эти снежные поля страницы.
Когда вечер накрывает деревья своей тенью,
Маленькие серые птицы спускаются с веток,
Собирают эти крошки, и мы должны прислушаться,
Чтобы узнать голоса мальчика и его сестры,
Уходящих всё дальше, в полный опасностей лес. |
