Я выпрыгнула из себя как из окна...
Одна, и только я одна об этом знала,
что я летать умею.
Навстречу мне летели дни и птицы
и щекотали крыльями мне душу.
Как конфетти, летели сверху мысли
и оставались на моей ладони.
О Боже, как красивы облака!
Они телесны, я их ощущала...
Кружила долго я над Чёрным морем
и любовалась облаком снаружи,
и всё-таки решилась и вспорола
то облако.
И высыпались перья.
Их ветер подхватил и бросил в море.
Нет, он не бросил, он воткнул их в море.
Все думали, что это паруса,
о парусной регате говорили,
А я всем сверху просто улыбнулась
И улетела...
Выяснить хотела:
зачем дано умение летать.
И получилось долететь до горизонта...
Здесь обрывалось всё, и даже крылья -
Так вот чем набивают облака!
Мне страшно было с крыльями расстаться,
я плакала...
Так вот откуда дождь!
И всё же я решилась сбросить крылья
И выпрыгнула снова из себя, как из окна.
И я попала в вечность…
Впервые я увидела цвет белый,
без примеси любых других цветов.
Я ощутила пустоту, как воду,
что сквозь меня текла и растворяла...
Я осознала: тень я не бросаю,
поскольку свет снаружи и внутри
был равен мне и вечному покою.
Мне формулу покоя показали
за то, что я над вечностью трудилась.
2
Но только там, где оставляешь крылья,
чиста твоя душа, но одинока,
ведь ты ещё цепляешься за тени –
своих желаний.
Помню ночью белой
бродила я, а рядышком – надежда,
хотя её давно я потеряла.
Неведомо, зачем она вернулась?
А ночь была – белее не бывает…
Не ночь, а я наряжена невестой.
И в белом платье тысяча оттенков!
Он всех заметней – мой оттенок счастья –
мне стоит только в небо посмотреть,
туда, куда летят любые воды
и даже слёзы улетают следом.
Я никогда не плакала до встречи
с тем, кто мне белым Ангелом казался.
Я видела, как он спустился с неба
с застрявшими снежинками в глазах.
Как только он коснулся тротуара,
все перья соскользнули, просто вниз.
А на его лице плясали тени
улыбок всех прохожих…
И моя
улыбка (или тень) была с ним рядом.
– Привет мой Ангел! – я ему сказала.
И сразу захотелось быть любимой…
А он поднял вдруг белое перо
и подарил, сказав: – Оттенок счастья
белее, чем другие ощущенья.
Я вижу, ты готова стать счастливой! –
продолжил – Ну,
тогда закрой глаза и прыгай!
Слышишь, прыгай непременно. –
Так пусть же станет белым это море,
что чёрным называют много лет,
когда тебе я милый не поверю!
Откуда и куда должна я прыгнуть?
Он замолчал и посмотрел на окна,
а окна посмотрели на него
и распахнулись.
Леденела ночь
и в душу проникал холодный ветер
– Ты веришь мне и прячешь душу в тело? -
меня врасплох застал его вопрос.
Я не хотела прыгать, не хотела!
Но я любила, слышите, любила
себя или его, увы, не знаю.
3
Оттенок счастья глуп.
Оттенок грусти – он одинок
как те, кто смотрят в небо.
А есть ещё оттенок вдохновенья –
он также откровенен, как и счастье.
Его ласкают звёзды ночью белой
и обжигают, падая, случайно.
Так появились и на мне оттенки
той дымной опалённости осенней,
что сохраняет запах первой встречи,
и тысяча оттенков всех сомнений.
Сначала я летела по спирали
как пёрышко.
А, может быть, и правда
в него я превратилась?
Знал лишь Ангел.
Когда я опускалась слишком низко,
он дул и я летела вверх, наверно.
Он белым был, я это точно помню.
Синели только нежные глаза.
И я не понимала – где же небо!?
А следом тоже пёрышки летели…
Я оглянулась.
И тогда случилось
непоправимое.
– Смотри в мои глаза! – он крикнул.
Только, что с глазами?
Они вдруг стали цвета перемен
и водянистой пустоты,
что вытекала
и поглощала белый-белый свет.
И всё пространство сжалось в сгусток боли.
Я стала частью Ангела, не боле.
А, может, просто стала пустотой?
Я растворила всё, иль растворилась,
как будто ожидание в потере,
как будто страхи в снах, что жгут ночами.
Я ощутила пустоту, как воду.
Ему в угоду я впитала страхи
и я кружится больше не могла.
Я испарялась и кричала: – Ангел! –
Но кто же в пустоте слова услышит?
Я испарялась так, как наше время,
когда его совсем не ощущаешь.
