по достоинству оценил конспиративность действий Клавы, и сам привлёк к своим губам чашку и из-за неё проговорил. – Это, конечно, лишне, – Сирены больше полагаются на слух, и они слегка близоруки, – но направление твоей мысли мне нравится. Что же касается их скрытого наблюдения, то этот вариант не будем исключать. Правда, исходя из знаний их методик действий, они сейчас не будут акцентировать своё внимание на тебе. Они подождут того момента, когда твоя мысль свыкнется с этим новым для тебя состоянием и начнёт адаптироваться к нему, и тогда только они выйдут на первый план и будут действовать, как ими были задумано. Так что пока эта их нотная закладка не крепко в тебе засела и пока что только обосновывается в тебе, считывая о тебе информацию изнутри, у нас есть время обнаружить Сирен раньше, чем они напрямую не возьмутся за тебя. – Последние слова Михаила заставили побледневшего Клаву сглотнуть комок страха и уж затем прошептать. – Тогда не будем терять время.
– Не будем. – Согласился Михаил и к удивлению Клавы, из глубины его внутреннего кармана пиджака появилось горлышко бутылки, которая каким-то чудом была перемещена из пакета в это закрытое от посторонних глаз внутреннее пространство костюма Михаила, к которому Михаил мигом приблизил свою опустевшую чашку. Затем она в момент наполняется, отставляется на стол и приходит черёд чашки Клавы, с которой происходит точно такая же манипуляция, после чего всё возвращается на круги своя – чашка на блюдце, а бутылка прячется в свои затаённости.
И как только всё было готово для того чтобы просветить себя насчёт содержимого принесённой Михаилом бутылки, Михаил берёт свою чашку, поднимает её перед собой, смотрит на Клаву, не торопящегося его поддержать, и словесно напутствует его на это весьма важное дело. – Нам скоро понадобятся все наши силы. Так что взбодрить себя чуть-чуть, точно не помешает. – Что для Клавы звучит вполне убедительно, и он берёт свою чашку, после чего они, знаково переглянувшись, в глоток выпивают содержимое чашек. После чего чашки возвращаются на свои столовые места, на блюдца, и по их лицам сразу становится видно, какие они всё-таки разные люди, раз в такой разной степени на них подействовал выпитый напиток, одного для обоих внутреннего содержания.
И если Михаил выражал собой незыблемую твердь, которую не перекосишь любого рода и крепости напитком и связанных с ним внутренних катаклизмов, то Клаву аж всего передёрнуло и перекосило в лице, так неустойчив был он и не крепок сердцем. Впрочем, выпитое всё же пошло для него на пользу – от его бледности не осталось и следа, а сам он почувствовал в себе душевный подъём и готовность порвать глотки всем этим стервам, Сиренам. Вот для чего он поинтересовался у Михаила их именами. – А у этих Сирен имена хоть есть, или они так и зовутся Сиренами? – несколько развязно проговорил свой вопрос Клава.
Михаил обзорно посмотрел на Клаву и, подтвердив его предположение: «Есть», уточняюще добавил. – У себя на родине они зовутся Аглаофа и Пейсиноя. Здесь же, я не знаю под какими они именами значатся. – А вот сейчас пришло время Михаилу удивляться. Клава, посмотрев в свою пустую чашку, вдруг заявил. – А я знаю.
– И как же? – не смог удержаться от вопроса Михаил, хоть и видел, что в Клаве так развязало его язык. Клава решительно открыл рот, чтобы значит, назвать эти, каждому меломану известные имена, но что-то у него опять там внутри не заладилось, и Клава только раскашлялся, да так, как будто чем-то (ничем-то, а именем) поперхнулся.
– Не выговаривается? – спросил Михаил.
– Угу. – Только и промолвил Клава.
