продолжая выкрикивать страшные проклятия. В ненависти к так искорежившему её жизнь мужчине она забывала и о дочках, и о самой себе.
Ненависть материальна. Эта эмоция не сродни, допустим, грусти или радости: по воздействию на человека она сокрушительнее любого смертоносного оружия. Испытываемая ненависть не просто необратимо гробит человека, сжигая его изнутри, она мистически воздействует и на того, против кого направлена.
Пришёл ноябрь. В Сибири это уже зимний месяц: морозы, замерзшие водоемы, снег по самые крыши рубленных из цельных бревен изб. И в первые же дни зимы возок, на котором Петр ездил за сеном на ближайшие луга, провалился под лёд одной из незамерзших до конца рудок. Пока возок достали, пока мужчина добрался до дома, он уже промерз настолько, что у него началась горячка и, после пары месяцев изматывающей хвори, у Петра горлом пошла кровь.
Каково же было удивление Катюши, когда в конце февраля в сенях раздались звуки множества сердитых голосов. Дверь скрипнула, и в комнату, сгибаясь под тяжестью, зашёл брат тетки Нюрки - Иван Селезнев.
- Забирай своего папашу. Это ему дом колхоз выделил, так пусть он здесь и живет, а у нас не лазарет, чтобы хворых выхаживать, - недобро взглянул он на замершую посреди комнаты девушку.
И мужчины ушли, оставив свою ношу на полу.
Катя осторожно приблизилась к отцу. Пётр по всей видимости был без сознания. Грудь больного тяжело вздымалась, когда из неё со страшным хрипом вырывалось дыхание, и выглядел он - 'краше в гроб кладут'.
Девушке стало страшно, а тут ещё мать гневно закричала из своего угла:
- Вытащи его в сенцы, и пусть сдохнет как собака!
Сестренки же горько заплакали.
- Кать, не надо папку как собаку... не надо!
Да девушке и самой стало жалко беспутного отца. Побежала Катюша к соседям, и совместно взгромоздили они вернувшегося хозяина дома на лавку в горнице.
- Врача бы надо, - тяжело вздохнул дед Илья. - А то как бы не помер.
Его жена и вдовая сноха не раз по-соседски выручали семью Марьи, а внучка Степанида была закадычной подружкой Катюши.
- Я сейчас сбегаю, - вызвалась девушка, которой было сильно не по себе и от вида отца, и от проклятий, несущихся с кровати матери, - я быстро... одна нога здесь, другая - там!
- Прихвати с собой Стешку: вдвоем-то веселее. А мы пока присмотрим за твоими родителями, - распорядился дед. - Не дадим Марье до муженька дотянуться.
Больницей в то время в Кучуме заведовал врач из ссыльных поселенцев - Коломейцев Игорь Федорович, после того, как провел пять лет в лагерях 'за работу на японскую разведку'. Его жена Инна Аркадьевна умудрилась избежать лагеря, зато немедля приехала к мужу в ссылку, привезя в своем багаже помимо справочников по медицине томик нежно любимого ею Шекспира да ещё обручальное колечко с алмазом, которым весь Кучум теперь резал стекло.
Коломейцевы жили при местной больнице, построенной на отшибе села. Туда и поспешили две подружки, кутающиеся в шерстяные шали от резкого февральского ветра.
- Тебе не обидно, что тетка Нюрка так с твоим отцом обошлась? - полюбопытствовала Стешка.
- Не знаю, - пожала плечами озабоченная Катюша, - я об этом не думала. Вот только как мне теперь за двумя больными ухаживать? Рук не хватит. И чем его кормить?
Так уж сложилась жизнь Катюши, что она всегда в первую очередь думала о насущном: чем кормить, как выхаживать, а на эмоции и переживания уже просто не хватало сил. Из-за этого многие в Кучуме считали её чуть ли не дурочкой - 'пеньком бесчувственным'.
Впрочем, Инна Аркадьевна, открывшая дверь двум продрогшим девчушкам, была иного мнения.
