дозвониться? С тобой всё в порядке?
Я, если честно, вообще не врубилась, о чём она говорит. Какой третий день, когда мы только вчера вечером созванивались? Неужели я так долго спала?
- Да всё нормально. Я спала и…
Что сказать дальше, я не нашла. Столь крепкий сон был для меня в новинку.
- А как папа? – спросила я.
- Думаю, в выходные надо съездить на кладбище, убраться.
- Мам, что с папой? – теперь я не на шутку встревожилась. – Когда это случилось?
Неужели я проспала смерть родного отца?
- Случилось что? Умер папа уже давно. Чтоб этому чинуше подохнуть, как собаке!.. Ладно, Нин, хорошо, что у тебя всё нормально. Я уже думала в полицию идти в розыск объявлять. Больше никогда так не делай.
Когда мама положила трубку, я невольно посмотрела на экран, где высветилось время и дата. Двадцать седьмого июня. Как так? Вчера было двадцатое октября. Год тот же. Может, настройки даты и времени сбились. Надо будет их наладить. А сейчас – позавтракать и на работу.
По дороге я заглянула в почтовый ящик. В нём было письмо от Заиры Мухарбековой. Из СИЗО. Всё ещё не веря в происходящее, я вышла из подъезда и спросила случайного прохожего, кто у нас сейчас президент. Он ответил: тот же, что и вчера – Виталий Паутов, добавив при этом: скорей бы он уже сдох, а то задолбал. Последнее слово он, правда, произнёс несколько цветистее.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Неужели всё это из-за какой-то веточки? Получается, она оберегала нашу демократическую реальность. А когда я её упустила, всё вернулось на круги своя: Паутов заключил сделку с демоном и стал главой государства. Прости меня, Заира, и вы, отважные диссиденты, сидящие по тюрьмам и автозакам, простите меня, непутёвую! Подвела я вас всех! История принадлежала мне, а я её вот так профукала. Получается, все наши старания коту под хвост!
А автобусе я по привычке заглянула в Фейсбук. Так и есть – вот она ублюдочная реальность! Парням, которых объявили террористами и выбили признания пытками, дали сроки – одному пять с половиной лет, другому семь. Участников пикета за освобождение политзаключённых загребли в автозак, а общественного защитника мало того, что не пустили к ним, так ещё и избили. Мать убитой женщины с Северного Кавказа извинилась перед главой республики за то, что заподозрила зятя в убийстве своей дочери. Гражданского активиста Степана Лисицына, которого ещё год назад посадили за неоднократное участие в митингах, в очередной раз поместили в штрафной изолятор. За то, что, поздоровавшись с сотрудником колонии два раза на дню, не сделал этого в третий. Бурятского шамана, который собирался в Москву изгонять Паутова, объявили невменяемым и упрятали в психушку. После таких новостей создавалось ощущение, что демон, которого мы с Магомедом засунули в шкатулку, не только вышел на волю и помог своему подопечному, но и вселился во всех, кого от этого не тошнит, кому происходящее не мешает гордиться и восхищаться отчизной. Как можно гордиться тем, что жизнь человека ничего не стоит, его достоинство попирается всеми мыслимыми и немыслимыми способами, как можно восхищаться вседозволенностью власть имущих и бесправием тех, кто не имеет власти и денег. Хотелось кричать: очнитесь, люди, вы больные! Вы кланяетесь тому, кто на вас откровенно плюёт и доказывает это каждый день! Что ещё должен сделать этот Паутов со своей гнусной шайкой, чтобы вы поняли, что вы для него быдло, которое легко можно использовать в своих шкурных интересах? Но разве опьянённые льстивыми речами о величии Родины способны услышать стоны пытаемых в темницах несчастных, разве тронет их души плач матерей, чьи дети умирают из-за того, что у них нет денег на дорогостоящую операцию? Для них главное – ракеты, которыми можно бабахнуть, чтобы другим неповадно было. Или, на худой конец, какая-нибудь персона, на которую с телеэкрана укажут: это враг, бей его! И осатаневшая толпа, похрюкивая от наслаждения, набрасывается на этого «врага народа» с какой-то иррациональной злобой. У них даже мысли не возникает спросить себя: а что плохого лично мне сделал этот человек?
Впрочем, справедливости ради следует сказать, что не все сторонники Паутова такие озверевшие, озлобленные, готовые рвать, метать и топтать всякого, кто не с ними. Бывают и равнодушно-счастливые. Недавно ещё в той реальности я познакомилась в соцсетях с одной барышней. Вполне счастливая, голосует за Паутова. Живёт при этом на Бали, и весь её облик излучает позитив. Всё бы ничего, но при этом она сразу показалась мне напрочь лишённой сострадания. Как инфанта из сказки Оскара Уайльда. Ещё и говорит: надо быть позитивными и светиться от счастья. Только у меня о позитиве несколько другие понятия. Я видела, как арестовывали того же Лисицына, когда он улыбался из автозака своей очаровательной улыбкой, я неоднократно получала жизнеутверждающие письма от Заиры, читала посты в Фейсбуке, когда кому-то передавали слова тех, кто за политические убеждения сел в тюрьмы – временами довольно весёлые. И это не с Бали, а из мест лишения свободы. Конечно, я ни в коей мере не желаю той барышни зла, но иногда мне интересно, как бы она себя повела, если бы её ни за что ни про что арестовали и посадили? Светилась бы она от счастья хотя бы потому, что живёт и дышит, что травка зеленеет, солнышко блестит, и Земля вращается? Или от её позитивного настроя не осталось бы и следа в тот же миг? Но хочется надеяться, что точно мы этого никогда не узнаем.
