прислушалась. Вошедшие не походили на карателей: они разговаривали вполголоса и тоже как будто пришли запастись продуктами.
- … А я тебе говорю: здесь кто-то светил.
Молодой голос проходил уже кондитерский отдел.
21
- «Светил»… Кто здесь может светить? Жмурики?..
В этот миг Бло вдруг шумно выдохнул и рванулся с места, гулко шлёпая по каменному полу. Может быть, он старался бежать тихо, но Аве в её низком положении показалось, что мчится целый бегемот. Чужаки закричали и повернули назад. Началась погоня. Бло петлял, убегал вглубь и снова старался прорваться к двери, но «охотники» понимали его манёвр и всякий раз отрезали путь к спасению. Ава, ещё полчаса боявшаяся столкнуться на улице с мёртвыми, теперь до холода в груди испугалась живых и только сильнее прижималась к полкам да молила судьбу, чтобы не обнаружили ещё и её. Потом всё стихло. Она хорошо слышала, как стучит кровь в висках и – еле-еле – как кто-то переговаривается у выхода из магазина. Голос Бло различить было нельзя: далеко. А возле дверей, в проходе кассового аппарата началась сцена допроса. Группа подростков, зажав Бло между перилами, где обычно покупатели расплачиваются за то, что накупили, торжествующе расселась, кто где и, наставив на беглеца пистолет, задавала вопросы, словно охрана, поймавшая вора.
- Ты кто, толстяк?
- Куда бежал?!
- Что ты от нас смывался?!
- Да подождите вы!.. Ты кто будешь, дядя? Не молчи, урод. Я тебя спрашиваю.
- Пристрелить его! Что базарить?!
- Успеется пристрелить. Может, он тараканский шпион и сообщит нам что-то нужное. Тогда помилуем. Быстро говори, кто ты! Пока я добрый.
- Да, а то он разозлится, тогда тебе хана!
- Тогда тебе мёртвые позавидуют…
- Кто я? Я человек.
Банда засмеялась.
- Видим, что не насекомое.
- Как зовут? Откуда ты? Кем работаешь?.. Работал. Куда идёшь?
22
- Смотри, у него полный рюкзак! Видать, жрачки набрал!
- Ещё бы! Харя вон какая: три моих!
- Ты будешь отвечать или нет?! Последний раз спрашиваю!
- Я…
- Он обычный человек! – перебил Бло женский голос.
Ближайший к выходу подросток получил стеклянной бутылкой по голове от мелькнувшей в темноте руки, и тот же голос крикнул:
- Пончик, бежим!
Ава и Бло выскочили из магазина ,и оба потеряли равновесие, забыв о ступеньках. Девушка ударилась коленкой, Бло перевернулся через себя. Из-за потери времени преследователи смогли выстрелить в упор, и парень почувствовал ожог в спину: это был газовый пистолет. Парочка помчалась по абсолютно тёмной и узкой улочке, спотыкаясь обо что-то и рискуя налететь на автомобиль или мусорный бак. Вдруг сзади и спереди почти одновременно их осветили фары каких-то высоких машин, а со стороны несчастливого супермаркета протрещала автоматная очередь.
- Сюда! – крикнула Ава и, успев при вражеском свете увидеть напарника, схватила его за рукав и увлекла в подъезд. Внутри Бло обогнал её и запыхтел по лестнице.
- Стой! Куда ты?! Вверху нас быстро поймают!
Бло притормозил уже на втором этаже: ударился ногой о лежащий поперёк ступенек труп.
- А куда?!
- Спускайся быстрее!
Ава зажгла фонарик и, выхватив из дверей первого этажа ту, что была распахнута, юркнула внутрь. Не оглядываясь, услышала: Бло сзади.
- Через окно на улицу!
Они перескочили поваленный диван, сдёрнули, соединив усилия, плотные жалюзи и отворили окно.
23
Ава посветила наружу: это был внутренний двор, в который выходили подъезды двух соседних домов. За спинами громко заурчал тормозивший грузовик, и это подстегнуло.