Чем выше, тем, поверьте, холоднее.
Мне не хотелось с тучами смешаться,
хотя я знала, можно там поплакать.
Но я рванула в небо, слышишь, Ангел!
А с небом я опять упала в море,
где бал случился, танцевали тени
всех тех, кто с небом в море падал, падал.
И только я без тени, тень на небе
осталась и была она свободна.
4
И выскользнула вдруг из суеты…
Не слишком рано и не слишком поздно
случилось чудо вечного скольженья.
Не я, во мне скользило откровенье,
скользили звёзды…
А из чёрных дыр
тянулись ночи, что ещё чернее.
Мы не повинны, что уже туман
и утро возгораются пожаром.
Ресницы, как трава, росой покрыты,
чтоб мы не обожглись…
Почти мгновенно
пожар потух и вмиг переметнулся
туда, где прячутся обрывки наших дней.
А чёрный пепел густо разлетался:
то вновь пыталось каркать вороньё.
Не тем тревожно, кто услышал крики,
а тем, чьи души с птицами скользили,
чей день последний догорал так быстро.
И мне тревожно,
ведь скользнула вниз
по времени, натянутом как плёнка.
Земля его накручивает плотно
и быстро.
Задыхается Земля!
А я молюсь:
пусть солнце зажигает
рассветы и закаты…
И не боле!
А солнце не послушно, не послушно!
И зажигает душу мне…
О Боже!
Ну, как горит теперь моя душа.
И вот тогда я поняла, как важно,
что не могу я больше бросить тень
ни на кого.
Что я и тень – свободны!
Поскольку свет снаружи и внутри
стал равен мне и вечному покою.
Отныне белый Ангел мне союзник.
Он вместо тени подарил мне крылья,
чтоб улетела дальше горизонта.
Чтоб выпрыгнула из себя как из окна...
А тень моя? Пускай пока танцует.
5
Вот так я вырвалась из первой тесноты,
из пустоты, что словно стены лифта
меня давила, сдавливала мысли.
Я стала тишины желанным гостем.
А с тишиной всегда приходит ночь.
Прочь отогнала я свои терзанья
и улетела, чтоб остаться с вами,
чтоб рассказать, как горизонт прозрачен,
когда его уже преодолеешь.
Я думала, что дальше только звёзды,
но заблудилась сразу в облаках.
Они скрывали всё, что над судьбою.
А может быть, судьбу от синевы,
дарующей прозрачность нашим вздохам?
Я понимала: облака – не тучи.
Не тучи, да! Но где же синева?
Где сладкая прозрачность отношений
земли и неба, счастья и судьбы?
Зачем так сильно ветер дует в спину?
Устала облака я рассекать.
Я их спрошу о сёстрах, то бишь тучах,
чей шопот так коварен.
С тишиной
они не выясняют отношений,
лишь громыхнув, её приобретают,
чтоб спрятать в складках грозности своей.
В одной из складок тень моя застряла,
освободить её мне велено судьбой.
И вот, мой Ангел, я кружусь с тобой
под музыку безоблачных желаний
всё выше,
выше,
выше, но ещё
щекочет облаков прикосновенье.
Застрять меж ними, Ангел, мне не дай.
Спасительна ли боль в душе, зажатой
между судьбой и тучами над ней,
зажатой временем сомнительного счастья?
Пусть мысли, что копились много лет,
и глупые колючие насмешки,
порхающие рифмы вытекают.
Пусть это – одинокости примета.
Меня прощает снова тишина.
Закону всепрощения верна!
Но для чего тогда я доставала
из тучи гром небесный иногда
и сквозь себя отважно пропускала?
Я выжгла душу им, опустошила!
А позже я молила о прощенье,
забыв, что я – подруга тишины.
Но вспомнила, что небо – это море,
а солнце – это рыжий осьминог,
он щупальцами тянет травы в небо…
Я вспомнила, как я была травинкой,
такою острой, что проткнула вечность.
И вытекла росинка из неё,
меня поила жизнью очень долго.
Я помню, как травинкой быть не стала,
когда башмак прижал к земле меня!
– Кто смеет жизнь топтать, – я вопрошала
и превратилась в мерзкого червя,
чтоб чистить землю.
Только превращенья
спасли меня, а не растленный мир.
Я не хотела перевоплощаться
и выпрыгнула из себя как из окна,
попав в объятья жизни.
6
Вернулась тень, пока я превращалась,
к ногам моим упала, поползла
прочь от мечты, что светлой называют.
Ей не понятен свет, хоть без него
ей не расти, не быть, не приближаться,
не оттенять, но, главное, не быть.
Присела я,
и тень моя свернулась,
лежала маленьким комочком между ног,
казалась мне котёнком одиноким.
