Рубашка

Строгого покроя, но мягкого и покладистого нрава пиджак полюбился юной рубашке. Она прижалась к нему всей чистой душой своей, и рукава их слились в общих движениях. Рубашка даже решилась расстегнуть верхние пуговки... К тому же пиджак был настоящим рыцарем: смело защитил новую знакомую от наглого полосатого галстука, когда тот бесцеремонно попытался обнять её белоснежный воротничок. Галстук был решительно отброшен в шкаф, где повис на другой наивной рубашке. Потом пиджак заботливо укрыл новую знакомую от ветра и пыли. А когда вошли в душное помещение, он деликатно отстранился на время и опустился на спинку стула, давая рубашке побыть одной и подышать полной грудью.

За большим столом собралось много рубашек, пиджаков, платьев и галстуков: был праздник, все веселились. Иногда во время вечера рубашка отклонялась назад и чувствовала, как пиджак нежно целует её спину...

Полосатый галстук оказался напротив. Он поймал несколько хмельных капель шампанского и стал вести себя развязно: подмигивал рубашкам и платьям, летал над тарелками, купался в бокалах, угодил в соусницу и в результате посадил себе на живот большое пятно. Совсем опьянев, полосатый сполз со своей смущённой рубашки и уснул у пиджака в кармане.

Когда праздник подошёл к концу, все вышли на улицу. Было прохладно, но пиджак укрыл и согрел рубашку. С ними рядом шло тонкое, совсем прозрачное платье и дрожало от холода. Рубашка великодушно позволила пиджаку согреть и платье, пока они шагали до его парадного. И хоть пиджак укрывал платье - всё равно тесно прижимался плечом к рубашке...

Когда пиджак и рубашка пришли домой, им пришлось расстаться: пиджак направился в шкаф, а рубашка в ванную.

- До завтра, дорогая... - шепнул пиджак.

- До завтра, любимый... - ответила рубашка...

Но назавтра им не суждено было встретиться.

Когда утром рубашка помылась душистым стиральным порошком, весело поплескалась в тазике и позагорала на балконе, то легла на мягкое покрывало и беззаботно разметала белоснежное тело. В эту минуту на неё и напал утюг... Он имел необузданный нрав, воспылал страстью к рубашке и мечтал о встрече. Рубашка не успела опомниться, как он навалился на неё раскалённым животом... запахло дымом. Она из последних сил оттолкнула утюг, но было поздно: грубиян загубил ей жизнь.

Оказавшись в дальнем углу темного шкафа, рубашка услышала:

- Друзья по несчастью... - это был голос полосатого галстука.

Рубашка не умела плакать и только сохла от горя.

- У меня ещё есть шанс, — говорил галстук, — химчистка нынче творит чудеса... а вот тебя скорей всего сплавят на дачу. И не видать тебе пиджачка.

"Сплавят на дачу", — с ужасом думала рубашка, у которой так нелепо и непоправимо была запятнана репутация.

На даче случилось самое страшное: рубашку надели на пугало... Целыми днями её трепал грубый ветер, палило солнце, и только ласковый дождик иногда жалел рубашку и плакал по её прошлой жизни, по её любимому пиджаку.

Через три года пиджак износился, осунулся и тоже был отправлен на дачу.
Он помнил о рубашке и ждал встречи с любимой. И они встретились. Рубашка чуть не сошла с ума от счастья! Она не верила своим глазам, своим плечам, своим рукавам - они снова видели и чувствовали любимого... Пиджак и рубашка стали ещё ближе - их туго подпоясал полосатый галстук!

Они были вместе всю зиму, и никакая непогода не могла омрачить их счастья.
Весной полинявшее и совершенно изорванное ветрами пугало сожгли в костре вместе с другим ненужным мусором.