понял, что не сможет пройти мимо этой двери, не открыв ее, не узнав… Что, он не соз¬навал сам, но подсознательно чувствовал, что все события сегодня происходят не случайно. И это, скорее всего, тоже. Значит, надо вой-ти! Почему-то задро¬жавшей рукой, хотя никогда не был трусом, Сергей взялся за руч-ку, открыл дверь и стремительно, обрубая все пути назад, вошел.
И остолбенел от удивления. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Ему в лицо пахнуло теплом и до боли, до слез знакомым запахом. Так мог пах¬нуть только его род¬ной дом, дом его детства! Потому, что этот запах засел на¬всегда в его памяти, и спутать его он не мог ни с чем. Пораженный до глубины души, Сергей осмотрелся. Да, это – та самая комната в коммуналке, где он жил с родителями до того, как ему испол¬нилось четырнадцать лет. Все так же, как и тогда. Посреди комнаты стоит знакомый стол. За ним, Вполоборота к двери, сидит отец. Еще не старый, волосы черные, как смоль. По¬ложив на стол тяже¬лые, натруженные за смену руки – а работа его не из лег-ких : варить сталь - он ласково смотрит на жену, которая, стоя спиной к двери, на ма-ленькой тум¬бочке режет хлеб и наливает в тарелку дымящиеся, душистые щи. «Такие могла ва¬рить только мама!»- подумал Сергей, вдохнув их запах. И ощутив, как детство накатывает на него, очищая от взрослой шелухи. Мама, неся полную тарелку отцу, не-ожиданно под¬няла взгляд и увидела Сергея. Спокойно и радостно, как - будто и не бы-ло долгого раз¬рыва в десятки лет, она улыбнулась вошедшему и сказала: »Смотри, отец, вот и Сережа пришел!» Отец повернул голову и тоже приветливо улыбнулся. «За-ходи, сынок, садись. Мать, наливай и ему». Сергей, испытывая одновременно и ра-дость, и изумление, и не¬доумение, на негну¬щихся ногах подошел к столу и сел на по-додвинутую отцом табу¬ретку. И не мог отвести от него взгляда. «Отец! Как же это так?! Ведь я же тебя… только что»- пытался выговорить он не слушающимся языком. Но отец положил ему руку на плечо, тяжелую, отнюдь не призрачную, улыбнулся и ласково сказал: «О чем это ты, сынок? Ты весь вымок. Где ты был? Ты так вырос. Но знаешь, почти не изме¬нился. Все тот же Сережка! Хотя.. . Не совсем. У тебя что-то не так. Са¬дись мать с нами. А ты, сын, рассказывай. Рассказывай все, что на душе. Ведь ты не стыдишься нас?» Мать поставила перед Сергеем тарелку со щами, обдающими его душистым, теплым паром, положила ложку, хлеб и села напротив за стол, глядя на сы-на ласково и нежно. «Как мы давно не виделись, Сережа, сыночек - тихо ска¬зала она.- Ну, рассказывай, как ты живешь. Как наш внук, Андрюша, как твоя Наташа. Рассказы-вай, родной. От нас ведь нечего тебе скрывать»,
И Сергей вдруг ощутил, словно у него внутри растаяли последние ос¬татки серо-го льда, сжимавшие душу в холодных тисках. А все, что копилось годы на сердце, глу¬боко, подспудно, не осознаваемо, вдруг поднялось на по¬верхность и хлынуло в созна¬ние, взбаламутив, закрутив водоворотом и унося прочь весь мусор, что накопился за прошедшие годы, унося бурным потоком и очищая душу, задышавшую полной грудью, легко и свободно. Сергея словно прорвало. Он говорил и не мог выговориться. Слова ли¬лись из него потоком. Сознание, что здесь, с родными, с людьми, которые по¬нимают его, как никто, не нужно что-то утаивать, что-то скрывать, чтобы выгля¬деть лучше, приличней, ус¬пешней, открыло все шлюзы, все тайные запоры, и Сергей говорил и го-ворил, раскры¬ваясь до конца. И о чем он думал там, слушая голос скрипки, и о многом другом, в чем стыдился признаться даже самому себе. Сергей совсем забыл, где он на-ходится. Он ощущал себя ДОМА.
Но вдруг погас свет. Не обращая внимания, что в комнате стало тихо, он вскочил и со словами: »Как не вовремя! Сейчас я сделаю свет. Опять пробка полетела» выско-чил за дверь в коридор, туда, где, как он помнил, в их доме на стене стоял щиток с проб¬ками. Но… щитка на том месте не было. И Сергей сразу вспомнил, ГДЕ он. Ощу-щение невосполнимой потери охватило его. И все-таки капля надежды еще теплилась в душе. А вдруг?!
Он бросился, сломя голову, к двери, которую только что открывал. Рыв¬ком рас-пах¬нул ее… И увидел то, что в глубине души и ожидал: темную, пустую, ободранную комнату, подобную той, в которой он слушал скрипачку. Стало гру¬стно, больно и тоск¬ливо. Повернувшись, Сергей пошел к выходу. Похоже, это был последний подарок ста¬рого дома. Но, несмотря на тоску неожиданного об¬ретения и потери родных людей, он чувствовал в душе своей тепло и свет, ко¬торых не было до этой неожиданной встречи.
Выйдя из подъезда, Сергей увидел, что серый осенний дождь перешел в первый снег. Крупными, пушистыми хлопьями он ложился на мокрые крыши, ветви деревьев, до¬рогу, делая все белым, чистым, нетронутым, словно перво¬зданным. Сергей еще раз ог¬лянулся на старый, пустынный дом, который так удивил его сегодня. И помог ему вновь обрести себя, обрести в себе человека. Способного любить, сострадать, сочувст¬вовать и сопереживать: то, что он рас¬терял, убил в себе за последние годы. За все это он был благодарен этому дому. Улыбнулся ему, как старому другу, на прощание, по¬вернулся и пошел бы¬стрым, уверенным шагом человека, твердо знающего, куда и зачем он идет, вниз по улице…
Рука Сергея потянулась к кнопке звонка, но замерла. «Не слишком ли рано?»_ подумал он, глянув быстро на часы. Было раннее утро. И все же по¬звонил, быстро, от-рывисто, ненавязчиво. За дверью – тихо. Звонить еще… или повернуться? Ведь дейст-вительно очень рано. Люди сейчас досматривают по¬следние, самые сладкие сны. Но вдруг, прервав его сомнения, за дверью по¬слышались легкие шаги. И голос, который он не спутал бы ни с каким другим, сонный, тихий голос спросил; «Кто там?» сердце Сер-гея радостно забилось, радостно, но и тревожно. «Наташа, любимая, это – я!» - сры-вающимся от вол¬нения голосом ответил он. За дверью на время все затихло. Потом… тихо щелкнул замок, дверь приоткрылась. На цепочку. И Сергей увидел род¬ное, ми¬лое лицо Наташи, на котором он, словно в книге, читал сначала раздражение, укор, холод-ное равнодушие. Молча, ни говоря ни слова, Наташа смотрела ему прямо в глаза, а ка-залось – прямо в душу. И Сергей тоже молчал, растеряв все слова, которые он собирал-ся сказать. И вдруг – почти незаметная, еле улови¬мая, но все же улыбка появи¬лась на губах Натальи. Лицо ее оттаяло, и глаза потеплели. «Где ты бродил?- мягко спросила она, снимая цепочку и открывая дверь.- С тебя же течет. Господи, ты весь промок! За-ходи быстрее. Только по¬тише: Андрюшка уже спит».
