человек вместе с командой и их суточный рацион. Где так же нужно принять в расчётное внимание запасы пресной воды, топливо и другие, не могущие быть учтёнными пассажирским умом вещи, необходимые для функционирования столь сложного механизма, как круизный лайнер. А вот горько усмехнуться, но только про себя, он сможет.
– Прошу внимания! – обратится в горьких мыслях Константина к пассажирам, рассчитывающим на интересный и во многом незабываемый (этого они получат в полной мере) отдых, капитан корабля Врунгель. – Наш круизный лайнер, исходя из сложившихся форс-мажорных обстоятельств, вынужден был изменить прежний маршрут своего следования. – В зале звучит недовольный ропот, со своим непониманием, за что, собственно, было уплачено столько драгоценностей из фамильного наследства и серебряных ложек из того же фамильного сервиза. Капитан Врунгель просит всех успокоиться, он отлично понимает это недовольство и негодование в лицах пассажиров, но что он может поделать, когда он только предполагает маршрут, а бог прокладывает его по своим навигационным приборам. Но ему в этом никто не верит, ведь серебряные ложки у него, и он хозяин положения.
– Впрочем, мы не сильно отклонимся от нашего прежнего маршрута и единственное изменение, которое будет в него внесено, то мы пройдём по нему метров на сто выше, чем когда-то, до этого потопа планировалось. – Капитан Врунгель вносит свою ясность в то, как будет протекать их круиз. И понятно, что пассажиры недовольны, им всё-таки хотелось бы увидеть хотя бы шпили самых высоких строений знаковых городов на своём пути.
– Может когда-нибудь и увидим, – тяжко вздохнув, сказал капитан, – когда вода пойдёт на убыль. – И такое он уныние нагнал на пассажиров этим своим вздохом, что ни у кого не осталось на этот счёт иллюзий. Кроме разве что у самых оптимистично настроенных людей, как тот же Трой, который из-за того, что никогда не питал иллюзий ни на чей счёт, и не стал разочаровываться. Он всё тут и везде случившееся приняв как должное, смотрел на будущее реалистично.
– Капитан! – обращается к капитану Трой, завоевав тем самым всеобщее внимание. – А как вы считаете, в каком месте вода в первую очередь пойдёт на убыль? – задался вопросом Трой, теперь уже вызвав свои вопросы на лицах всех вокруг людей. Где одни спрашивали себя: «Откуда такой умник выискался?», другие поворотили свои лица в сторону капитана и вопросительно на него глядели: «Ну, что молчишь? Мы ждём ответа», а кто-то и сам попробовал выяснить этот вопрос, обратившись к своим знаниям географии.
А капитан Врунгель, скорей всего, и ранее задавался этим вопросом, раз он не стал над ним раздумывать, а практически сразу дал ответ. – Это не столь важно, – заговорил капитан, – когда вода при своём убытии, – а это непременно случится, потому что я в это верю (а на эту отсылку капитана на своё верование и не найти что сказать), – будет держаться на одном уровне. Главное нам нужно знать, – а мы это в отличие от первого первооткрывателя ковчега спасения, Ноя, знаем, – рельеф земли. И, исходя этого знания, мы и будем знать, где в первую очередь земля откроется из-под воды.
– Значит, наш путь лежит в Гималаи? – спросил Трой.
– Да. – Сказал капитан Врунгель. И хотя этот маршрут многими был не приемлем (на что там смотреть, и там поди что холодно), тем не менее, все его приняли (а куда деваться то). А когда люди обрели для себя промежуточную цель, то они стали собраннее что ли, и выглядели теперь не столь потухшими во взглядах на себя и друг на друга. Ведь у них появилась мотивация жить, – а просто выжить, явно мало для полноценной жизни, – и это укрепило их пассажирский дух.
Но всё это относится только к размышлениям Константина по мотивам надуманного Троем, о необходимости для пассажиров корабля какой-нибудь мотивации, а не как к заданному Троем вопросу. Что же касается самого вопроса, то на него Константин точного ответа не знал, а гадать он не хочет, тем более, судя по виду Троя, то он сам хочет ответить на этот свой вопрос. И как только Константин пожал плечами, – мол, нашёл что спрашивать, – то Трой подвёл свой точный итог тому, какой запас прочности, естественно, только в физическом плане, есть у корабля. – При рациональном подходе к этому делу, и если наша, а также вообще природа позволит, не выкинув какую-нибудь штуку похлеще потопа, – например, выпустив из ниоткуда огромный айсберг или взбесившуюся стаю китов, – то у нас ещё есть пару лет в запасе. – Ну а то, что он не стал зацикливать внимание на самом человеке, то этому есть свои объективные причины – он и сам за себя не полностью был уверен. Он в любой момент может сорваться, и не только в нервном припадке, но и с палубы корабля в самую ветреную погоду, когда ты и света белого не видишь под хлёсткими ударами ветра с дождём.
А между тем, задумчивая пауза, в которую они погрузились после того, как Трой обозначил те крайние сроки жизни корабля, и то, при самом оптимистическом раскладе, где часть пассажиров будет вычеркнута из списочного состава пассажиров по причине своего исхода с корабля, за которыми даже и не хочется думать, что начнётся, если не будет найдена суша и вода не пойдёт на спад, закончилась, и Константин вопросительно посмотрел на Троя, давая понять, а не пора ли им оставить каюту и пойти наверх.