Когда выпрыгнули, Бло помог Аве подняться на ноги и спросил как подчинённый у командира:
- Теперь куда?.. Может, спрячемся?
- ЭТИ будут искать нас, пока не найдут. Бежим.
Они не успели пересечь двор незамеченными и едва скрылись под аркой, когда в спины полетел сначала свет мощных фонариков, потом пули. На головы осыпались куски кирпича. Ава прихрамывала, и Бло держался на её уровне. Теперь по очереди подсвечивали себе путь: всё равно темнота больше не спасала. Выскочили на улицу. Сзади уже бил фарами под прямым углом выезжавший сюда же грузовик. Ещё несколько секунд, и они, как дикие звери на ночной охоте, попали бы в жёлтую полосу, где их легко убить. Разом свернули в какую-то открытую дверь. Появилась синхронность в действиях. Ноги правильно поворачивались в спасительном направлении, слушая приказы отнюдь не разума – скорость бегства превосходила скорость рождения мыслей, - а коротких импульсов древнего полуживотного чувства самосохранения.
Парикмахерская. Единственная дверь, кроме входной, заперта. Разом ударились в неё плечами и вышибли так, что едва не упали. Короткий коридор, и служебный выход. Удача: замок открывается изнутри поворотом рычажка. Снова внутренний двор, только огороженный сетчатым забором.
- Стой! – задержался Бло и посветил: направо виднелись широко распахнутые ворота.
Стало заметным, что луна взошла на самую высокую точку своего полукруга и сделала мрак менее плотным. Обрадоваться этому или огорчиться не успели: сзади застучала тяжёлая обувь преследователей.
Снова бегство. Ворота, двор, узкий проход между штабелями досок и кучами песка. Песок с визгом взлетает, поднятый в воздух злыми пулями из безжалостного оружия.
За углом дома, спасающим на время от выстрелов, большая автостоянка. Ава рукой останавливает приятеля.
24
- Умеешь водить? – кивает она на длинный ряд спящих легковых машин.
- А ключи? – выдыхает из себя Бло.
Он страшно запыхался, держится за горло и стоит лицом к преследователям, чтобы вовремя их заметить.
- Велик! – вскрикивает Ава, и оба подбегают к шлагбауму стоянки, где луна подсказала им транспорт, не требующий ключа зажигания.
Презрительный, жёстко бьющий в темноту крик «стойте! Всё равнопоймаем!» от тех, кто гонится, и возглас разочарования от убегающих раздаются одновременно: велосипед на цепи с замком. Теперь Ава и Бло боятся улиц и, сколько можно, бегут дворами. Они ясно слышат позади мерный, неторопливый топот, как будто враги хотят заставить их упасть от усталости или чтобы у обоих разорвались сердца от непривычного получасового бега. «Да что же это?.. Что мы им сделали плохого?» - стонет про себя девушка. «Убьют… Сейчас убьют…» - бьётся в изнемогающих мозгах парня.
Один раз страх за свою жизнь отступает на второе место. Возле лавочки тёмными кучками лежат женские тела, а рядом с ними три детские коляски. Расстрелянных младенцев не видно, но ткань колясок разорвана выстрелами так, что заметно и в полутьме. На один миг Аве кажется, что она видит нечто большее, чем смерть. Смерть – это окончание жизни, а значит, в каком-то смысле её часть. Здесь же – отрицание самого начала жизни. Но надо бежать, и они бегут. Задыхаются, приостанавливаются за каким-нибудь деревом или углом подвала и, подгоняемые гулким топотом, отталкивающим при приближении аурой ужаса, снова срываются с места, без конца петляют в надежде оторваться и равнодушно перепрыгивают через трупы тех, кому не хватило сил спастись.
Впереди длинный и низкий – на одну легковую машину – проход между домами. Ава на бегу направляет свет фонарика: нет ли запертых ворот. Прежде чем выскочить на улицу, предусмотрительно останавливаются и выглядывают из-за углов в разные стороны.
- Солдаты… - удивлённо вскрикивает Бло.
