определённо грамотную мистификацию русского шарлатана Волгина о якобы имеющей место быть в будущем цивилизации на Марсе и её пока что не обнаруженных следах!
Редбёрн:
- Справедливости ради стоит заметить… (Останавливается.)
Гринберг:
- О чём заметить?
Редбёрн (задумчиво):
- Да… стоит заметить о некой доле правды в его словах…
Мартен:
- И вы туда же!
Редбёрн (машет рукой со стаканом, разбрызгивает остатки жидкости вокруг):
- Туда же, куда и все: вперёд за открытиями! Можно с уверенностью сказать, что опоздать всегда успеем, да вот успеем ли опередить! Вот! Дринк! (Смотрит на стакан.) Чёрт знает что! это пойло успевает быстрее кончиться, чем его выпьешь!
Гринберг (вытирает салфеткой пиджак):
- неблагодарный труд, коллеги, отрицать очевидное! Очевидное, вероятное! Всё, что лежит за гранью понимания человека близкого к науке и её тайнам, находится за семью печатями для обычного обывателя! Для него луна предел мечтаний, воспетый поэтами-лириками с древних времён, как предмет недостижимых мечтаний!
Мартен:
- А ведь именно с луны началось моё увлечение наукой, коллеги! Мон папа подарил мне в семь лет на день рождения простенький телескоп и сказал: сынок, многие люди не догадывались о своём призвании и жили всю жизнь в неведении, что могут сделать что-то полезное для себя и окружающим, сынок, пусть эта недорогая игрушка станет твоим первым шагом к твоей мечте! И знаете что?
Редбёрн:
- Очень интересно!
Гринберг:
- Да говорите же, не интригуйте!
Мартен:
- В первую лунную ночь навёл телескоп на звёздное небо. В объектив попала луна… И я заболел космосом на всю жизнь…
Повисает пауза. Звонко поёт капля воды, она срывается с носика трубы и бьётся о никелированную раковину. Все вздрагивают.
Редбёрн:
- Справедливости ради нужно сказать, Мартен, в моей жизни не было ничего подробного. Родился и вырос в научной среде. Поэтому ни о чём остальном, приземлённом, мечтать, даже не смел думать. Путь в науку был предопределён! Но, чёрт возьми, как же мне не хватало этой вот романтической струи! Я вам, Мартен, завидую! Белой завистью!
Гринберг:
- Собственно, выбора не было и у меня. Фатер пригрозил. Стоит лишь мне подумать о чём другом, как не о науке, меня отлучат от семьи, традиций… Жалею ли об этом? Ничуть! Но иногда приходит подленькая мысль тёмной ночью, а вдруг бы из меня получился отличный архитектор или музыкант? А?
Мартен:
- Месье, мон папа преподавал химию в школе. Он говорил не одиножды мне, его слова повторю вам: в жизни, как и в химии, происходят те реакции, которые должны происходить, другого не бывает. Если нам суждено было стать учёными – мы ими стали! Стоит ли об этом сожалеть? Лучше выпьем! Редбёрн, нафантазируйте нам снова что-нибудь ваше исконно американское!..
***
Нечто мистически-естественное происходило внутри стен русского ресторанчика; заведения без названия, определяющего стиль и направление развития народно-гастрономических пристрастий; на вывеске лаконично выведено: русский ресторан. Просто и экзистенциально: без балалайки и медведя, без цыган и блинов с белужьей икрой.
Профессор Юрий Волгин отобедал тушёными в сметане карасями и теперь пил чай из самовара с сушками, засахаренными орехами и сахаром вприкуску. Ему компанию составил Тимофей Копер, польский журналист, он тоже трапезничал скромно: бигус с квашеной капусты с колбасой, но чаю предпочёл кофе.
Копер:
- Пан профессор.
Волгин:
- Да, Тимофей. Можете обращаться по имени. Без приставок.
Копер:
- Хорошо. Ежи, что вас заставило высказаться о следах несуществующих цивилизаций? На желание встряхнуть уснувшее болото науки не похоже. Вы хотели шокировать, получается так?
Волгин:
- Нет, Тимофей. Никого шокировать мысли не было.
Копер:
- Тогда я, честно говоря, Ежи, теряюсь в догадках.
Волгин (разломал сильными пальцами сушку, отправил в рот кусок, захрустел):
- Собственно, зря.
Копер (поставил чашку на стол):
- Что – зря?
Волгин:
- Теряетесь в догадках.
Копер:
- Так что это было? Ненаучная или околонаучная сенсация? Идея фраппировать мировое научное сообщество известием о нахождении на Марсе или на Луне, допустим, следов будущих цивилизаций? Каких?
