животных! Слышишь – никогда!
Я поднял голову и посмотрел на Председателя. Он положил широкую мужскую ладонь на мою голову и провел по волосам:
-- Ничего! Бывает! Это поначалу страшно. А потом привыкнешь и перестанешь замечать.
К нам стали подходить мужики. Довольные, радостные, веселые, улыбающиеся и смеющиеся. Они тоже убили одного лося. И были довольны до невероятности. Они подходили ко мне хлопали по плечам, смеялись и говорили:
-- Ай да пацан! Ай, да молодец! Такого «зверяку» уложил! Не даром стакан спирта вчера выпил за удачу! Не даром!
Я молчал и ничего им в ответ не говорил. Я был в шоке, в настоящей прострации. И мне было не до их балаганного бахвальства.
Хотя повод для радости у нас был. Ведь свою задачу мы выполнили. Нам теперь надо было лишь разделать туши, уложить мясо в холодильные ящики и обработать первично шкуры и головы с рогами. Ну, про это я уже рассказывать не буду.
В сторожку я шел молча. Мне было не по себе. Плачущие глаза лося так и стояли передо мной. А вечером напился. Я выпил два раза по пол стакана спирта. Сначала я выпил полстакана за убитого мною лося. А потом попросил налить еще полстакана. А напившись заплакал настоящими слезами и начал проклинать себя. Но этого я уже и не помнил. Мужики налили мне еще спирта, чтобы я отключился совсем. Что я и сделал. И спал потом чуть ли не двенадцать часов. Правда, как мне потом сказали, ночью я кричал, ругался и просил прощения. Только у кого просил они не поняли. Я же из своего сна ничего не помнил.
PS После этого случая я охотится перестал. Перестал совсем. Не смог больше стрелять в живые существа. Даже на птицу не смог. Не говоря уж о чем-то серьезном. Хотя по жизни с ружьем не расставался никогда. Оно и сейчас висит у меня на ковре в идеальном состоянии. Даже патроны дома есть. Но стрелять больше мы с ним не стреляем.
***