Обернувшись, Ава видит целый ряд военных грузовиков, в который забираются люди в армейской форме и с оружием. На машинах только габаритные огни, и видно плохо. Но это точно солдаты, потому измученная
25
парочка одновременно выскакивает на улицу и кричит, зовя на помощь. Преследователи уже появились на том конце арки. Человек у грузовика, стоявший спиной, по-военному разворачивается на сто восемьдесят градусов и негромко командует. Солдаты – и те, кто в кузове, под тентом, и те, кто ещё на асфальте улицы, вытягивают руки и громко передёргивают затворы. Ава и Бло на миг застывают в недоумении, но у них уже не такиерастерянные и беспомощные организмы, как вечером, глаза лихорадочно ищут укрытия, ноги сгибаются (лечь или бежать?), и Бло дергает подругу за рукав:
- Подвал.
Пули врываются сквозь козырёк подвала и пролетают над самой головой, заставляя не сбегать, а скатываться вниз.
- Не стреляйте: свои! – кричат первые враги.
Ава успевает уловить, что там кого-то убили: стукается о землю автомат.
- Отставить! – соглашаются враги новые.
То, что происходит дальше на улице, Аве и Бло уже недоступно. Они включают фонарики и сбегают вниз по ступенькам. Их много, подвал почему-то очень глубокий, а ступеньки старые и полуразрушенные. Внизу – помещение, как большая комната. Какие-то громоздкие ящики, старая мебель вдоль стен, строительные козлы и пластмассовые ёмкости. Пока не появились убийцы, беглецы успевают обследовать всё по кругу и прийти к страшному выводу: другой двери нет. Им и так долго везло, всюду получалось пробежать насквозь – квартиры, помещения фирм, ангары и дворы, но теперь – ловушка. Ава в страхе оглядывается назад: входная дверь немного светится предутренней луной и вот-вот закроется спинами безжалостных мужчин, которым так важно убить её, простую стриптизёршу, маленького человечка, не сделавшего никому ни зла, ни добра. Бло отдувается рядом и молчит. В его молчании чувствуется беззвучный вопрос: что делать? И Ава ощущает себя – неизвестно почему – старшей в их маленькой группе и потому обязанной принять решение: сдаться и быть расстрелянными или предпринять ещё какую-то попытку борьбы.
- Давай! – коротко подталкивает она Бло к действию и хватается за козлы.
Они начинают заваливать ступеньки всем, что в силах поднять, и по стенам мечутся лучи двух фонариков, которые не выпускаются из рук и потому светят
26
то в одну, то в другую сторону. Трое козел, стол, сломанные стулья, банки с краской… Кто-то начинает спускаться в подвал, и парочка бросается в дальний угол. Бло ещё пытается поднять какой-то лист железа, но Ава останавливает его рукой: больше баррикаду не укрепишь. Она вспоминает, что в кармане ветровки кухонный нож, он даже несколько раз мешал ей проскакивать окна, но девушка даже не ощупывает его, чтобы проверить, на месте или потерялся. Что толку с ножа, когда против них целый полк солдат с автоматами? Разве что уподобиться раненому зайцу, который в последнем отчаянии бросается на охотника, надеясь своим криком и бесстрашием победить если не ружьё с патронами, то хотя бы волю убийцы? Ава вжимается в стену и, не обращая внимания на копошащегося приятеля, вспоминает, как в раннем детстве свято верила в силу молитвы. Это ей внушила мама Ирина, и, может быть, сейчас наступила расплата за то предательство, совершённое в десять лет. Но она была ужасно глупой тогда. Совсем юной и глупой. К тому же исподволь расплатилась за свой грех всей последующей жизнью. Куда уж больше? Хотя, с другой стороны, и тот, второй этап жизни давно прошёл и почти невидим под пылью времени. Она оборвала всё, уехала в другой городи начала в нём жить так, как будто родилась в восемнадцать лет. Спала, ела, валялась на диване, долго стояла под душем, наслаждаясь тёплыми, чистыми струями, и танцевала – не столько для посетителей, сколько для собственного удовольствия, попутно упиваясь тем,
