На одной из интернет-страничек попались мне как-то раз на глаза такие строчки: «Знаменитый полководец русской армии, имеющий титул генерал-фельдмаршала, на счету которого десятки успешных сражений Отечественной войны 1812 года и военные походы за пределы России, Михаил Богданович Барклай де Толли мог посоревноваться по популярности с самим Суворовым».
Раньше мне никогда не доводилось слышать про такой титул находящихся на военной службе офицеров. Получалось очень интересно: два достаточно высоких звания – и генерал, и маршал – как бы соединились в одном. Могло ли вообще быть такое? Любопытства ради, я решила посмотреть, что же это всё-таки за чин, и сколько генерал-фельдмаршалов было в России вообще?
Оказалось – всего шестьдесят четыре человека. Согласитесь, за всю историю России, это немного.
Далее читаем: «Генерал-фельдмаршал – это высший военный чин в российской армии с рубежа XVII-XVIII веков до 1917 года». То есть, фактически второе по старшинству воинское звание (выше него по рангу стоит только Генералиссимус). Само собой разумеется, чтобы военному присвоили такое звание, надо было не просто СЛУЖИТЬ, его надо было ЗАСЛУЖИТЬ.
Так каким же образом столь высокое звание присвоили потомку древнего шотландского рода – Михаилу Богдановичу Барклаю де Толли? За беспримерную храбрость? Или за разработку необычной концепции ведения боевых действий, с помощью которой было выиграно не одно сражение? А, может быть, и за то, и за другое?
Обратимся к истории…
Если проследить за родословной Барклая-де-Толли, можно увидеть, что род его берёт начало в XI веке. По линии отца Михаил Богданович является потомком древнейшего шотландского рода. В анналах истории первым в этой родовой линии упоминается некий Роберт Барклай, имевший скандинавские корни. Служивший в армии Вильгельма I (он же Вильгельм Завоеватель или Вильгельм Нормандский) Роберт Барклай оказался в Британии, где и решил остаться жить.
В те далёкие времена воины, хорошо зарекомендовавшие себя на службе Вильгельма I, имели право выбрать себе место жительства по собственному усмотрению. Роберт Барклай выбрал деревню Баркли, название которой было созвучно с его именем.
Двое сыновей, появившихся у Роберта Барклая, разделили шотландский род на две ветви: Барклай оф Гартли и Барклай оф Тоуи. Род Барклаев оф Гартли прекратил существование ввиду отсутствия детей. Зато род Барклаев оф Тоуи благополучно процветал. Здесь надо отметить, что с чисто языковой точки зрения даже для привычных к большому количеству дифтонгов и трифтонгов в речи шотландцев выговорить фамилию «оф Тоуи» было не очень удобно. Поэтому спустя три или четыре поколения не очень удобное для произношения «оф Тоуи» перетрансформировалось сначала в «оф Толли», а потом (очевидно, сказалась мода на европейские имена) в «де Толли».
Пришедший к власти Оливер Кромвель начал проводить свою политику. Потомки воинов, верой и правдой служивших Вильгельму I, попали при новом военачальнике в опалу. Вынужденные бежать из Британии, они пересекли границу несколько раз, пока не обосновались в Риге.
Позже, когда Латвия вошла в состав Российской Империи, отцу будущего полководца Вайнгольду Готтланду улыбнулась удача. Мало того, что он получил княжеский титул, он ещё очень удачно женился. Маргарита Элизабет фон Смиттен была немкой по происхождению и имела дворянский титул, так что титул князя Вайнгольду Готтланду пришёлся как нельзя кстати. В декабре 1761 года у счастливой пары родился сын.
Правда, мальчика назвали на немецкий манер, и он получил имя Михаэль Андреас. Местный же священник из православных наотрез отказался дать младенцу «чужеродное» имя, которое отсутствовало в Святцах. Так, Михаэль получил имя Михаил.
Отчество же Богданович только что окрещённый Михаил получил так: имя его отца Готтланд переводится с немецкого языка как «земля, данная Богом». А раз даже в отцовском имени было упоминание Всевышнего, как «Богом данный», священник счёл самым разумным не только окрестить мальчика, но и дать ему новое отчество, в котором он углядел Божий Промысел – Богданович.
До четырёх лет Михаил рос и воспитывался в собственной семье. Но на семейном совете, собранном сразу после дня рождения Михаила, его было решено отдать его на воспитание в Санкт-Петербург, где проживала родная тётка матери. Дело в том, что в XVIII столетии процветала среди немцев традиция: если кто-то из родственников не мог иметь детей, ему отдавали на воспитание собственных сыновей или дочерей. Так Михаил оказался в Санкт-Петербурге. Надо отметить, что приёмные родители очень полюбили мальчика, поэтому они старались добросовестно выполнять свои обязанности. К маленькому Михаилу были приглашены лучшие учителя по всем наукам, которым обучались его сверстники в школе. Получая домашнее образование, Михаил увлёкся стратегией и тактикой ведения боя. Кроме того, к четырнадцати годам он свободно общался на нескольких иностранных языках.
Поскольку приёмный отец находился в звании полковника, его не могло не радовать то, что Михаил проявлял сильное желание стать военным. Ещё в шесть лет мальчик был зачислен в ряды Новотроицкого кирасирского полка, находящегося под командованием его приёмного отца. По прошествии двух лет, когда Россия начала войну с Османской империей, маленький Михаил с нетерпением ждал писем с полей сражений и не отходил от карты боевых действий, читать которую он научился почти сразу же, как начал учиться обычным наукам.
