Эпоха тараканов

                                 


                                            Эпоха  тараканов  (повесть)

Лёгкую тревогу она почувствовала, едва проснулась. Это ощущение – одно из пяти-шести, наполнявших жизнь Авы – появлялось реже остальных: когда болела по-женски и когда Ган задерживал получку. Старший менеджер «Араканы» ритмично, раз в два-три месяца погружался в запой и забывал почти все свои обязанности.
  Но сегодня повода тревожиться не имелось, и, проснувшись как всегда между часом и двумя пополудни, посетив своих лучших друзей – массажную камеру и душ, Ава с недоумением уловила, что последствия сна – ожидание чего-то неприятного – не только не ушли из области чувств, но и стали перебираться повыше, в мозг, что было уже неприятно: Ава не любила и не умела думать.
  Да и о чём собственно?.. Предстоял обычный рабочий день с его главным достоинством – предсказуемостью, а на кончике языка уже накапливались помаленьку стандартные фразы, которые в течение вечера предстояло разбросать Гану, барменам Лоцу и Флошу, подругам по сцене да ребятам, отвечавшим за музыку и освещение. Всё, как обычно. В неизменную программу дня могла втиснуться разве что выходка какого-нибудь посетителя, и через это в клубе узнавали об очередном перевороте, но выходки тоже отличались стабильной периодичностью и были похожи одна на другую, будто следовали раз утверждённому сценарию. Иногда клиенты дрались, иногда стреляли, бывало, изгоняли публику на всю ночь, и приходилось «выходить» для группы новых крутых, которые тут же съёживались в пустом зале и, подавленные его размерами и яркостью, куда более объёмными, чем их кураж, теснились за один стол и почти не вставали с мест: развязность, как и любой другой порок, требует своей среды. Раз в месяц менялись официантка или танцовщица, раз в полгода кто-нибудь из персоналазагинался от наркотиков.  Вот и все выходки. Ава давно уже не мусолила их с подругами и не держала в памяти более одного дня. Её мир много лет назад сузился до «выходов», позднего ужина рано утром, сна, восстанавливающих процедур, безделья на диване с журналами и телевизором  и перехода с шестого этажа на первый к месту работы. Иногда девушка вспоминала об окружающем мире, с некоторым ожиданием выглядывала в окно, но, не отметив ничего нового и любопытного, возвращала взгляд внутрь своей квартирки. Лишь несколько ниточек тонко связывали её с внешним: редкие телефонные разговоры с мамой Жанной и с
1
неродной тёткой, которая всегда спрашивала, не вышла ли «гордячка» замуж, и требовала, чтобы та навестила «несчастную сестру», то есть мать Авы. Девушка обещала и замужество, и поездку на родину, но не решалась выйти даже в этот город, когда подруги звали на какую-нибудь вечеринку или открытие нового магазина супермодной одежды.
  Впрочем, имелись у Авы  и свои развлечения, которые начинались как раз после четырнадцати часов. Бегло прикинув возможные причины, родившие маленький вирус тревожного предчувствия, девушка прислушалась к звукам за стенами  и с удовольствием отметила: мир дышит привычным шумом и узнаваемыми голосами. Суетливые, громкие шаги возле лифта и стук двери – это младшие соседи вернулись из школы. Теперь детвора обозначит себя только вечером, когда Ава будет собираться в клуб, а до этого растворится то ли за уроками, то ли в интернете.
  Следующий на очереди звук–примерно через полчаса –звонок в дверь: доставка товаров. Продуктов Ава почти не покупала, поддерживала функционирование тела соками, фруктами и лёгкими перекусами в клубе, однако значительно тратилась на то, что давало заработок – на кожу.
  Кожа была главным и единственным достоянием Авы. Пребывая ежедневно с восьми вечера до пяти утра в виде почти голом, девушка должна была содержать свою поверхность в безукоризненно идеальном состоянии. И если большинство представительниц её пола заботилось в первую очередь о бровях, ресницах и губах, то Ава обращала внимание на своё лицо только когда чистила зубы и брила голову.
  Её сценический костюм находился в эстетически привлекательном противоречии с внешностью всех посетителей клуба: у них были открытые лица, Ава прикрывалась тонкой вуалью; они прятали среднюю часть тела в брюки, Ава танцевала в едва заметных стренгах. Когда-то, в начале карьеры, Ган посоветовал ей для пикантности и личного почерка сочетать в разных вариациях головные уборы и обувь, и девушка завела шкаф для шляпок и шкаф для того, во что можно было поместить свои детские ступни, а после, не утруждая себя размышлениями над гармонией и контрастом, просто выхватывала оттуда что-нибудь наугад и «выходила» то в мотошлеме с пляжными сланцами, то в соломенной шляпке с русскими валенками. Подруги посмеивались над Авиной неразборчивостью, но мысль, что надо ежедневно продумывать сценический образ пугала её ещё больше задержки получки. И
2
она лишь пролистывала иногда каталоги и заказывала что-нибудь новенькое на ноги и лысину.
  … Рассыльный немного запоздал и, сунув заказ в Ящик, потоптался у двери, что-то наговаривая сам себе. Ава глянула в комп: долга не было. Она прошла в прихожую и осмотрела то, что получала в этот день недели: шампунь, два крема, пакетик фруктов, журнал. Всё как обычно.
  - Новенький, что ли?.. – наедине с собой Ава говорила вслух.
  Этажом ниже что-то стукнуло, задребезжало и прошлёпало.
  - Ну вот, Пончик очнулся и захотел пожрать.
