Нравится…
– И мне нравится… быть там, у вас, внутри… Узко так, а мужики говорили, что у женщин… ну, не у всех так узко, а даже наоборот… врут, да?
– Это потому, что я не рожала. И груди потому стоят…
– А можно, я вас на ты буду называть?
– Нет.
– Ну и зря…
– Нет, не зря. Потом поймешь, что так лучше… Завтра ты на меня даже не взглянешь…
– А вот и взгляну, еще как взгляну. Я вас навечно полюбил. А завтра мы вместе пойдем на демонстрацию.
– А если твои пацаны увидят, как ты со старушкой под руку идешь в колонне, что они скажут?
– Ну… не знаю… Почему они должны увидеть? Там столько народу будет, что…
– А как же Наташка? Ты, поди, ей обещал то же самое, что и мне?
– Наташка… Наташка…
– Вот видишь, как все сложно. Это тебе не в снежки играть. Это жизнь. И твоя жизнь – это долгая дорога с Наташкой. Которая родит тебе сына, а потом дочь, и будет у вас семья – счастливая…
– А вы? Как же вы? Ася? – он смутился, впервые назвав женщину без детской приставки «тетя». – А, Ася? Как же вы?
– А что я… Переживу как-нибудь. Не привыкать. Да, вообще, на фиг ты мне нужен, салага! Чтобы я о тебе думала.
– Я не салага. Зачем вы обзываетесь?..
– Так легче… Легче рвать. А еще легче, если мы поссоримся. Это было бы здорово. Поссориться и разойтись, как…
– …в море корабли?
– Как корабли…
Горела на тумбочке настольная лампа с красным абажуром, и тетя Ася вдруг уснула, на его руке. Он не решался вытянуть руку, хотя она вся затекла. Потом сам куда-то провалился, а когда проснулся, было утро, Первое мая, громко играло радио, и Николай Петрович посмотрел на спящую жену, тихо встал, сходил в туалет, потом помылся, вышел в кухню и стал готовить завтрак для всей семьи.
И вот они все собрались за семейным столом: жена Наталья, сын Вовка, который уже собирался поступать в институт, дочка младшеклассница, по имени Ася. И еще кот Лемур, вылизывал свою порцию в миске.
Потом они все дружно пошли на демонстрацию. Первомайских демонстраций в 90-х годах вовсе не было, были одни митинги, потом народ снова вспомнил добрые традиции, и теперь уже люди шли дружными колоннами, как в далеком счастливом прошлом. Впрочем, Николаю Петровичу грех жаловаться, у него хороший бизнес, не олигарх, конечно, но доход приличный имеет. Жена может не работать и все время отдавать воспитанию детей.
Они прошли всю первомайскую дистанцию – с музыкой, песнями, кое-где и с танцами. Было весело и слегка печально. Потом сидели в кафе и обедали.
После обеда, не торопясь прогулялись до кладбища. Николай Петрович никогда не пропускал этот ритуал. У бабок, что строем стояли с цветами, Николай купил букет.
Могила тети Аси была ухоженной, видно, что её не забывали. Зря что ли он приплачивал сторожу. Николай Петрович положил на могилку свежие цветы, убрал старые. Присел на лавочку, закурил сигарету. Он вообще-то не курил, но надмогильная сигаретка тоже входила в ритуал поминания тети Аси.
Она покончила с собой через два года, после того, как Николай сходил в Армию (ВДВ) и женился на Наташке, дождавшейся его.
Тетя Ася купила в аптеке два флакона йоду, вылила их в стакан и залпом выпила. Правда смогла только один глоток сделать, зато приличный, в стакане осталось на донышке. Горло сразу у нее перехватило, случился спазм. Горло и вся нижняя часть лица почернела и даже до кончиков ушей страшная волна докатилась. Поэтому хоронили её в закрытом гробу.
Николай Петрович встал с лавки и пошел к жене и детям, ожидавшим его неподалеку. В церкви при кладбище Николай Петрович поставил свечку за рабу божью Анастасию.
С паперти они вышли на проспект, ярко светило солнце, был Первомай, любимый тети Асин праздник.
----------------------------------
20 октября 2009 г.
