Это – стихотворение романное... Оно не из цикла...
Такие стихи появлялись в тот момент, когда проза моя заканчивалась на страничке – и начиналось воспарение... Объяснить причину трудно... Скорее всего, это была следующая ступенька моего сочинительства... И поэтому же я не мог называть себя поэтом... Этот стих, получается, о моей героине...
Тогда, я помню, она уезжала в поликлинику на работу, а я, как бы неизменно, провожал её и встречал. Поначалу она просила даже меня, чтобы я проехал с ней в троллейбусе – и на нём же возвратился назад. А поскольку нужно было добираться до её районной поликлиники почти через весь город, то, как бы на кольце (закруглении) троллейбуса, мы и прощались. Обычно до вечера...
Почему она просила меня писать ей стихи, я и теперь не понимаю. Хотя ведь говорил я, что не умею – и пишу только прозу...
Об этом мне не судить, конечно. Вероятно, в ней срабатывало мистическое женское чутьё, которое нам, мужикам, не дано. Можно только сказать, что всем своим обликом она буквально излучала поэзию...
Воистину, мы, мужчины, лишь отражаем или (и) преломляем женское желание. Кто из нас этому категорически сопротивляется, тот рискует никогда не понять женщину.
Обычно я выходил из домика, садился на проваленное крылечко, и слушал, слушал её. Она никогда не замолкала, но, удивительно, никогда не мешала ни моей сосредоточенности, ни мне. Удивительное и редкое свойство очень немногих людей. Она умела не зацепить во мне никакие болевые точки.
И тогда я всё ещё не знал истинной причины появления неожиданной последней строфы. Часто так бывает, что пишешь как бы на предчувствии, предугадывая прошлое – видимо, витает информация подобного рода даже в воздухе, которым мы дышим.
Я читаю ей стихи... Но женщину интересует другое. На этот спектакль о собственной жизни она торопится, чтобы не опоздать.
