Истоки державности. Глава 17

появилась в словах дяди императора. – В Константинополе появился внебрачный сын моей сестры Феодоры Гивон, и она возжелала заменить им Михаила. Это же угроза устоям власти! Я считаю, что моя сестра немедленно должна принять постриг.
- Не внемлет Господь молитв насильно постриг принявших. Служение Господу нашему – дело добровольное. А ты зло творишь! Нет у императрицы другого сына, кроме Михаила. Клевету наводишь на невинных. Мало тебе убийства логофета? Зачем потакаешь всем прихотям императора? Большинство из них богопротивны. Зачем отверг ты жену свою Феодосию? Грешишь ты, сожительствуя с вдовой своего умершего сына Евдокией! Грешник ты великий, и покаяния я твоего не вижу. – Игнатий с силой стукнул посохом об пол. – Пока грехи свои не искупишь, не допускаю тебя к причастию. Сегодня же все церкви об этом извещу. Уйди прочь с моих глаз!
С каждым упрёком патриарха лицо Варды наливалось кровью всё сильнее и сильнее, и в его взгляде вслед уходящему Игнатию чувствовалась ненависть. Видно эта невыдержанность повлияла на патрикия, что он с раздражением произнёс вслух:
- Михаил этой байке о брате вряд ли поверит. Так что же делать?.. С чем идти к императору?
Внезапно Варда заметил Василия, стоявшего в отдалении:
- А ты что здесь делаешь?
- Так кормить лошадей нечем. Помощи ищу…
- Нечем, говоришь… - То ли с сожалением, то ли с раздражением проговорил Варда, и вдруг лицо его прояснилось. – Об этом обязательно должен узнать император, только ты подтверждай всё, о чём ему я буду рассказывать.
Императора на счастье застали одного, а не в компании своих собутыльников. Михаил, увидев вошедших, недовольно скривился:
- Если опять с просьбами, то идите вон!
В ответ Варда развёл руками:
- Что делать!.. Такова всех участь императоров. Я денно и нощно думаю о твоём благополучии и сам бы смог решить эти вопросы, но моё положение при императоре не позволяет это сделать.
- Как мне надоели эти просьбы! Все только хотят от меня что-то: сделай это, сделай то… То мать, то этот Игнатий…
- Об этом я и хотел рассказать. Я ведаю про твою неприязнь к патриарху Игнатию, и она оправдана. Я узнал, что твоя матушка и он являются главными инициаторами козней, проводимых против тебя. Мне не хватает сил противодействовать им, патриарх даже лишил меня из-за этого причастия.
- Что за козни? – Заинтересовался Михаил.
- Чтобы прославить императора, возвеличить тебя, мой племянник, над другими правителями я захотел основать в Константинополе университет. Главой университета я планировал назначить Льва Математика – одного из образованнейших людей в государстве. Этому воспротивились твоя мать и патриарх из-за того, что Лев племянник Иоанна Грамматика – иконоборческого патриарха при Феофиле.
- И только?.. - Равнодушно промолвил Михаил.
- А для чего здесь Василий? – Заторопился Варда. – Он утверждает, что кони, предназначенные для выезда императора, несколько дней не кормлены. Император будет посмешищем для своих подданных, если ты и твоё окружение будут красоваться на измождённых лошадях.
- Этого нельзя допускать. – Возмутился Михаил. – Займись этим.
- Я же говорю, что у меня не хватает для этого полномочий.
- Всё! С этого дня я даю тебе титул куропалата . Сделай так, чтобы моё появление перед подданными было достойным. Можешь также открыть этот свой университет, но этих козней против меня не должно быть.
- Это трудно сделать, даже невозможно, пока моя сестра не будет пострижена в монастырь, а этому противится патриарх. Я чувствую, что они сговорились отречь тебя от императорской власти. Нужно лишить Игнатия сана патриарха и заточить в какой-нибудь отдалённый монастырь.
- Это теперь твоя забота. – Отмахнулся Михаил. – У меня и так дел невпроворот.
Василий ужаснулся: как легко власть имущие нарушают законы, предписанные Богом! Мало, что они привержены низменным страстям, но и готовы убить, оклеветать или заточить в монастырь им неугодных только ради обретения власти. Получив эту власть, становятся ли они непогрешимыми? Достойны ли властители этого, чтобы остальной народ беспрекословно подчинялся им? Если отбросить все моральные устои, о которых проповедуют эти власть имущие и их прихлебатели, то может ли любой обрести эту власть над остальными? Какова цена будет падения нравственности этого человека? Ответа на эти вопросы пока Василий не находил, но смутные мысли уже начали терзать его разум.