Сексуальные домогательства Часть 2

студентов. Лист пояснительной записки диплома, отпечатанный на компьютере, стоил с бумагой десять рублей. Если в дипломе пояснительная записка состояла из пятидесяти листов, то отпечатать ее с «флешки» или с диска обходилось дипломнику  в 500 рублей наличными.  Плюс еще рецензия заводского инженера технолога, заверенная заводской печатью, которая тоже делалась здесь у Оксаны Григорьевны за тысячу рублей.  А также  чертежи к дипломному проекту в количестве пяти-шести листов нулевого формата, каждый из который стоил 500 рублей. Отсюда получалось, что оформление диплома стоило студенту примерно пять-шесть тысяч рублей. Эти деньги  я отдавал в кабинет дипломного проектирования Оксане Григорьевне. Оставшиеся деньги в пределах девяти-десяти тысяч рублей  я оставлял себе. Маловато, конечно же, но ведь не институт же, а всего лишь колледж!

            Первой за дипломом ко мне пришла Настя. Пришла с отцом. Где-то в двадцатых числах мая.  Ровно за месяц до защиты. Она позвонила мне на мобильник и мы договорились о времени встречи. После окончания занятий. У меня как раз в час дня заканчивалась третья пара занятий и мы спокойно могли все обсудить.  Если, конечно, было, что обсуждать. Но родители у студентов были разные и могло быть всякое. Хотя о том, что за диплом придется заплатить преподавателю, являющимся руководителем работ по дипломному проектированию, пятнадцать тысяч рублей, они все знали. И в принципе, особенного не возражали. Хотя, эксцессы, конечно же бывали! Бывали! Не без этого! Вот потому-то и подключались на  завершающем этапе учебы студентов их родители, чтобы заранее все недоразумения утрясти.

              Настя со своим отцом появились у меня в начале второго. Я сидел у себя в аудитории на первом этаже учебного здания колледжа  и занимался своими делами. Аудитория у меня была специализированная, оборудованная именно по дисциплинам  технологии механической обработки металлов,  и занимала сравнительно большую площадь, метров сорок, не меньше. Аудитория имела прямоугольную форму, на одной поперечной стене которой размещалась большая  настенная учебная доска, около которой располагался мой двух тумбовый рабочий стол с небольшой трибуной для моих выступлений. На противоположной поперечной стене имелась еще одна дверь, за которой за которой  была спрятана  небольшая  комната, так называемая препараторская, или мой персональный кабинет, где хранились на стеллажах всякие  наглядные пособия, мои личные вещи, а также книги, учебники, готовые дипломы и мой личный компьютер с принтером и сканером.  И аудитория, и препараторская- кабинет закрывались на ключи, которые  я сдавал на вахте при уходе из колледжа.  Естественно, что у меня были и запасные ключи от обеих моих помещений.

                Правда, дверь в аудитории была  неудобная, большая деревянная, массивная, еще старой, советской  конструкции. Летом, при отключенном  отоплении, она разбухала и закрывалась с трудом.  Но зимой она высыхала и открывалась при малейшем дуновении ветерка, что вечно меня раздражало. Потому я ее обычно закрывал ключом изнутри и оставлял ключ  в замке.  Сейчас же был май, отопление только отключили  и дверь, естественно, не успела разбухнуть. Она разбухала только где-то к концу лета. Конечно, закрываться в аудитории со студентами было не очень-то этично. Но я старался закрываться  лишь при большом количестве студентов. С одним или двумя студентами, будь то девушки  или ребята – никогда. Так сказать – от греха подальше. Молодежь сейчас особенная,  раскованная, и уже заранее как бы настроенная на  публичные скандалы с преподавателями. Поэтому приходилось всегда держаться настороже.

            С отцом Насти мы уже были знакомы. У него были свои дела с директором колледжа, Ларисой Анатольевной Виноградовой, и он частенько заезжал в колледж.  Это был крупный хорошо одетый,  темноволосый мужчина спортивного вида, широкоскулый, «полногубый», длинноносый,  с большими серыми, всегда прищуренными, как бы присматривающимися к собеседнику глазами. Мы поздоровались и  прошли в мой кабинет. Все было ясно с самого начала и потому особенно «рассусоливаться» нам  было не о чем!  Я  закрыл дверь на защелку,  повернулся к ним и показал рукой на стол, где лежали материалы Настиного диплома:

          -- Вот пояснительная записка, вот чертежи.  Полный комплект. Все подписано, все заверено печатями. Вы как будете готовиться к защите? Дома сами или же здесь со мной?
        Отец Насти рассмеялся и развел руками:
        -- Нет, я в этих делах ни бельмеса! Поэтому я вас попрошу, Владимир Сергеевич, подготовить Настю. Нам нужно защититься на отлично!
        Он раскрыл свой кейс и достал конверт:
        -- Здесь пятнадцать по договоренности и еще пять тысяч за индивидуальную подготовку Насти.
        Я открыл ящик стола, положил туда конверт с деньгами и сказал:
        -- Хорошо! Сделаем!

            Я не стал пересчитывать деньги.  И не потому, что не доверял отцу Насти. Просто, я никогда не трогал этих денег до защиты дипломов. И даже не прикасался к ним. Они у меня лежали в специальном потайном месте в этой комнате до окончания процесса защиты. И только потом я их доставал и расплачивался с Оксаной Григорьевной и с самим собой.

        Я взял пояснительную записку диплома Насти, раскрыл ее и достал доклад ее на комиссии. Это было два листочка, отпечатанные на компьютере. Я протянул их Насте:
        -- Настя! Выучи этот текст наизусть! Именно наизусть, как стихотворение. Потом приходи ко мне и мы начнем работать по чертежам. Только предварительно позвони на мобильник.

