Есть время для любви, Для мудрости другое
А.С. Пушкин
Пролог
Неведомая скрипка издавала пронзительные звуки, которые перемешивались с гулом и диким хохотом. Все это набатом звучало в голове молодого князя, заставляя содрогаться всем нутром. Он хотел бежать прочь от проклятого дома, да ноги точно приросли к полу, молится тоже не получалось, с детства заученные святые слова превратись в кашу. Жизненные силы, подобно талому снегу, покидали тело, а разум был готов навсегда затуманиться.
-Господи, только бы не заметили…. – шептал путешественник, обливаясь холодным потом, - Господи, господи! Спаси и сохрани, Господи, всю жизнь свою тебе молиться буду!
Глава 1
Настасья до боли прикусывала нижнюю губу, чтобы не разрыдаться и отчаянно боролась с желанием поднять с пола заветные письма, что сейчас беспомощно распростерлись на узорчатом ковре между ней и маменькой.
Летняя жара и чадящие свечи наполняли комнату духотой.
Ночной капор комично сполз на Анне Андреевне на бок, пока та гневно металась по своему будуару, то и дело промакивая платочком на лбу липкий пот.
Женщина в изнеможении опустилась в старое широкое кресло и вновь уставилась на трясущуюся дочь:
-Ты хоть понимаешь, что чуть всех нас не погубила! Если бы только эта глупая выходка состоялось, то позор!
Всплеснула руками и продолжила:
-Хорошо, хоть отец не дожил до этого! Как ты могла додуматься – бежать с этой пройдохой офицеришкой!
Девушка повалилась в ноги матери, вцепилась в ее ночную рубашку, слез было уже не сдержать.
-Маменька, голубушка! Люблю я его! Он обещал, что после венчания мы непременно вернемся к Вам с повинной, умолять о прощении будем….
Анна Андреевна нежно погладила каштановые кудри дочери, пока та рыдала на ее коленях, Настасью она любила безмерно.
-Глупенькая ты моя, - неожиданно тихо проговорила графиня, - ты-то его любишь, вижу, да вот только он счастья тебе не составит. Послушай меня, не один год живу, ему имя наше надо, да приданое. У него все имущество заложено перезаложено, да это только полбеды, кто нынче не в долгах? Он игрок, все в карты да на скачках спускает. А что будет как, он узнает, что кроме имени и у нас ничего нет? Долго мы свое положение скрывать не сможем… Не хотела тебе раньше времени говорить, да видно придется, раз такая беда чуть не вышла. Жених тебе уже найден. Князь Старицкий. С его матушкой у нас все обговорено, мы должны были к ним в имение ехать через месяц, но поедем завтра на рассвете…
Настасья сжала в мольбе тонкие пальчики и с надеждой зашептала:
-Маменька, не губите! Дозвольте за Ярославцева выйти, жизни мне без него нет! Я и в бедности готова быть, лишь бы с ним! Любовь меняет, не станет он более играть…. Маменька…
Но Анна Андреевна поднялась на ноги, возвысившись над дочерью, точно Адмиралтейский шпиль:
-Потом еще и спасибо скажешь. Ты не знаешь, что такое нужда, а я по молодости на сестрицу свою насмотрелась. Страшно это. А сейчас зови Наталью и вещи собирай!
Сказала, как отрезала графиня, указывая убитой горем девушке на дверь.
Настасья, пошатываясь, отправилась в свои комнаты.
Утро, когда карета графини Штейн отправилась в путь из Петербурга в Тверскую губернию, по колеям и ухабам, выдалось туманным и зябким.
Настасья забилась в самый угол и прикрыла воспаленные от бессонной ночи и слез глаза, делая вид, что дремлет.
Это утро она считала концом своей жизни. Девушке мечталось, что Ярославцев чудом узнал, о том, что ее увозят, бросился в погоню и вот-вот откроет дверцу кареты и увезет ее к призрачному счастью.
Но чем дальше они были от столицы, тем больше эти видения рассыпались придорожной пылью.
А что собственно она знала о князе Николае Владимировиче Старицком? Одни разговоры. Он как-то приходил к ним в дом, когда еще служил в полку. Она тогда была слишком мала, чтобы составить какое бы то ни было о нем мнение. Ее привлекали лишь его шпоры и аксельбанты.
А потом случилось и вовсе неслыханное! Из путешествия по Италии он вернулся совсем другим человеком, оставил службу и отказался от места в дипломатическом корпусе, безвыездно заперся в имении, прослыл богомольцем и молчуном.
О том, что произошло с князем в Италии ходило немало сплетен, и у каждого была своя версия. Кто говорил, что виною всему несчастная любовь к простолюдинке-итальянке, кто утверждал дуэль, но единственный человек, который мог бы на все пролить свет, его друг Михаил Шеин, только разводил руками и говорил, что задержался в пути и застал князя уже в бреду.
