поставит на княжение, в бой не пойдет. А ведь прав Белогор, не было князя нашего и отца месяца два, я ж скучала как, а он потом говорил — я в Арконе был по делам, в Венете тоже…везде князя ждут![/justify]
Белогор молчал, отец голову повесил и не ответствовал, ахнула и прикрыла рот рукой тетка. Долго смотрел на князя Белогор, потом головой покачал, продолжил:
— Я тебе, князь, так скажу: Световит против доброй битвы не против никогда. Воин с воином, меч с мечом. А когда ты с лица земли города да поселки сметаешь, когда пожары вокруг, дети и женщины гибнут, старики…Кто ж простит тебе, князь, кто отпустит? Рано ли, поздно ли, поднимутся даны, а ну как придут за кровь спрашивать? У тебя тоже дети, ты боль знаешь, Тетыслав…
— Да мы, кажется, волхв, ещё живы все, и мечи наши не ржавые, почто пугаешь? Ты и сам воин! — взорвался отец.Белогор махнул на него рукой, ногой топнул.— Оно так, и мы тебя не выдадим, коли ты нас не выдашь! Только раньше с Большой земли была у нас поддержка, и свои все кругом, а нынче с крестами все, погиб не один уж Род, родство поправ и веру! Оттого и гибнут, что отступники покорившиеся, да только нам легче не становится. Мало нас, а врагов много. Отзови дружины свои, Тетыслав…
Отец кивнул головой, соглашаясь. Буркнул только:
— Всех не отзовёшь. У многих своя голова на плечах. Сами решают, где её сложить можно…
Повздыхали. Я теряла терпение, переминалась с ноги на ногу, боясь, что переругаются, а тетка не знала, когда ж ей вставить слово, посадить волхва к угощению. Вот, вроде и молчат мужчины, а только висит в воздухе гроза.
— Аж у самих свеев[4] построили крепости для отхода. Ааргуза[5] почитай нет, разорён, в самом Роскилле[6] у данов стоим. Лаланд нам дань платит. Не поднять им головы, волхв. Не зря старались. Сколько наших полегло за славу эту, эх…
В голосе отца было столько горечи! Все знали, что не участвуя в военных событиях сам, князь Тетыслав жизнь свою положил на воинскую славу Руяна. Он каждого воина знал в лицо. Он заботился о семьях своих корабельщиков. Впрочем, давно уж на острове беда каждого становилась заботой всех. Не было у нас нищих и голодных, не было одиноких. И впрямь так!
— Когда нынешний король данов победит братьев своих, а к тому дело идет, трудно придется нам, князь. Он ведь и сам вполовину наших кровей, и жену взял от дальней родни нашей.[7] Я так сужу: не падали бы деревья в лесу, когда бы ни топорище — у топора. У него своя держава, он о ней заботиться станет. А ты у него на дороге, и так судил Светоносный: либо ты, либо он. Укроти сердце своё, князь Тетыслав. Не будет помощи нам и от своих: крестом они помеченные. Вот мы Шецин[8] проклятию предали, ни один корабль не пристает к нашим берегам, отвержены нами поморяне. И душит их злоба на тех, кто не сдался, и зависть к силе нашей. Я не удивлюсь, коли они данам помогать станут. Укротись, уймись, усмирись, Тетыслав. Так надо…
Отец вновь кивнул головой, соглашаясь.
— И вот ещё что, князь Тетыслав. Я ведь поэтому и шёл к тебе, а видишь, как разговор у нас лёг… Дщерь свою оставь в Арконе. Не надо ей в Кореницу.
Отец вскинулся, но и слова не смог сказать, за сердце схватился, глаза выпучены…
— Не подумай, что в заложницы беру, — мягко сказал Белогор. — Мне не того надобно, у меня уж и сын твой, то большая твоя забота. Только незачем ей пока домой возвращаться. Ей больше дано, чем всякому другому, она Божий свет видит, различает. Она особенная. Полюбилась мне. Позволь, научу её чему-то, что больше пряжи и варенья всякого.
Отец молчал, не было у него слов. Вглядывался в лицо Белогора, пытаясь понять истинную причину просьбы. Я же окаменела, боясь, что он очнется от растерянности, и тогда скажет «нет».
— Пойди ко мне, чадо, — ласково сказал мне жрец.Я бросилась к нему, раскрыв руки для объятий. И он меня принял в свои…
***
Послесловие:
[1] Мир богов и вечных сущностей в славянской будто бы мифологии и здесь, на страницах романа.Д. А. Гаврилов признал, что существительное «правь» не встречается в достоверных источниках и является лексическим нововведением, однако высказал уверенность в том, что «третья составляющая триады» была, но называлась как-то иначе… Несмотря на отсутствие существительного «правь» в древних текстах, некоторые родноверы— неоязычники считают, что название «православие» (от якобы существовавшего выражения «славить Правь») является «дохристианским названием религии славян». И поэтому называют свою религию «Родная православная вера» или «Славянская православная вера». Неоязычник Лев Прозоров (Озар Ворон) отмечает: «Само же слово «православный» было калькой греческого «ортодокс», в свою очередь бывшего калькой с иудейского «иехудим», как ни грустно это будет слышать иным «славящим Правь» неоязычникам». Учёные считают, что слово «православие» является калькой с греч. ὀρθοδοξία — буквально «правильное суждение», «правильное учение» или «правильное сла́вление».В Старославянском словаре отмечается, что слово «правь» встречалось как наречие и как частица, означая «правильно» как перевод др. — греч. ὀρθῶς, или «истинно, воистину» как перевод др. — греч. ἀμήν.