          На другой день где-то к обеду она мне позвонила  и мы договорились о времени ее прихода ко мне в кабинет. Она пришла минута в минуту и мы начали работать. Смысл моей работы с дипломником на его последнем этапе заключался в том, чтобы «поднатаскать»  дипломника на откровенный разговор о его дипломной работе. Студент, стоя напротив комиссии около развешенных на стене чертежей диплома,  рассказывает о том, что и как он проектировал и что он делал при работе над своим проектом,  иллюстрируя  свой рассказ показом соответствующих чертежей диплома.

              В принципе, очень даже просто! Если ты этот диплом делал. А если ты его увидел  первый раз в жизни и даже не читал его ни разу и представления не имеешь, что там написано в его пояснительной записке или что изображено на его шести листах графики, то эта задача будет для тебя очень даже не  простой.  Поэтому, первое, что я от студентов требовал, так это выучить свой доклад наизусть. Потом он читает вслух этот доклад, а я ему показываю и объясняю  на чертежах именно то, о чем он рассказывает.  Потом он пытается рассказать с моими подсказками. Потом опять я ему рассказываю.  Потом он.

                И так раз по десять. Пока не запомнит. Обычно на это уходило два-три-четыре дня. В зависимости от способностей студента. И то, далеко не все студенты могли что-то внятно и вразумительно  рассказать о своем дипломе. Половина из них с трудом натягивали на троечку.  И то лишь потому, что двойки вообще не ставились при защите дипломов. В Советское время бывали случаи «незащиты» диплома. В таких случаях обычно защиту «незащитившихся»  переносили на осень. Повторно уже защищались все.

              Настя пришла ко мне на другой день. Пропыхтели мы с ней часа два, но результат оказался бледненький.  Очень даже бледненький. Сказывался слабый уровень ее  общетехнической  учебной подготовки. Ну, что здесь можно взять с дипломницы, если она  ни разу в жизни даже токарного станка не видела и болт от гайки отличить не может?! А мне нужно было, чтобы она защитилась с блеском. Ведь, как ни крути, но у меня в тайнике лежат пять тысяч рублей, данные мне ее отцом на подготовку Насти к защите. Возвращать их мне что-то не очень хотелось. А времени у нас с ней впереди было еще много. Да и нет у меня теперь назад дороги, хочу я того или нет.

              Поэтому я дал Насте домой пояснительную записку ее диплома и отметил закладками те места, которые ей надо было дома проштудировать. И встретились мы с ней теперь уже через день. Результат был налицо. Мы пробежались по докладу раз десять – все выглядело великолепно! Я был доволен. Настя тоже! Она заулыбалась, сделала несколько коленцев какого-то замысловатого танца, затем подбежала ко мне, прыгнула  на шею и крепко «чмонула» в губы.  Затем быстро опустилась передо мной на колени, одним движением руки расстегнула молнию на моих джинсах и запустила руку в ширинку.

              Я остолбенел. В моих отношения с женщинами у меня бывало всякое. Но чтобы вот так  штурмом брали меня – такого у меня не было. И вообще, я никогда не любил иметь дело со сверх  активными  сексуальными женщинами. И пусть я человек со странностями, но в сексе я любил командовать сам, а не отдавать инициативу женщине. А здесь, какая-то сопливая девица, моя студентка, сама с  меня штаны силком стаскивает! Ну и ну-у-у-!

            Я схватил ее за руки и рывком поставил на ноги:
          -- Ты что, сдурела-а-а?!
        Она непонимающе  глянула  на меня:
        -- Да не бойся ты, Владимир Сергеевич! Я дверь закрыла на ключ!
      Я оттолкнул ее от себя, застегнул молнию на джинсах и быстрыми шагами направился к двери. Здесь я повернул ключ в замке, распахнул дверь и громко сказал ей:
          -- Вон отсюда!
        Она недоуменно глянула на меня, затем скривила насмешливо губы и слегка склонив голову к плечу,  спокойно-спокойно так проговорила:
            -- А я вот сейчас закричу! Вот потеха будет!
          Я вышел из аудитории, повернулся к ней и, рассмеявшись, сказал:
          -- Кричи, Настя! Кричи! Только на кого кричать будешь? Меня в аудитории нет – ты одна здесь!

          В ответ я услышал отборное матерное ругательство. Я развернулся и пошел в  туалет для преподавателей. Надо было все-таки успокоиться и придти в себя.  Вернулся назад я лишь минут через десять. Аудитория была пустая. Пояснительная записка диплома лежал на столе. Рядом стопкой лежали чертежи к диплому. Так что, можно было спокойно считать, что ничего такого этакого здесь не происходило.

          Защитилась Настя действительно блестяще и возвращать деньги отцу мне не пришлось! Наоборот, он мне еще подарил бутылку французского коньяка после защиты. Доволен был очень. Однако на  банкет по случаю успешной защиты дипломных проектов этой группы, который по традиции устраивается сразу же после защиты, я не пошел.  Не было настроения. Все-таки я был и остался Советским человеком, не рыночником.  И деньги, заработанные подобный образом, были для меня неприятными деньгами. Но заработать другие деньги для меня, Советского инженера, было в нынешней России проблемой из проблем. Но всему есть предел. Поэтому на другой день  я подал заявление об уходе из колледжа. Терпение мое лопнуло. Участвовать в этом издевательстве над здравым смыслом, в который превратилось профессиональное Российское образование, у меня больше не было сил.

              Настю я долго не видел. Но через пару лет я случайно встретился с ней в одном нашем супермаркете.  Причем, окликнула меня она. Я давно забыл о ней и даже не