Глава II
-Матушка, благословите! – полз на коленях князь Николай Старицкий за сухонькой старушкой- матерью по гостиной, - Богом прошу, благословите на постриг!
Глаза княгини метали молнии:
-Ты последний из Старицких! – твердым голосом отвечала она, опираясь на черную трость, - Кому все изволишь отдать? Родственничкам? Али монастырю отписать? Не будет того, пока я жива! И поднимись, в нас кровь Рюриковичей, а ты спину гнешь!
Молодой человек продолжал стоять на коленях, опустив голову.
Елена Степановна тряхнула его за плечо:
-Встань, тебе говорят, твоя светлость! Скоро сюда приедет графиня Штейн с дочерью, а на Покров будет свадьба. Она не велика птица, да и поиздержалась, хоть еще и старается пыль в глаза пустить, да кто за тебя сейчас больно пойдет! Одно только слово и осталось, что князь!
Старушка презрительно фыркнула, запахнув на груди красную кашемировую шаль, но сын не собирался сдаваться:
-Все равно в монахи уйду!
Кровь прилила к морщинистому лицу княгини, а в черных глазах заметался пожар:
-Прокляну! Слышишь! Прокляну!
И резко повернувшись на каблуках, она, несмотря на свой почтенный возраст, все так же величественно направилась к двери, едва опираясь на черную трость с серебряным набалдашником.
Николай Владимирович задрожал от гнева, который раньше не раз владел его сердцем и так же решительно направился к выходу из гостиной.
Но вдруг луч солнца, выскользнувший из-за туч, прямо перед его глазами осветил в углу кроткий лик Спаса.
-Что же это я, - пробормотал он в смущении, - Гнев разрушает, сила в смирении…
И перекрестившись, князь погрузился в молитву.
Глава III
В доме с самого утра было непривычно тихо. Княгиня вместе со своей гостьей графиней Штейн чуть свет отправились на именины в соседнее имение, часть дворовых была отпущена в честь праздника. Только старая ключница Аксинья на лужайке перед террасой возилась с малиновым вареньем, старая княгиня только ей доверяла это дело.
Николай Владимирович через стеклянные двери веранды наблюдал за своей невестой. Он прекрасно понимал, что их нарочно оставили одних, чтобы он сделал предложение, вот только решиться у него все никак не получалось.
Девушка смотрела куда-то вдаль, позабыв про свое вышивание. Каштановые волосы были заплетены в простую косу с голубой лентой, образ довершало скромное платье, из украшений только серебряный крестик. Старицкий ожидал увидеть дурнушку, но его суженная оказалась весьма милой, с нежными серыми глазами и грустной улыбкой.
Князь подошел ближе к стеклянным дверям. Чай на столе был так и не тронут, булочки и печенья все той же горкой покоились под белоснежными салфетками.
Медлить глупо, он это прекрасно понимал, но продолжал стоять в гостиной. Еще пару лет назад он бы гоголем вился около девушки, бросал томные взгляды, а теперь не смел даже заговорить.
Вдруг откуда ни возьмись за спиной появилась Аксинья.
-Ваша светлость, вы чайку бы с барышней откушали, - заговорчески прокряхтела экономка.
-А ты, старая сводня, как здесь? Вот же только с вареньем возилась, - напустился на нее князь, понимая, что она выполняет матушкин наказ.
-Дак, я ж, Ваша светлость, Митьке сахарку наказывала еще принести, а вы так ругаетесь, - засуетилась Аксинья и выскочила на террасу, не думая даже прикрывать за собой двери и портьеру.
Настасья обернулась на шум и улыбнулась князю:
-Здравствуйте, Николай Владимирович…
Делать нечего, Старицкий, опустив голову, вышел на террасу и сел напротив девушки.
-Здравствуйте, Настасья Алексеевна…
Как он не похож был на того бравого военного, каким был в Петербурге. Вместо лихо закрученных усов – окладистая борода, почти мужицкое платье, он походил более на купца или же приказчика, чем на наследного князя. Породу в нем выдавали осанка, холеные руки с тонкими пальцами и высокий лоб под темно русыми вьющимися волосами.
Но самая разительная перемена произошла с его взглядом, место огня и задора заняла жгучая проницательность.
Да, маменька была права, подбирая ей самые простые и скромные наряды. Петербургская мода более не была у князя в чести. Хоть графиня Штейн и была уверена, что князь жениться на ее дочери в независимости от того, какой будет ее туалет, но как любящая мать, она хотела ей счастья, поэтому, зная настроения жениха, постаралась представить Настасью в самом лучшем свете.
Между ними повисла неловкая пауза. Аксинья делала вид, что помешивает варенье, но от черных глаз
