Юрских переводах в том, что дух поэзии у него не в буквах, а между ними... в промежутках что ли. Но чтобы эти «промежутки» существовали, нужны буквы и воздух. Вот он фокус.
Сложнее всего поддается воспроизведению, смятенное или смутное душевное состояние автора. Они-то и наименее всего доступны переводам. Вот тут уже вступает в свои владения душа-а, интеллект и, духовный мир автора перевода, в данном случае - это наш Юра.
Современник: с богатой, щедрой душой, наполненной истовой жаждой жизни с настоящим вкусом природы и любви.
Считается, и совершенно справедливо, что перевод стихов в принципе невозможен, но пытаться, не только можно, но и необходимо, обогащая и свой ум прочтением великих авторов слов, характеров, эпох, но и знакомить всякий раз читателя, по пути исследования изобретая что-то полезное.
В английском языке нет родовых и падежных окончаний, которые в русском создают множественность форм слова. Для русского стихотворца поли-морфность его языка — сущий клад особенно для рифмы), для переводчиков английских стихов на русский — Голгофа, так как суффиксы и окончания удлиняют слова, увеличивают количество слогов. Сложнее всего переводить упорядоченные стихи настолько, что переводчику к ним не подступиться, как к крепостной стене, в которой камни подогнаны один к другому впритык, без зазоров. Обычно это самые короткие и эпиграмматические стихи.
Меня поражает, как Юра справляется с короткими строками, вкладывая в них не просто смысл, но еще и близкий к тексту автора.
Атмосферы эпохи бесконечно далекой от него.
Многие из переводов - просто роскошь образного мышления!
ПРОЧЬ (по Роберту Фросту)
Иду по пустыне;
шаги так легки,
что рад: мне отныне
не жмут башмаки.
Оставил я дома
хороших друзей.
Пусть пьют до оскомы –
и спать поскорей.
Я, к счастью, не пьяный,
не скроюсь во мгле,
как Ева с Адамом
на древней Земле.
Забудьте неправду,
что нет никого,
кто мне не по нраву.
Сие – ханжество!
Прав? Нет? Я не знаю…
Сегодня с утра
песнь в небе витает:
"Пора прочь, пора!"
Но скорби умерьте.
Я гневом взорвусь,
обманутый смертью,
и, может, вернусь...
"Над городом тихий дождь"
Поль Верлен
Вариант 1
Что-то с сердцем моим…
В тёмном городе дождь
по пустым мостовым…
Что же с сердцем моим?
Тихий шёпот дождя
стелется с мокрых крыш,
сердце мне изводя.
Скорбна песня дождя!
Вариант 2
(Вольный перевод)
Дождь в городе
Унылость на сердце
сегодня с утра.
Дождь быстрый, как скерцо.
На сердце хандра.
Прошу: дождь, утиши
волненье души!
Гарцуй же по крышам.
Бежать не спеши,
И особенный восторг, удивление, возникает от знакомства с поэзией Юрия в теме - ЖЕНЩИНА.
Зде-е-есь он проявляет благородные качества истинного идальго, джентльмена, тонкого лирика и знатока женской души.
Немаловажную роль, видимо все-таки сыграло то, что в жизни его окружают удивительно красивые женщины: супруга и две дочери. И невозможно себе даже представить, как должен хотеть жить поэт, чтобы подержать эти тонкие, качающиеся на ветру стебельки судеб - любимых женщин!
Как изматывает эта вечная борьба за право быть счастливым, и как благородно, с достоинством, поэт преодолевает все ее происки, еще и давая силы читателю: держаться, во что бы то ни стало.
Вопреки всему.
ЖЕНЩИНА
Я грезил Вами, Женщина, всегда,
считай, на протяжении всей жизни.
Но время…
Поседела борода;
напоминает по ночам звезда
мне о туманной Вечности и тризне.
Не приведётся мне Вас обнимать,
ласкать губами нежный тёмный локон,
и фибрами души дрожа, снимать
ваш пеньюар, укладывать в кровать
и в спальне шторы задвигать у окон.
Ваш образ – воплощение мечты
влюблённого и нищего поэта;
бальзам от стихотворной немоты;
шедевр изящества и красоты
во время небывалого расцвета.
