Прежде чем соглашаться на поступившее к тебе предложение, особенно на заманчивое, присмотрись к тому, от кого оно исходит.
– Ну, что скажите? – обратилась с этим вопросом к Трою и Константину Кароль, после того как они все и в том числе и Анюта, разместились в очень удобных, хоть и хай-тековой конструкции креслах, расположившихся, а теперь и они вслед за ними, в одном из помещений высокотехнологического вида, – по крайней мере, такой контекст в себя вмещал и демонстрировал внутренний декор и интерьер этого, ни большого, ни маленького помещения, – само собой, аптекарской чистоты из кино, а не из реальной жизни, где всё так было глянцево и блестяще скользко, что глазам и зацепиться было не за что.
А что Трой с Константином, да и, скорей всего, и Анюта, могут сказать в ответ, видя перед собой… скажем так, то что они увидели перед собой, – холодную пустоту технологически продвинутого кабинета, где для глаз отдыха нет, а вся эта стерильность и урбанизм (так всё это видел и назвал этим словом Константин) прямо с какой-то требовательностью на тебя смотрит и ждёт от тебя ответственного подхода ко всему здесь, для продвинутых в прогрессивном плане людей устроенному, – кроме как поинтересоваться, а где это мы.
А эта Кароль, итак по заходу сюда, к сложному для понимания, без своего объяснения место, много чего себе позволяла. Так она вначале привела их во всё в свето-поглощающем стекле здание интеллектуально-исследовательского вида, затем на правах человека, имевшего допуск во все уголки этого здания, провела их без лишних вопросов через встречающий не званных гостей пункт охраны, а уж затем путём множества переходов и подъёмов в этот холодный кабинет, от которого у неё при себе имелся пластиковый ключ. Где она на правах хозяйки, предложила им занять эти кресла, которые сейчас находились под ними, что говорит о том, что они приняли это её предложение, а сама устроилась за единственным столом в этом кабинете, который как не трудно догадаться, принадлежал хозяину этого кабинета.
И понятно, что при виде всего этого хозяйского отношения Кароль ко всему вокруг (мысль о самоуправстве с её стороны, почему-то ни у кого не промелькнула), у приглашённой ею стороны не мог не возникнуть животрепещущий вопрос: «А кто она собственно такая и на каких-таких основаниях она столько себе позволяет?». И хотя у Троя, а также у Константина, на этот счёт есть свои предпосылки для понимания, – за всем этим стоит высокий человек, а кто же ещё, – они не спешат принимать эту версию за основную и ждут от Кароль разъяснений.
И хорошо, что они не поспешили делать такие выводы и заодно не успели ответить на поставленный Кароль вопрос. А всё потому, что дверь в кабинет открывается и на пороге появляется человек мудрёного вида для самых обычных мест, где проводит большую часть своей жизни человек. А вот если на него посмотреть через фокус этого кабинета, то он здесь будет больше к месту, чем все остальные здесь люди. Да хотя бы уже тем, что у него на голове надето неизвестного предназначения устройство, со множеством мигающих датчиков, разъёмов, шнуровых ответвлений и как же без них, специальных отражающих объёмный свет очков, которое, и в этом нет ни у кого из здесь присутствующих людей сомнения, имеет свою коммуникационную связь с любым из находящихся в этом кабинете технических устройств. И стоит ему, к примеру, захотеть включить висящий на всю стену телевизор, то ему только и нужно будет, как направить свой взгляд на него и посредством очков послать в его сторону сигнал.
Но он не стал вот так прямо и сейчас демонстрировать эти свои возможности, явно приберегая их для более подходящего случая (какой смысл дразнить этих лопухов), а он по заходу в кабинет, в шутливой форме в первую очередь обратился к Кароль. – А вы не слишком забегаете вперёд? – А Кароль, и это было удивительно видеть Трою и Константину, вдруг потерялась и с глупейшим видом, онемев в лице, замерла в одном положении, не зная, что и ответить на это, как ей показалось, совсем не шутливое замечание вошедшего человека. Ну а эта удивившая всех реакция Кароль, заставила всех гостей в кабинете обратить пристальное внимание к вошедшему человеку, имевшего, как оказывается, столько влияния на Кароль.
Этот же человек, ходячий переносчик на себе цифровой аппаратуры и, скорей всего, полную голову таких же технически сложных и совершенно непонятных для обывателя мыслей, и ведёт себя соответственно человеку сам в себе, погруженному постоянно в свои умственные проблемы. Он никого не замечает кроме себя, – а уж ждать от него проявления приветственного этикета, совершенно невозможно, – а всё потому, что он ничего вокруг не видит, окромя цели всей своей жизни – сделать этот мир ещё более высокотехнологичнее. А куда уж более, ни Трою, ни Константину не понятно.
А вот для чего всё это ему нужно, то в объяснение, чтобы покорить космос, никто уже не поверит. А вот в то, что он зацикленный на себе человек и плюс к этому, зафиксированный своими мыслями на одном, – на этом своём головном приборе, который был вначале помещён на его голову, чтобы быть помощником ему во всём, но со временем он так врос ему в голову, что теперь и не разберёшь, кто крутит его головой, – то это всего вероятней.