[2] Саксон Грамматик, датский историк, описывая культ высшего славянского бога Свентовита, говорит о том, что бог этот имел многие боевые знаки (Signa) или знамена. Главнейшим из которых была Станица (Stanitia) — полотнище материи, почитавшееся как высшая святыня. Вот что он буквально пишет (перевод А.Ф.Гильфердинга): «Оно было отлично по величине и цвету и почитаемо народом руянским почти столько, сколько величие всех богов. Нося его перед собою, они считали себя вправе грабить всё человеческое и божеское, и всё считали себе позволенным. С ним они могли опустошать города, разрушать алтари, неправое делать правым, всех пенатов руянских разрушать и сжигать, и власть этого небольшого куска полотна была сильнее власти княжеской».Что касается современного русского слова станица (казачье поселение, или территориальная единица), оно восходит к древнему индоевропейскому корню, обозначавшему понятие "стоять". Этот корень имеет массу развитий и "воплощений" во многих, если не всех, современных индоевропейских языках: стан (славянское существительное, означающее военный лагерь, или стоянку), стоять, — stan (суффикс, присутствующий в названии ряда стран и территорий, распространившийся из иранских языков), stand (стоять),stone (камень), stehen (стоять), Stadt (город), Staat (государство), status и т.д. Семантически Станица, как название высшего знамени и корень, обозначающий "стоять", видимо могут быть связаны следующим образом: главное знамя, как высший символ всегда находилось в самом центре, означало своим присутствием "ставку командования", главный стан (в славянском значении этого слова). Отсюда и могло возникнуть такое название — Станица. То есть там, где Станица — там и есть главный центр, главный стан. Что, в общем-то соответствует описанию статуса этого знамени. При этом, традиционные казачьи станицы — также имели свои собственные знамёна, или вымпелы, которые их обозначали. Так что и в этом случае, также, возможно, прослеживается связь между станом, становищем и знаменем, его отмечавшим.
[3] Вальдемар Первый действительно вступил на датский престол после продолжительной междоусобной войны со Свеном III и Кнудом V.
[4] Свеи — шведы.
[5] Вступлению в 1157 году Вальдемара I на престол предшествовала продолжительная междоусобная война его со своими братьями Свендом и Кнудом. Этими междоусобицами воспользовались славяна-руяне (жители острова, тогда называвшегося Руян, а ныне о. Рюген у берегов Германии).Они предприняли ряд опустошительных вторжений в Ютландию и датские острова: был разрушен Орхус (Ааргуз) и руяне дошли до Роскилле.
[6] Ро́скилле, Роскильд (дат. Roskilde) — город в Дании, на востоке острова Зеландия (Шелланн). Назван в честь легендарного основателя — короля Ро и священных источников (дат. kilde), часть из которых сохранилась в окрестностях города. Роскилле — бывшая резиденция датских королей (ок. 1020-1416) и правительства, столица Дании (до 1443 года), до примерно 1060 года — епархия и важнейший религиозный центр до времен Реформации. Здесь в XII веке написана Роскилльская хроника — древнейшее произведение датской историографии [7]Вальдемар I Великий, король Дании (с 1157 по 1182 гг.) — предпринял более двадцати сухопутных и морских походов против балтийских славян (вендов) и, в конце концов, в 1168 г. завоевал о. Руян. По иронии судьбы Вальдемар I сам был полуславянином, т. е. сыном правителя Шлезвига, Кнуда Лаварда и Ингеборги, дочери Киевского великого князя Мстислава. Также будучи, по матери, внуком великого князя Мстислава, он был еще и правнуком Владимира Мономаха, в честь которого и получил свое имя. С 1154 г. имел русскую жену, Софью Владимировну (русская княжна, дочь то ли Владимира Всеволодовича, князя Новгородского, то ли Володаря Глебовича, князя Минского). [8] Щецин (он же Штеттин) — столица поморян, еще одного народа из балтийских славян. В связи с принятием последними христианства и участии в попытках покорения Руяна датчанами и шведами, руяне предали братьев проклятию.
***
С полным вариантом нашего произведение «Чужая душа. Славянская сага» Вы сможете ознакомиться на сайте интернет-магазина и издательского сервиса Rideró, а также Ozon.ru, Amazon.
ridero.ru/books/chuzhaya_dusha_slavyanskaya_saga/contents
Скоро она будет опубликована и в других магазинах, которыми Вы пользуетесь.
***