  Девушка улыбнулась в зеркало, мимо которого проходила. Пончик был её главным нерабочим развлечением. Сосед обозначал себя ровно в 15.00 плюс-минус пять минут независимо от времени года и дня недели. Сначала он шёл к холодильнику и, нашарив в нём что-то съестное, стихал. Вскоре в квартиру внизу врывались враждующие армии, и начинали грохотать компьютерные стрелялки. Однако у Пончика, несмотря на шум, от завтрака, видно, слипались глаза, и он становился под душ. Ава то посмеивалась, то раздражалась перекрывавшими виртуальную войну выкриками вроде «ух» и «э-э-э» и так узнавала, что у неё не всегда одинаково добродушное настроение. Впрочем, за два года, что прожил в этом доме полнолицый сосед, девушка настолько привыкла к его повторяющимся звукам, что обращала на них внимание, только если они совпадали с какой-нибудь короткой паузой в её телевизоре. А так она могла неделями не вспоминать о парне, которого видела не более трёх раз и, сравнив с сотрудниками клуба, совсем не отметила симпатией. Среднего роста, с лишними тридцатью килограммами, рыхлый телом и с бледными складками сала на лице, явно близорукий, но без очков, не рыжий, не лысый, к тому же ещё засоня похлеще её, ночной работницы, - такой не мог привлечь внимания даже самой простой девушки. «И чем он зарабатывает на жильё и пищу?» - удивлялась Ава, не пытаясь ответить на вопрос.
  Девушка полулёжа устроилась в любимом, правом, углу дивана, включила музыкальный канал и придержала руку на пульте, приготовившись усилить звук, как только у Пончика начнутся боевые действия. Один зажигательный клип сменялся другим, Ава отвлеклась на то, что у какой-то певицы решила позаимствовать тип обуви для сегодняшнего «выхода», но палец на кнопке, как на спусковом крючке оружия, убивающего, впрочем, не дичь или людей, а её
3
свободное время, устал и дал знать о себе: внизу было тихо. Ава убавила звук: так и есть. «Что это сегодня с ним?..» - скользнула в голове девушки мысль и тут же растаяла среди электрических нот, наполнявших квартиру. Кожаные сапоги победили Пончика, и о соседе на время забыли.
  Сапожки скучали на самой верхней полке шкафа и, очевидно, уже перестали мечтать о том, что им дадут работу. Ава примерила их, оценила отражение. Конечно, синие, на высоком коричневом каблуке и с жёлтыми заклёпками, как в клипе, выглядели эффектнее, но и эти, бордовые, со шнуровкой по типу военных берцев, смотрелись неплохо.
  Теперь следующее: головной убор. Певицу украшала короткая причёска фиолетовых волос, однако, обладая кое-каким вкусом, Ава выбрала жёлтый парик. Любопытство или добросовестное отношение к работе заставили её примерить весь костюм целиком. Дома она ходила голой, поэтому одела бюстгальтер, верхние из тех трёх плавок, что стягивала с себя по ходу выступления и, осторожно расчесав парик, приладила на своей обнажённой голове. Длинное, от самого пола зеркало с удивлением показало то, что получилось. Удивилась и Ава. Покрутившись в разные стороны и натренированно выделывая стандартные сексуальные движения, она прикинула сверху бельё других цветов и сделала вывод, что хотя бы минимальное внимание посетителей клуба она получит и, несмотря на то, что у неё сегодня четыре «выхода», а у напарницы пять, она опередит Бойлу по чаевым. Кстати, не стоит вечером плотно затягивать шнурки сапог: одна из последних сфер на земле, где ещё использовались наличные, был стриптиз, и Ава для купюр от самых щедрых зрителей обычно протягивала ножку.
  Настроение сразу приподнялось до радостного. Каждый новый костюм, то есть шляпу-обувь, девушка принимала за событие в своей однообразной жизни, причём такое, которое не вызывает хлопот, как, например, вынужденная поездка к маме Жанне годичной давности, когда та серьёзно заболела и позвонил сам лечащий врач, опасаясь худшего. Странно было смертельно заболеть человеку, которому чуть больше сорока, поэтому Ава вернулась в клуб, не проведя в родном городе и суток.
  Хлопотным событием были и дни рождения. Почему-то в «Аракане» любили пышно отмечать все именины сотрудников. Наверное, чтобы Ган имел законный способ напиться. Для чужих Аве приходилось делиться частью заработка (хорошо ещё Бойла и Зуния брали на себя выбор подарка), а за месяц
4
до этого противного события в своей жизни, когда каждый начинал с хитрым прищуром намекать на то, что ты ещё на год уйдёшь от восемнадцати и третий десяток, не обращая внимание на бурное сопротивление ума и сердца, неумолимо сменит цифру в сторону повышения, за месяц до дня рождения приходилось мучительно ломать голову над меню угощения, чтобы хоть чем-то выделиться среди других. Ещё одна дурацкая традиция «Араканы», будто её работники очень боялись окончательно утонуть в однообразии.
  Ава не боялась. Однообразие было её религией. Проснувшись, она занималась телом, походя несколько раз пила разные соки для улучшения качества кожи, слушала видеоклипы так, что переход от «общения» с телевизионными группами и солистами к работе с музыкантами и сценой в клубе происходил почти незаметно. Один раз в их доме, а может, и во всём городе выключили электричество. Очевидно, из-за какого-нибудь переворота. И до семи вечера, когда всё наладилось, Ава измучилась так, будто пришлось крутиться вокруг шеста безостановочно целые сутки. Тишина пугала, неизвестность мучила, от новых мыслей (что случилось , надолго ли, будет ли работать вечером) мозги перегружались и грозили аварийным отключением. Теперь она благоразумно не вспоминает тот день, но когда при сегодняшнем полуденном пробуждении Ава ощутила какое-то непонятное беспокойство, она в первую очередь инстинктивно проверила свет.
  Время до восьми прошло быстро. Приняв третий за день душ, девушка высохла, не вытираясь (Бойла