– Ладно, всему своё время, – сказал Михаил, – а сейчас время для того, чтобы не показывать виду, что мы сбились с пути. Так что у тебя там, дома? – вдруг спросил Михаил. Чем, своим резким переходом от одного к другому, настолько удивил Клаву, что он в полной растерянности сморозил явную глупость. – Кошка Маруся и супруга Клава. – Что слышать не просто удивительно, а до смеха затруднительно. Но Михаил сумел сдержать себя от этого эмоционального наплыва на глаза, чего не скажешь о его животе, принявшегося выкручиваться от смеха, и с самым, насколько мог серьёзным видом, спросил Клаву. – Между ними что, возникли не разрешимого характера трения или другого рода проблемы?
Здесь Клава приходит в себя, правда не до конца – он всё же в голове перекрутил этот, бывает и случающийся сложный вариант взаимоотношений между хозяйкой и её любимицей, кошкой Марусей, вдруг решившей, что её ставят в полную зависимость от хозяйских вкусовых предпочтений, кормя самой дешёвой пищей, и главное, дискредитируют по половому признаку, а иначе почему, её на улицу не выпускают, и ведут шепотом разговоры за её вытянувшейся спинкой. А всякая кошка, тем более домашняя, своим животным инстинктом и нюхом, когда сильно пахнет, чувствует приближение опасности. А самая большая опасность для домашней кошки, как по себе испытала кошка Маруся, исходит от ног подручного хозяйки, который вечно перед её мордочкой путается, хоть и по неотложным делам, и того страшного человека, в белом халате, к которому её возили, чтобы значит, она страха там натерпелась. А так как подручный хозяйки всегда на виду и вроде бы такого щемящего внутренности чувства при его появлении не наблюдается, да и к тому же он один из тех, с кем ведутся шепотом разговоры за её спиной, то тут остаётся один вариант – её ждёт встреча с этим страшным человеком в белом халате.
Но природного характера проблемы кошки Маруси, сейчас так не достают Клаву, и он, отстранившись от них, переводит свой памятливый взгляд на свою супругу Клаву, с укоризненным видом смотрящую на него и выдвигающую к нему свои претензии. – Ты, Клавдий, до сих пор ли любящий и всё для меня, как обещал на алтаре бракосочетания, сделающий супруг? Или ты уже погряз в быте семейной жизни и ни на что не способен, кроме как обещаний и кормёжки меня завтраками? – сердечно и как-то уж совсем заинтересованно интересуется у Клавы его Клава.
– Это к чему все эти разговоры? – Клава отвечает так, как будто всё на самом деле так, как предположила его, любящая его, как в первые дни брака супруга – он стал неблагодарной скотиной, которую и так всё устраивает.
– А к тому, Клавдий Антонович, – официальным тоном заявляет добросердечная пока её не доведут до своего бессердечия вот такими ответами Клава, – что ты когда-то, – когда всем этим не обладал и ещё к чему-то и к этому стремился, – Клава руками указующе провела по себе те области себя, к обладанию которыми когда-то стремился Клавдий, как выясняется, Антонович, – стойко обещал и меня заверял, что во всём меня будешь поддерживать, на что бы я не решилась. Так, было такое? – впившись взглядом в Клаву, вопросила Клава.
– Ну, было такое. – Явно нехотя соглашается Клава, уже поджилками про себя чувствуя, что Клава явно задумала что-то такое уму его непостижимое, на которое он никогда согласие не даст, – вот почему от него заранее потребовали подтвердить все свои обещания и косвенно дали понять, что доступ к самому приятному в супруге, будет ограничен, если он пойдёт на попятную. И Клава быстро в голове промотал всё то дурное, что могло в голову его жене прийти, – это Клаву её Веган на что-то до дикости новое надоумил или тот физически культурный человек подбил, а может быть и так, что они объединили свои усилия и решили меня полностью обратить в свою веру, человека без недостатков и ни капельки лишнего жира даже в мыслях, – и пришёл к выводу, что всё это так.