– Пора. – Как надо понял Константина Трой, отойдя от него к зеркалу, принявшись приводить себя в более-менее порядок. Для чего он запустил в свои волосы гребень из пальцев рук и начал наводить порядок на голове – волосы у него на голове всегда сбиваются, стоит ему так мысленно поволноваться в себе. После чего он застегнул на все пуговицы рубашку, заправил её в брюки, что было куда как легче, чем до посадки на корабль, когда мало у кого в штаны вкладывался живот (как оказывается, и в таком несчастном положении есть свои плюсы: многие сбросили лишний вес, о чём там, на берегу, только мечтали) и, посмотрев на Константина, со словами: «Пошли», увлёк его за собой.
И вот они, пройдя сеть из коридоров и переходов, плюс эскалатор на этот раз (а так они любили прокатиться на лифте), добираются до дверей ресторана. Где, так уж повелось тут с самого начала, с утра каждого дня проводился сбор всего состава корабля, чтобы значит, провести перекличку, затем подвести итог прошедшим суткам, решить организационные вопросы и регламентировать ближайшие сутки, поставив свой перечень задач перед заступившими на сегодняшнее дежурство людьми (график нарядов был с начала месяца установлен и утверждён волевым решением первого помощника капитана – что опять же не добавило ему популярности, особенно среди сачков, которых было большинство среди пассажиров).
И всеми эти организационными вопросами занималась согласительная комиссия во главе с капитаном, имевшим право вето. Где кроме него в комиссию входил само собой первый помощник капитана, пару крепких в своём авторитете офицеров, затем боцман и кок, и пару выборных представителей из числа пассажиров, чтобы комиссия приобрела легитимность в глазах пассажиров, и они себя не чувствовали ущемлёнными. А то в таком деле, как наряды, всегда возникает такое недовольство и нервность в лицах пассажиров, в один момент, как только они услышали своё имя в списках заступления в наряд (особенно на кухню), начавших сказываться больными, хотя ещё вчера с приотличнейшим аппетитом за обе щёки заглатывали свой обед, а вечером ужин. А сегодня его всего мутит, ему не хорошо и даже нечего думать о том, чтобы он был хоть на что-то способен, кроме только спать.
Впрочем, для решения таких вопросов есть особо сложные люди, которые специально для вот таких целей, наведения дисциплинарного порядка, и зачисляются в команду. И стоит на такого человека невероятно крепкой конструкции и жуткого вида посмотреть, то тут же выздоравливаешь и на вопрос этого, отвечающего за дисциплину человека, второго помощника капитана: «Сам пойдёшь или тебе помочь?», никто и никогда не решался пользоваться добротой этого человека, заявляя, что сам обойдусь.
– Что-то мы сегодня рано. – Оглядев полупустой зал, сказал Константин.
– Это даже лучше, что мы пришли первыми, – сказал Трой, – будет возможность внимательно рассмотреть наших попутчиков и от квалифицировать их.
– Пожалуй, соглашусь. – Ответил Константин.
– Ладно, занимай наш столик, а я сейчас. – Сказал Трой, быстро покидая Константина в сторону вроде как туалета. Ну а Константин, оставшись один, посмотрел по сторонам, да и пошёл к находящемуся у витражной, из стекла стены столику, который, как только ими, уже и не вспомнить когда, был для своего сидения за ним занят, то и был записан в свой арсенал под названием «наш». Правда, они были не полноправными арендовзятелями этого столика, а они его делили с той странной парой людей, которые не давали покоя Трою с недавних вслух пор.
И когда Константин занял свой стул за этим столом, а времени у него было предостаточно, а тут ещё и прибывающие в ресторан люди вели себя как сонные мухи, еле передвигали ногами и сами в себе не просыпались, то всё это в своей совокупности навеяло на Константина свои сонные мысли, где первое, к чему он обратился, так это к тому, что он вдруг осознал одну удивительную вещь. – Чем больше спишь и проводишь время без движенья, по большей части в кровати, тем рыхлее и ватнее выглядишь, и это нисколько бодрости не прибавляет. – А как только Константин так рассудил, то тут и зевнул, закрепив тем самым этот свой вывод о вечном недосыпе в этом царстве сна. После чего он одёрнул себя в мыслях через встряхивание головы: «Брр», и, посмотрев на пустые стулья своих соседей по столу, обратил всё своё внимание в их сторону.
– А кто всё-таки на самом деле этот высокий человек? – начал задаваться вопросами Константин. – Что же стало той предпосылкой, которая организовала эту нашу встречу. Неужели, один только случай, или за всем этим ещё что-то стояло. Как по мне, то за любым случаем стоит своя предопределённость. И в данном случае, она всего лишь более чувствительна к внешним факторам и трудно прогнозируема, чем не случайность. Так что, если уж вышло так, и мы по воле этого случая оказались в одной лодке, то тут никуда не денешься, и вам придётся назваться. – Обратился к невидимому собеседнику Константин. И к своей неожиданности он вдруг получает ответ, только не от этого пустого места напротив, а откуда он не ждал, с боковой от себя стороны, где совершенно незаметно для него появился Трой, кто и стал тем, кто выступил в качестве ответчика.
– Ты это о чём задумался? – ставя на стол перед собой разнос с фаст-фудом, спросил Константина Трой. И на этом пока всё, Константину нужно немного времени, чтобы понять, что тут происходит и как вышло так…А не так. А вот разница между этими так, пока что им не прослеживается никак.
Впрочем, для всего этого есть своё объяснение. А нечего спать на ходу, чему уже подвержена и склонна большая часть населения земли, уже и не отделяющая реальность от мира сна в своём телефоне, куда всем собой, а не только одним лицом и мыслями, вечно склоняется современник прогресса, олицетворением которого является мобильный телефон. И стоит только этому средству когда-то