Волгин (вкусно хрустит засахаренным орешком):
- Фраппировать кого бы то ни было не ставил целью.
Копер (делает глоток кофе):
- Тогда, что же?
Волгин (прекращает жевать орешек, смотрит в глаза собеседнику):
- Момент слабости.
Копер (оторопело):
- Момент слабости?! Чьей?!
Волгин:
- Момент слабости научного сообщества для принятия столь откровенно сильно преподнесённого известия.
Копер:
- Да ну!
Волгин:
- Вы журналист. Вам и решать.
Копер:
- Нет-нет-нет, ежи! Никаким моментом слабости тут и не пахло, простите за пошленькое сравнение. Здесь крылось нечто иное. Вот и хочу докопаться: что?
Волгин (улыбается):
- Дорогой Тимофей, вы напрасно ищете следы сала в колбасе, если оно не предусмотрено рецептом.
Копер:
- Сало в колбасе? Ого! что-то новенькое: выходит, вы напали на след чего-то, что скроет истинное положение в науке, до определённого часа «Х»?
Волгин (делает глоток чаю):
- Вы мне нравитесь… Не именно вы, Тимофей, а журналисты, обобщённо говоря. Повсюду ищете сенсаций. Спотыкаетесь на ровном месте и ищете рытвину. Не находите, оправдываете происками неких сил.
Копер:
- Зачастую, Ежи, так и обстоит.
Волгин:
- Вам, Тимофей, не хватает сил признаться, что без трудностей существовать в мире без сенсаций тяжело. Хоть вывернись наизнанку, хоть высоси из пальца, да, на худой конец, придумай что-то, что перевернёт сознание людей и заставить их поверить в это.
Копер:
- Что в этом плохого? Жизнь станет пресной и скоро наскучит, если выпадет из общего строя одна составляющая. На чём зиждется мир? На противоположностях! На примитивной конфронтации добра и зла! Инь и янь у китайцев прекрасная демонстрация моего тезиса.
Волгин:
- Солёное – сладкое, острое – пресное. По-вашему, выходит, так, Тимофей?
Копер:
- Именно, Ежи! Перманентное наличие этих острых углов и придаёт жизни гомо сапиенса вкус к оной. Согласитесь, разве я не прав?
Волгин (добродушно усмехается):
- Правы, Тимофей, правы! Всегда и во всём! Кстати, мне кажется, или прозвучал звонок?
Копер:
- Не кажется, Ежи! До встречи в зале! Жду вашего выступления!
***
Звонок прервал диспуты-споры в кабачках-ресторанчиках, закусочных-буфетах.
Подчинённые строгим правилам дисциплинированно-нетрезвые учёные стройными рядами неровными походками потянулись в зал.
Нельзя судить строго их за эти пустяки, человеку свойственны чисто человеческие слабости.
Гул голосов постепенно стихает. Слушатели рассаживаются по местам. Пересматриваются между собой, обмениваются репликами. Жестами и мимикой лица.
На трибуну входит председательствующий.
Председательствующий:
- Коллеги! Мы прервались на отдых во время выступления профессора Волгина. Думаю, за обедом накал эмоций поостыл. И мы вернёмся к выступлению профессора и последующему обсуждению…
Речь председательствующего прервал ворвавшийся в аудиторию молодой человек. Он потрясал зажатым в руке свернутым в трубочку листом бумаги.
- Господин председательствующий! Господин председательствующий!
Председательствующий (спокойно):
- Что за спешка, господин Браун?
Браун (экспрессивно):
- Господин председательствующий! Вот.. Срочно… Только что получено из… Читайте сами!..
Председательствующий разворачивает лист бумаги. Читает медленно. Смотрит поверх листа в зал. Затем повторно перечитывает содержимое. Качает отрицательно головой.
Слышатся крики из зала.
- Что за известие?
- Можете зачитать вслух?
- Господин председательствующий! Что-то важное?
Председательствующий (дрожащим от волнения голосом):
- Господа учёные! Коллеги… даже не знаю с чего начать…
Голоса из зала:
- Начните, с чего знаете!
Председательствующий:
- Господа! Это – невероятно! Это – сенсация! Получена депеша из центра по слежению за Марсом. Наши коллеги… В общем… Другими словами: подтвердились слова профессора Волгина…
Крики из зала.
- Какие слова?
- Профессор много чего наговорил!
Председательствующий:
- Я их повторю из стенограммы: «Если там – на Марсе – существуют следы цивилизаций, существовавшие в прошлом, наверняка отыщутся следы цивилизаций, которые будут существовать в будущем!» Так вот, коллеги, следы будущих цивилизаций на Марсе отыскались!..
Якутск 2018- 19.04.2020г.