И в уверенности в этом придаёт то, что супруга Клава и все эти полулюди не могут ограничиться полумерами, на которые согласился он, ограничив своё употребление молочных продуктов и жирной пищи (он только дома и только тогда, когда Клава была дома, придерживался этой диеты, а по ихнему, образа жизни) не в полную силу, а уж говорить о том, чтобы он посещал все эти тренировки, и речи быть не могло, он всегда в это время занят. Вот они и настояли на том, чтобы Клава взялась, как следует, за своего отбивающегося от здорового образа жизни мужа.
– И к тому же он не искренен с тобой и только делает вид, что удовлетворён простой, без живых ингредиентов пищей. Я его видел в чебуречной, где он с огромным удовольствием поглощал чебурек. – Окончательно убедил Клаву заняться своим бестолковым мужем Веган, умолчав и не объяснив своё нахождение по тому же адресу, в чебуречной.
Но это всё только догадки, когда главное слово за Клавой. И она его сказала, в свойственной ей манере. – Это хорошо, что ты не отказываешься от своих слов. Что ж, посмотрим, как ты продемонстрируешь на деле верность своему слову. – С чем Клава оставила Клаву неудовлетворённым её ответом, в крайне мучительном состоянии, и всё это на улице, куда она его выставила, провожая на работу. А вот теперь прояснилось, почему Клаве именно этот момент первым пришёл на ум, когда его Михаил спросил о том, что его больше всего волнует (или что-то в этом духе).
– Я уже говорил, что меня волнует. – Ответил Клава Михаилу.
– Что ж, тогда не будем отклоняться от нашего прежнего пути, и по мере решения одних проблем, отыщем ответы и на другие. – Сказал Михаил, приподымаясь из-за стола и тем самым давая понять Клаве, что пора выдвигаться. Правда, когда Клава вслед за ним поднялся на ноги, Михаил со всем своим вниманием уставился в окно и, внимая туда, спросил Клаву. – Как думаешь, а он мог увидеть нашу Сирену?
Клава перенаправил свою голову в сторону окна, посмотрел на неизменившуюся там картинку, где в центре выделялся и стоял всё тот же тип неустроенной наружности и жизни, и дал свой ответ. – Вполне возможно. Вот только это ничего нам не даст.
– Если только подойти к нему напрямую с вопросом, и если он тут совсем не причём, и поставлен на это место по собственному желанию, а не в сговоре с третьими лицами. – Проговорил Михаил.
– Ты так думаешь? – тихо спросил Михаила Клава, по-новому взглянув на этого типа, в котором он уже не был столь уверен, как прежде. И теперь ему за всем этим его несчастным видом и оборванностью виделась иная ипостась этого хитроумного типа, человека, однозначно имеющего соответствующую специальную подготовку, со знаниями боевых и огнестрельных искусств, – вон как глаз остро наметан на прохожих, а стоять в одном положении, на одном месте, только подготовленному человеку по плечу.
– А мы за ним проследим. – Сказал Михаил.
– Но…– Клава хотел было указать Михаилу на то, что если этот человек и в самом деле состоит в сговоре с кем-то и ведёт за ними наблюдение, то это будет не так легко сделать, но Михаил перебил его. – Мы с тобой разделимся. Ты поведёшь его за собой, а я последую за ним попятам. А как только он нас выведет к своим сообщникам, то …Там посмотрим. – На этом закончил Михаил. Но только не Клава. – И куда мне идти? – спросил Клава.
– Не важно куда, просто иди. – Сказал Михаил, хитро подмигнув Клаве. – А дальше посмотрим.
– Тогда я пошёл. – Сказал Клава, и так как Михаил ничего не сказал в ответ, то Клава действительно пошёл, вначале до дверей, а затем до выхода из кафетерия, где он не удержался и посмотрел в сторону того типа, выдвинулся по направлению своего дому.
– Как-то не особо