И этот высокотехнологичный человек, не соизволив даже кивком проявить вежливость, прямиком идёт к столу, где было расположилась, а сейчас со всем застывшим к нему вниманием стояла Кароль. Подойдя к Кароль, он с её безучастного позволения, как какой-нибудь врач, в области висков охватывает своими руками её голову и со всей своей пристальностью смотрит на неё. А Кароль не выказывает никаких возражений, и как будто так надо и что главное, можно, позволяет тому со всем своим вниманием заглядывать ей в самую глубину её глаз. А такую близость к своей душе, не всякому позволяют, а это заставляет задаться вопросом: Так кто же всё-таки этот тип, и кто он для Кароль, если она ему столько всего позволяет?
И хотя все эти вопросы так и готовы сорваться с языка того же Троя, они тем не менее не срываются, а всё потому, что все захвачены врасплох происходящим там за столом, где Кароль теперь раскрыла рот по просьбе этого всё больше и больше вызывающего вопросы странного человека и показывает ему язык, как будто он её лечащий врач.
– Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! – возмутился про себя Константин, уже ничего не понимая, что здесь происходит. Но Константин ошибался, ещё есть место для его удивления – этот высокотехнологический тип, можно сказать, человек-гаджет, как будто прислушался к этому возмущению Константина и принялся прослушивать Кароль на ритмику и чистоту дыхания, приложив к ней тот аппарат, который при себе всегда носят все уважающие себя врачи.
И Константину, чтобы себя как-то успокоить, пришлось остановится на версии, что этот человек имеет какое-то отношение к медицине, вот он и проверяет пульс у своих знакомых, чтобы не растерять квалификацию. Ну, а когда его попрут отсюда, – а в этом Константин при виде всего того, что он тут с Кароль позволяет, не сомневается, – то ему ведь нужно будет чем-то на хлеб зарабатывать. А так пощупал пульс, сделал вид, что посчитал в уме соответствие ритма биения сердце своего пациента с сегодняшней погодой, и пятак в карман получил.
А между тем вся эта необъяснимость для средних умов с Кароль подошла к концу и этот человек-гаджет, рядящийся под доктора (а доктор технических наук это не одно и тоже с человеческим доктором – они там у себя в голове такого на конструируют, что потом и не видят разницы в этих докторских степенях, начиная всех своих знакомых лечить формулами), нашептав что-то там Кароль, – как мы их?! Ты бы видела их лица. Ха-ха (что-то такое он ей сказал по мнению Константина), – с тем же стремлением показать себя человеком без присутствия в себе вежливости, покидает пределы кабинета. А как только двери кабинета закрываются, то всё внимание обращено на Кароль и всем до нестерпения желается знать, что сейчас такое было.
А Кароль, как будто и не понимает, как им всё это непонятно, и она, кивнув в сторону дверей, говорит. – Это наш системный администратор, он будет нас вести по игровому циклу.
– По какому ещё циклу? – задался вопросом Константин. А Кароль вместо того, чтобы на словах всё доступно для их понимания объяснить, нажимает на пульт, взятый со стола, и включает телевизор. Откуда на них смотрит картинка в картинке, где на первом плане находится, как всеми понимается, действительность в режиме реального времени, а уж в неё помещена картинка, которая будет демонстрироваться тому, кто находится в той представленной на их зрительское внимание действительности.
Ну а если уж совсем простыми словами и чтобы можно было понять, что всё это на экране телевизора значит, то отсюда будет вестись наблюдение за людьми, помещёнными в эфир за экранной действительности, которые в свою очередь, посредством виртуальных очков будут погружены в виртуальную действительность, которая в своём режиме реального времени и будет передаваться на экран телевизора, в эту картинку в картинке, которая по желанию телезрителя может переместится на первый план.
– Это в виртуальном исполнении симулятор жизни, на основе игры «Симс». – Сказала Кароль, глядя на экран, откуда с общего плана смотрели виртуальные очки, лежащие на установленных друг напротив друга стульях, а на картинке в картинке, шла демонстрация возможностей той игры, в которую можно будет через это погружение сыграть. После чего она оборачивается и смотрит почему-то на Константина, к кому она и обращается. – Как насчёт того, чтобы немного по симулировать на чужой жизни? – С такой многозначительностью обратилась с этим вопросом к Константину Кароль, что у него всё внутри возмутилось на такого рода неприкрытые намёки.
– Как всё это понимать?! – прямо всё внутри Константина закипело. – На что она тут намекает?! Что мне привычно симулировать в своей жизни, и я в этом чуть ли не ас. Да она прямо как Лилиан! – а вот тут Константин чуть не поперхнулся от такого своего вывода в сторону Кароль. А ведь Кароль один в один похожа сейчас на Лилиан, о чём только сейчас вдруг догадался Константин. Он уже видел вот такой направленный на себя взгляд с претензией на его подноготное понимание, – как бы ты, Константин, не маскировался, я тебя, симулянта, насквозь вижу. А вот кто его вот с таким принципиальным, принижающим его достоинство взглядом, насквозь ранее и говорит, что всегда видел, то об этом не сложно догадаться. Но вот одного Константин совершенно не понимает, как Кароль умудрилась так, точь-в-точь скопировать Лилиан и откуда она обо всём этом знает.
– Не иначе Лилиан распространилась! – догадался Константин. – Вот ничего у них не держится. Нужно обязательно со всем поделиться с теми, с кем лучше такими знаниями не делиться. И даже представить страшно, какими подробностями они обговаривали мою симуляцию. – Но как бы страшно Константину не было представлять все эти разговоры за его спиной, он, как человек не без своей смелости, не мог не представить такого рода разговоры, которыми объясняла свой несчастный и нездоровый цвет лица в