А что я скажу своим будущим детям, когда они зададут вопрос: как вы все до такого докатились? Как посмотрю в глаза Заире, Степану, шаману из Бурятии, кавказской женщине? Против воли мне вспоминался сонет Шекспира, который я читала ещё в школе:
«Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.
Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!».
А я и не покину. Теперь, друзья мои, я точно буду с вами до конца. Я буду писать вам письма по тюрьмам, если, как оказалось, ни на что больше не способна. И пусть за солидарность с вами и за сочувствие вашей доле огребу по-полной – плевать! Лучше, будучи с вами и за вас, познать горе и печаль, нежели быть с теми, кто вас гнобит, испытывая при этом тошноту и острое нежелание смотреться в зеркало.
Единственное, чего я не понимала: почему Магомед за потерю оберега был наказан один, а стоило потерять оный мне – под ударом оказался весь народ российский? Ведь если веточка берёзы оберегала рассудок тех, кого проклял демон, я, по идее, тоже должна была просто сойти с ума. А может, я уже сошла, и то, что я вижу сейчас, мне попросту мерещится? Хорошо, если так.
Вскоре я доехала до кондитерской, надела фартук и стала, как обычно, обслуживать посетителей, не подозревая, что ждёт меня ещё один сюрприз. К полудню пришла Тамара. Увидев меня, она вдруг побледнела, как смерть, и стала истово креститься:
- Чур меня! Нина! Вас же убили!
- Чего-чего? – я была в таком офигении, что просто не нашла других слов.
- Вы боролись с демоном. Магомед перепутал пару строк в заклинании, и он вас убил.
Нормально! Значит, меня уже и убили, а я ничего об этом не знаю.
- Подождите, но я ведь здесь, живая.
- Да я вижу. Но не могу понять, как. Раскладывала карты – они однозначно сказали, что вы оба погибли.
- Значит, карты что-то путают.
Тамара пообещала, что попробует разобраться, а я уже начала сомневаться даже в том, живая ли я. А то, может, уже и призрак. Говорят, можно проверить, посмотревшись в зеркало. Если ты мёртвый – своего отражения не увидишь. Но я с утра, когда умывалась и чистила зубы, видела себя в зеркале. Стало быть, живая. Может, демон убил одного Магомеда, а я спаслась чудом? Но ведь я точно помню, как после этого с ним разговаривала, как мы в Фейсбуке переписывались. Или я настолько сбрендила, что контактирую с убитыми фейсбучными товарищами? Что же, чёрт побери, вообще происходит с Родиной и с нами?
Но вечером, когда я зашла в Фейсбук, неожиданно увидела пост Рамазанова об очередных задержаниях активистов, стоящих с плакатами у прокуратуры. Пост был написан несколько часов назад.
«Магомед Салманович, Вы живы? С Вами всё в порядке?» - написала я ему тут же личное сообщение.
Ответ мне пришёл буквально через несколько минут:
«Здравствуй, Нина! Живой. А ты как?».
В ответ я написала всё как есть, без утайки – и о том, как потеряла ветку-оберег, и о том, как проснулась при паутовской диктатуре, и о том, как Тамара сказала, будто нас обоих убили. Рамазанов признался, что тоже не понял, что произошло, потому что, проснувшись, также узнал, что Заира за решёткой, а диктатура цветёт и пахнет и всё больше звереет. Но о своей гибели в борьбе с демоном слышит в первый раз. Потому что прекрасно помнит, что покидал Суетово живой и невредимый, если не считать лёгкого ранения в руку, что нанёс ему Паутов.
«Может, мы оба рехнулись?» - спросила я.
«Может быть и так. И, похоже, не только мы. Для Заиры сидение в СИЗО тоже, видимо, не проходит даром».
Оказывается, проснувшись вчера утром при диктатуре, он тем же вечером позвонил племяннице. Спросил, как она там, и нужно ли что-нибудь принести? А Заира… она страшно удивилась, когда услышала, что сидит в СИЗО. Когда Магомед позвонил ей следующим вечером, она не помнила, чтобы вчера он ей звонил.
Тогда я рассказала Рамазанову про тот странный звонок, который дошёл до Заиры в той демократической реальности. Но это не приблизило нас к разгадке, а лишь ещё больше запутало.
На следующий день Тамара снова явилась в кондитерскую. Признаться, её визита я ждала, как манны небесной.
- Я посмотрела по картам, - начала она ещё с порога. – Вы оба не из этой реальности.
- Это как? – спросила я. – Из мира мёртвых, что ли?
- Нет, вы живы. Но та реальность, откуда вы пришли, параллельна нашей. В ней вы победили демона, и Паутов не стал президентом. Но демон вас проклял. Веточки берёзы берегли вас от проклятия, а когда вы их потеряли, то переместились в нашу реальность. А здесь вы погибли.
Вот так, значит! Стало быть, мы с Магомедом всё-таки боролись не напрасно. И в нашей реальности, получается, по-прежнему демократия, отец жив, Заира свободна.
- А можно как-то вернуться в нашу реальность?
- Увы, нет. Портал откроется только лет через сто. И прошлого изменить вы уже тоже не сможете.
На меня словно вылили ушат холодной воды. Вот так влипли, называется! Демона победили, демократию для народа отвоевали, а самим нам теперь суждено прожить остаток жизни при паутовской диктатуре?
- Но вы можете изменить настоящее, - продолжала Тамара. – Если не побоитесь ещё раз сразиться с демоном. Там же, у берёзы в Суетово. Только Паутов унёс эту шкатулку – нужна другая. И её должны заговорить вы втроём.
- Как это втроём? Нас же всего двое.
- Вдвоём вам уже демона не одолеть. Нужен третий. Он тоже должен родиться двадцать четвёртого июня…
Честно говоря, я не знала, где искать третьего. Не знал этого и Рамазанов, которому я написала о разговоре с