Я из-за Вас однажды бросил пить
и стал кропать стихи, как одержимый,
как не переставал я Вас любить
и душу грешную мог загубить,
взыскуя идеал недостижимый.
Попробовал Вас даже рисовать
я в специально купленном альбоме.
Альбом изрисовал и взял тетрадь…
Не уставал портреты целовать
я, находясь в расслабленной истоме…
О профиль греческий, о римский фас!
Разлёт бровей под шляпкой и вуалью
и драгоценностей любых иконостас,
и в самом центре в сто карат алмаз,
и томный взгляд, окутанный печалью…
Вам не представить даже, как мне жаль,
что Вас со мной давно уже нет рядом.
Забытая когда-то Вами шаль
наводит беспредельную печаль
и "убивает ядерным зарядом".
По вечерам включаю нижний свет,
сажусь на старый пуф спиной к камину.
Найдя в альбоме лучший ваш портрет,
я стих пишу о том, что краше нет
Вас, и камином грею спину.
***
Эх, бабье лето…
Твой недолог
природой отведённый срок.
Мне каждый бабий час твой дорог…
Смотрю, как лёгкий ветерок
небрежно раздевает клёны,
срывая лиственный наряд,
и вспоминаю, как влюблённый,
срывал я юбочки с девчат…
Но так заведено от бога –
любить сподручней без одежд,
а не торжественно и строго,
как любят девственниц-невест.
***
Приметы благородной красоты
Огромная нарядная луна
собою освещала наше утро.
Прелестница красива и бледна,
и трепетна она, и рыжекудра.
Сквозь штору луч проник в моё окно.
Рассвет пришёл ко мне нежданно в гости.
Лицо красавицы слегка огорчено,
но нет на нём сомнения и злости.
Я уж давно, любовь моя, привык
исследовать тебя в часы рассвета,
смотреть на твой слегка смущённый лик,
и, слава богу, нет совсем запрета
следить, как неумело прячешь ты
приметы благородной красоты…
***
Коварство женщин невозможно
простым путём преодолеть.
Натура их настолько сложна,
что их бы надо пожалеть
за то, что многое теряют
они на жизненном пути
из-за коварства...
Пусть же знают –
есть риск любовь не обрести.
По отдельности любые стихи, как это ни странно, имеют гораздо меньше ценности, но вместе со своими собратьями, производят довольно странный эффект… Что-то вроде пустого пляжа с ленивым накатом волн на белый песок, и одинокой фигуры, бредущей по берегу... вечность… Влекущая за собой…
И еще у меня всякий раз, когда погружаюсь в творчество Юрия, возникает ассоциация, что он идет по волнам в сторону рассвета, а его грудь выталкивает из себя слова, которые потом долетают до нас...
Оставляю вас наедине с Юрскими родниками, в трепетной надежде на то, что после моего маленького эссе, вам захочется погрузиться в его росные травы: восприятием природных явлений череды времен года, восходов и заходов солнца, гроз, как знаковой системы, как языка, на котором Бог говорит с людьми.
Налейте мне стакан вина...
Налейте мне стакан вина…
Я умоляю вас: – Налейте!
Хочу напиться допьяна,
сыграть потом на грустной флейте
вам сочинение своё.
В нём о любви греховной звуки –
(как у Леско и де Гриё) –
источнике душевной муки.
Сыграю вам, и крылья вдруг
у вас возникнут за спиною,
и вы – мой ангел, верный друг –
навек останетесь со мною…
Налейте мне стакан вина
и напоите допьяна...
***
Дождливый блюз
Почти пять дней, Уайта превзойдя,
тоскливый дождь играл на нервах блюзы.
И не было спасенья от дождя.
Открыты настежь были в небе шлюзы
холодной неприветливой реки.
И сыпались унылые аккорды
по кровле жестяной, как медяки,
то пианиссимо, то меццо-форте.
И с вечера до самого утра,
и каждый день я эти блюзы слышал.
И так случилось, что у нас вчера
скоропостижно прохудилась крыша…
И в спальню блюз пожаловал ко мне!
Закапали в постель