- Бедная девочка, - выслушав причину визита, пожалела она гостью. - Ну просто шекспировские страсти кипят в твоей семье. В таких случаях пенициллин нужен, да где его достать?
Докторша оделась и, взяв с собой медицинский саквояж, вышла в метельную мглу.
- Ох, и метель сегодня: так и кружит, так и кружит!
Ладно, Инна Аркадьевна была не из местных, но как умудрились заблудиться две девушки, которые, казалось, могли с завязанными глазами перемещаться по родному селу?
Бестолково проплутав порядочное количество времени, встревоженная Инна Аркадьевна приказала своим спутницам:
- Стучите в ближайший дом. Как бы нам не замерзнуть!
Девушки уныло переглянулись: они знали, насколько это бесполезное дело.
Напрасно они бились во все ворота: только собачий лай, перебивая завывания вьюги, был им ответом. Когда девушки уже пали духом, в одном из домов распахнулась калитка и, придерживая за ошейник огромного пса, мужчина грозно осведомился:
- Кого это ночью носит?
Так Катюша со спутницами попала в дом к деду Митяю Силантьеву - личности, которой сторонились все жители Кучума, считая то ли колдуном, то ли юродивым. В колхоз дед Митяй так и не вступил, на войне не был, потому что уже к началу сороковых был человеком преклонного возраста, хотя никто толком не знал, сколько ему лет. Зато силищи дед был неимоверной, и к тому же слыл самым удачливым рыбаком и охотником в деревне.
Дед Митяй впустил трех заплутавших женщин в свою увешанную охотничьими и рыбачьими снастями хату, посадил поближе к печке и напоил отваром трав.
Катюша и Стеша сразу же заклевали носом, а вот Инна Аркадьевна с удивлением смаковала напиток:
- Что это?
- А какая разница? - недобро сверкнул глазами дед. - Главное, что вы согреетесь да выспитесь.
- Нам к больному надо.
- Нечего там уже делать: помер Петр.
Катюша этот диалог слышала уже сквозь сон.
Когда женщины проснулись, хозяина дома не было, и они даже не смогли его поблагодарить за гостеприимство.
Петр Акимов в ту ночь действительно умер, но не это поразило всю деревню. Когда продрогшие на ледяном ветру люди вернулись с кладбища, то увидели, что по дому, цепляясь за стены, робко передвигается Марья.
- Ушёл сатана, - радостно пояснила она. - Вот я и сбросила оковы.
Едва ли такое объяснение излечения от хвори особо обрадовало выстроившихся на пороге дочек, но жизнь Катюши с этого дня стала значительно легче.
Хотя мать и оставалась больным человеком, всё-таки стала помогать ей по хозяйству: готовила, доила корову и стирала.
А тут ещё добавилось кое-что неожиданное.
Повадился к Акимовым дед Митяй ходить: то оленины притащит, то уток, то рыбы свежей. Придёт, немного посидит да идет что-нибудь делать: то сараюшку подправит, то крышу подлатает, а то и дров наколет.
Летом с сенокосом помог, осенью картошку выкопал и огород перепахал.
- Что это к вам дед Митяй шляется? - стали доставать Катюшу доярки на ферме. - То месяцами из леса носа не высовывал, а теперь только и делает, что крутится вокруг вашей хаты.
- Не знаю, я его не привечаю.
Не говорить же всем, что мать её поедом ест, уговаривая... выйти замуж за старика.
- Что ты нос воротишь, глупая, - брюзжала Марья. - Митяй ещё крепкий и деньги у него водятся. Будешь за ним, как за каменной стеной. Что с того, что я замуж по любви вышла, глянь, как со мной любимый-то муженек обошелся.
- Мама, да ему, поди, лет сто!
- Намного меньше. Ты почти голая: от юбки одни дыры остались. Валька с Галькой в рванине ходят. Кто нам ещё поможет?
- Не пойду я за него.
- Да кто же тебя после того, что покойник-отец учудил, в дом-то примет? Кому такая голь нужна? Вон подружка твоя вышла замуж за молодого, и что? Есть чему завидовать?
Здесь мать была права.