Я гладила её по шёрстке вниз,
а, может, против шёрстки, я не знаю,
но тень прогнулась под моей рукой,
хотя податливость её была холодной.
И листьев обозначилось паденье.
И звёзд паденье тоже намечалось!
Наверно, потому, что время ранним
и поздним не бывает никогда
для тех, кто в это верить не желает.
Но мне доверие подарено судьбой…
6
Не оглянувшись,
Кто ты? – прошептала. Мой новый друг?
– Скорее, твой каприз,
твой Рыжий Ангел, твой осколок счастья.
– Как радостно и как тепло с тобой,
как будто солнце душу согревает.
А Белый где? Должно быть, он ревнует?
– Не бойся и быстрее всё забудь.
Отныне вечность – солнце над тобою.
Оно в зените. Тень вошла в тебя.
Ты тяжесть ощущаешь, ощущаешь?
Да, словно камень в сердце закатили,
хоть отшлифованный, не легче он, поверь мне.
Как никогда сейчас близка я к смерти.
– Всё переменчиво в безумном этом мире!
Мой Рыжий Ангел, ты посланник Рая?
Не искушай свободою пустою, ведь я не тень.
– Зато так много солнца!
И тишины, – я выкрикнуть хотела,
Но Рыжий Ангел сжал меня в объятьях.
Я ощутила вкус своей весны.
Всё расцвело…
В глазах густело лето.
Вселенная кружилась чуть быстрей.
Так будь поэтом, – прошептал мне Ангел,
чтоб в рифмах то же солнце растеклось.
– Но я в твоих объятьях задыхаюсь.
Дай воздуха глоток – твой поцелуй,
хоть не уверена, смогу ли надышаться.
– Реши сама!
– Я выбрала любовь.
Я выбрала сплетенье тел бесстыжих,
что извиваясь жизнь продлить хотят,
а эта жизнь и есть начало счастья,
начало вечности. Пусть будет сладко тем,
чьи откровенья названы любовью.
Мой Рыжий Ангел, так ли я люблю,
чтоб заслужить безветрие однажды.
Давно уже устала я летать,
но не устала быть ещё свободной.
Свобода здесь – сплошная пустота!
А я уже наполнена тобою
и состоялось жизни продолженье.
Мой крик и твой последний поцелуй
так обожгли мне губы откровеньем.
Зачем так сильно я теперь люблю!
Любовь, не знаю, чем я заслужила.
Ты мне простишь незнание опять.
– Прощать тебя я буду бесконечно,
пока ты прячешь тень свою в себе.
– Мой Рыжий Ангел, так ли я люблю,
чтоб отстрадать быстрей свои страданья?
Спускаться мне на землю или нет?
Я не хочу отягощать планету.
– Уже случилось и твои слова
снежинками и перьями кружатся.
Я не хочу узнать свою вину.
Позволь остаться мне в твоих объятьях,
ведь тишина нависла, как проклятье,
чтоб бесконечно разрывать её.
Любить или страдать – одно и то же.
Мой Рыжий Ангел, так ли я люблю,
чтоб никогда не вспоминать свободу?
– Её тебе подарит первый дождь,
что люди глупые зовут, увы, слезами.
– А как же вечность – солнце надо мной?
Завяли, как цветы, все обещанья.
Наверно, было слишком много солнца –
капризного посланника. Зачем
сомнения ожогами вдруг стали?
Безветрие сменил попутный бриз.
И выпрыгнула из себя как из окна,
и оказалась
в печальном море страхов и потерь.
7
Здесь света не бывает никогда…
Здесь ценят тишиною одержимость.
А волны – чьи-то дни, потом года
о скалы разбиваются упрямо
и разрушают судьбы – корабли.
Я свой корабль искала долго-долго.
Как глупо было мне искать его,
когда не верила, что это только лодка
без паруса, без вёсел.
Как доплыть
туда, где острова и континенты?
Как странно, что помог мне Ангел Смерти.
Он пел мне песни, чтобы я спала,
пока меня качали сны и волны,
он мне прикрыл глаза, чтоб я спала,
пока все страхи мимо проплывали.
Он отмывал грехи мои водою,
Я становилась легче каждый день.
Когда совсем я стала невесомой,
как тень моя, что вновь освободилась,
меня на берег смелая волна
тихонько, как ребёнка, положила.
Все Ангелы кружились надо мной.
И музыка сочилась как надежда
сквозь марлю голубую – это небо,
заплатки – облака из грозной тучи,
которая уже преображалась,
сквозь тишину, что больше не пугала.
Под музыку кружилась тень со мною!
И вечность оказалась этим танцем… |
