М.-Ньютонвиль, 1993). Пересказывал это известие английский путешественник Ричард Джонсон (XVI в.) “В той же местности, за этим народом живет на берегу моря другое племя самоедов, говорящих на другом языке. Один месяц в году они проводят на море и в течение всего этого месяца не возвращаются на сушу” (М.П. Алексеев “Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей XIII-XVII вв.” с. 127, Иркутск, 1941). Кое-какие уточнения содержатся в труде Григория Новицкого: “Одежда их обще из кожей рыб, найпаче с налима, иже подобен сому; тожде с осетра и стерлядей одерше кожу толико трудами своими умягчевают, яко могут все одеяние себе из них сошыти, обще же, из налимей кожи – кажаны, с иных же чулки, сапоги себе утворяют” (Г. Новицкий “Краткое описание о народе остяцком, сочиненное в 1715 году”, с. 38, С.-Петербург, 1884). Вот почему богатыри выходят из моря “в чешуе, как жар горя”.
Ну, допустим, истоки образа понятны. Но, ведь, морские богатыри приходились морской девице родными братьями, они должны были непременно вмешаться, если бы их сестре угрожала реальная опасность. А они не вмешались, так что никакой опасности вовсе и не было. Да и сама девица была отнюдь не слаба – за одну ночь построила целый город и населила его. Что ей какой-то чародей, который неизвестно откуда взялся? Это девица таким способом привлекла к себе внимание царевича. А тот и повёлся на простейшую голограмму или, как тогда говорили – морок. Надо учитывать, что вырос царевич необычайно быстро, но, вот, ума и жизненного опыта набраться не успел. Весь его опыт – колыбель, да бочка в море. Вот и решила морская волшебница поскорее женить его на себе, а в перспективе стать царицей, пока другие желающие не нашлись. Царевичу ещё повезло, что заинтересовалась им вполне добропорядочная девица, впрочем, возраст девицы наверняка насчитывал не одно столетие – волшебные существа живут долго.
Девица поступила мудро: она не стала навязываться царевичу, а исподволь, осторожно подводила его к нужной мысли, как будто его собственной. Для начала, она выбрала для спасения царевича и его матери остров, лежащий на торговом пути. Не сама же волна догадалась куда следует вынести бочку, было кому управлять ею. И дальше действия развивались по логической цепочке. Жители города оперативно выбрали царевича своим князем. Всё правильно, жених волшебницы не может быть замухрышкой, он должен быть знатным, видным, но при этом зависеть от волшебной помощи, чтобы с крючка не сорвался. И только, когда царевич начал княжить, то он “нарекся: князь Гвидон”. Очевидно, до сих пор царица не озаботилась дать сыну имя. Да и царь Салтан, услышав о Гвидоне, ничего не заподозрил. То есть, царевич пока был безымянным, а имя он получил вместе с княжеским престолом, дабы всё было, как у людей.
Естественно, что плывущие мимо корабельщики подивились такому чуду, как появление богатого города на пустынном прежде острове. И естественно, что это известие не могло не заинтересовать царя Салтана. Понятно, что и Гвидон не мог усидеть на месте, ему очень хотелось узнать, как его отец воспримет весть о чуде. Поэтому с помощью девицы он превратился в комара и полетел вслед за кораблями. И так летать ему пришлось три раза. Девица не могла допустить, чтобы царь откликнулся на известие немедленно, сначала требовалось внушить Гвидону мысль о женитьбе. Три заговорщицы, почуяв неладное, тут же принялись отговаривать царя Салтана от поездки на чудесный остров. А царь показал себя не очень умным человеком. Когда Гвидон увидел отца, тот сидел на престоле “с грустной думой на лице”. Царь явно скучал по своей потерянной жене, страдал в разлуке, но даже не догадался провести следствие и найти злоумышленников. Нетрудно было выяснить, кто перенял первого гонца, кто допьяна напоил другого. Среди бояр наверняка имелись недовольные возвышением Бабарихи, и слуги тоже могли многое заметить. Не тем людям царь доверился.
Желая удержать царя во дворце, заговорщицы рассказывали ему о чудесах, которые действительно имелись в наличии, причём, у самой волшебницы. Да она же и внушала им эти мысли, зная, что раздосадованный Гвидон, чтобы всё-таки заинтересовать своего отца, пожелает перенести названные чудеса в свой удел. Волшебная белка, морские витязи и (вот, где крючок) заморская царевна. Царевич попался. Ну ладно, что жена ему досталась замечательная, повезло парню невероятно. А то и среди волшебных персонажей встречаются зловредные личности, пропал бы тогда Гвидон.
Женившись, Гвидон уже не полетел к отцу через море. Не требовалось этого – его молодая жена перестала внушать заговорщицам сведения о чудесах, а сами они ничего путного не могли придумать. Царь Салтан велел снарядить флот – не один корабль, а целый флот. Значит, он отправлялся в путь вместе с дружиной и не в гости, а чтобы подчинить себе чудесный остров. Салтан ещё не знал, что встретит на том острове жену и сына. Радостная встреча изменила политическую ситуацию в его государстве. Обретя наследника, царь укрепил своё положение и заставил знатные роды умерить амбиции. С тремя заговорщицами он обошёлся милостиво – “отпустил всех трех домой”. Но отпустил именно “домой”, а не во дворец, так что придворных должностей они точно лишились. Правящая боярская партия, потеряв своих лидеров, заодно потеряла и власть. Князь Гвидон, под руководством мудрой жены, не позволит вельможным интриганам делить страну.