Умер дед Илья, в ежовых рукавицах державший женскую половину своего семейства. И шестнадцатилетняя Стешка спешно выскочила замуж за старшего сына мачехи Катюши. Это сильно охладило отношения между семьями. Да и сам Маркел Кожин, несмотря на молодость, был задиристым, любящим выпить и погулять.
У соседей что ни день, то скандал. Беременная Стешка подбитыми глазами на мир смотрела, но не выходить же из-за этого Кате замуж за старика.
Вот неизвестно, чем бы всё это закончилось: может и не выдержала бы девушка давления матери и связала свою жизнь с дедом Митяем, если бы не Маркел.
Стешка родила сына, и, пока лежала в больнице, муж вдруг решил приударить за её подружкой.
Подкараулил он Катю в хлеву, когда она поила корову, и начал 'подъезжать': так, мол, и так, не чужие они друг другу - названные брат и сестра.
Катюша, с трудом удерживающая тяжеленое ведро, всё никак не могла понять - с чего это вдруг Маркел про их сомнительное родство вспомнил?
- Чего тебе надо? - прямо спросила она.
- Мы с тобой молодые и красивые, а дни в одиночестве кукуем?
- У тебя жена есть, да и я не круглая сирота.
Озадаченная девушка разогнула поясницу и глянула на незваного гостя. Даже сквозь стойкую, характерную вонь навоза и то пробивался мерзкий запах сивушного перегара, а сам Маркел едва держался на ногах.
- Так чё жена-то, нитками ко мне пришита?
Скалясь глумливой улыбкой и недвусмысленно растопырив руки, мужчина пошёл на девушку, отрезая путь к спасению. И что могла ему противопоставить Катюша? Только ведро да отчаянный крик. Вот на её громкие вопли о помощи и примчался отирающийся где-то поблизости дед Митяй. Ему хватило одного взгляда на отбивающуюся от насильника перепуганную девушку. Он схватил вилы и изо всей силы вонзил их в спину Маркела.
Катюша замерла, увидев, как изо рта горе-ухажера хлынула кровь и он падает в навозную жижу под ногами. Девушка перевела потрясенные глаза на старика, однако тот уже исчез в проеме двери. И тогда Катюша закричала во второй раз и кричала до тех пор, пока в сарае не собрались люди.
А потом было долгое, выматывающее нервы и силы следствие.
Дед Митяй исчез в лесу и ни опровергать, ни подтверждать её слова не пожелал. А вот семейство Краюшкиных, возглавляемое новоявленной вдовой Степанидой, да ещё при солидной поддержке Кожиных настаивало, что именно Катерина заколола Маркела. Причём в их изложении всё выглядело таким образом: бесстыжая девка заманила наивного парня в сарай и попыталась соблазнить, а когда тот начал отбиваться от её приставаний, от обиды вилами пырнула.
Приехавший из области следователь был вынужден выслушать целый ворох совершенно ненужных ему сведений: и про покойного изменщика Петра, и про парализованную ведьму Марью, и про варнака Митяя, и про остолопку Катьку.
Было проведено несколько экспертиз, пытались найти в тайге неуловимого деда, но фактов, доказывающих либо правоту, либо ложь Катюши оказалось предельно мало.
А Степанида писала и писала жалобы во все инстанции, возводя на соседку уже такую дикую напраслину, что её на улице бабы стыдили, взывая к совести.
И вновь приезжали следователи, и вновь участковый забирал 'гражданку Акимову' прямо с фермы на допрос. И казалось, этому не будет ни конца, ни края.
Спасло девушку от тюрьмы только то, что экспертиза показала наличие огромного количества спиртного в крови Маркела, а кто-то из сельчан видел, как дед Митяй приблизительно в час убийства выходил из калитки Акимовых.
А вскоре изумленная тетка Марья заметила, что дочь, прежде чем выйти из дома, старательно прихорашивается перед осколком зеркальца. С чего бы вдруг?
Дело оказалось в новом участковом - Викторе Бабушкине, который сначала приглашал девушку на допросы, а потом сидел в кабинете рядом с городским следователем, строча