Однако судьбе было угодно распорядиться так, что свою воинскую службу молодой Барклай де Толли начал не в Новотроицком, а в Псковском карабинерном полку. Через два года ему дали звание корнета, а ещё через пять лет пожаловали чин поручика (младшего офицера).
Приученный читать с детства, Михаил не оставил этой привычки и в более старшем возрасте. Среди однополчан он выделялся высоким уровнем образованности, что дало многим его сослуживцем возможность посмеяться над «учёным» офицером. Зависть не очень хорошо разбирающихся в военном деле товарищей, привела к тому, что его обвинили в доносах начальству. Тогда генерал Паткуль, который был другом приёмного отца Барклая де Толли, перевёл молодого офицера на службу в Санкт-Петербург. Именно там молодой поручик увлёкся трудами М.И. Кутузова. Он обратил внимание, что в своих статьях Кутузов делал большой упор на содержание самых обычных солдат. Именно благодаря трудам Кутузова, молодой Барклай де Толли перенял эту точку зрения и позднее, когда он сам стал командовать войсками, первое, о чём он заботился – это была жизнь простых солдат: их обеспечение и содержание.
Следующее воинское звание – подполковника – Михаил Богданович получил только спустя десять лет. К тому времени началась русско-турецкая война 1778 года. Именно тогда Барклай де Толли обратил на себя внимание как расчётливый и хладнокровный командир, который мог принять тактически верное решение прямо на поле боя.
1788 год стал знаменательным в жизни Барклая де Толли. Именно в 1788 году, когда русская армия предприняла штурм Очакова, ему удалось познакомиться с М.И. Кутузовым. В этом же году он получил свою первую награду – орден Св. Владимира за спасение своего друга и покровителя – принца Ангальта. Через год принц был убит в бою со шведами. Примечателен тот факт, что перед смертью он успел подарить Михаилу Богдановичу свою шпагу, с которой через несколько десятилетий похоронят его самого.
Политические рокировки при дворе и борьба за власть способствовали тому, что Барклай де Толли на какое-то время был отлучен от военной службы. Боевые действия со своим полком он возобновил только в 1806 году, когда столкнулся с армией Наполеона.
О том, что Михаил Богданович был талантливым военачальником, говорит хотя бы тот факт, что в 1809 году он придумал хитрую военную операцию. Как известно, в марте лёд на реках и озерах уже достаточно тонок. Однако, самоотверженность этого человека не знала пределов. Перейдя со своим корпусом пролив Кваркен (там, где солдатам угрожала гибель из-за тяжёлого обмундирования, им было приказано перебираться ползком, чтобы не утонуть), русские войска внезапно появились в самом тылу противника. Блестящая операция привела к тому, что война между Россией и Швецией стала угасать и потихонечку сошла на нет. Сам генерал Барклай де Толли способствовал присоединению к России ещё и Финляндии, а после того, как это присоединение осуществилось, он стал губернатором на вновь присоединенной земле.
Правда, гражданская служба угнетала Барклая де Толли. Несмотря на то, что с мирной задачей он справился не хуже, чем с военными, сердце его стремилось обратно в армию. В 1810 году его назначают военным министром Российской империи. То, что войны с Францией не избежать, было уже ясно. Поэтому на плечи нового министра легла задача по подготовке армии к неизбежной войне с Францией.
Вот тогда-то и пригодились Михаилу Богдановичу знания, почерпнутые когда-то в книгах, где Кутузов рассказывал о том, как следует вести бой. Не забывал Барклай де Толли следовать и второму своему принципу: следить за благосостоянием солдат. Он понимал, что боевые задачи без простого солдата решить невозможно, и, принимая это во внимание, добился увеличения финансирования армии и расширения штата.
И вновь блестящие знания в области тактики позволили Барклаю де Толли проявить себя талантливым военачальником. Он разрабатывает свой план ведения войны с французами. Новизна этого плана заключалась в том, что русская армия должна была медленно отступать в глубь страны, растягивая при этом коммуникации вражеской армии. Позднее этот план получил название «Скифской операции».
Завистников хватало всегда и везде. Казалось бы, Россия являлась матерью для всех одинаково. И защищать её все должны были одинаково. Однако Багратион, которому не давали покоя успехи Барклая де Толли, вместо того, чтобы следовать приказам военного министра, начал писать на него доносы. И не кому-нибудь, а царю.
Ситуация для Михаила Богдановича сложилась двоякая: с одной стороны, его «Скифская операция» позволила очень сильно ослабить силы французской армии, что стало ясно уже на подходах к Смоленску. С другой – Багратион и генералы, не имевшие опыта ведения подобных кампаний, продолжали оказывать на царя давление. В конце концов царь принимает не самое правильное решение, а именно: снять с должности Барклая де Толли.
Поняв, что его заслуги перед Родиной, остались не оцененными, военный министр решает принять участие в Бородинском сражении вместе с рядовыми солдатами.
«Самым большим моим желанием было и есть остаться на Бородинском поле в числе павших», - писал позже Михаил Богданович.
К счастью или к несчастью, этого не произошло. Во время сражения при Бородино Барклай де Толли показал такую храбрость, что мнение царя и большинства генералов переменилось…
Очень хорошо о героях войны 1812 года сказал А.С. Пушкин:
О, люди! Жалкий род, достойный слёз и смеха!
Жрецы минутного. Поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий
