Первый караул

Сегодня, на утреннем разводе в числе прочих идущих в караул, назвали и мою фамилию.
    «Все правильно, - решил  я, - на кухне был, дневальным был, помощником  дежурного тоже, осталось сходить в караул, и я завершу курс молодого бойца, начатый еще в полку. Правда, было непонятно: -  А если вдруг  че, то тогда че?  В смысле того, что если  что-нибудь случится с кем-нибудь из личного  состава  заболеет кто, или еще что, тогда они, что  фельдшера, т.е. меня, с поста снимать будут? Впрочем, им из погреба виднее», - подумал я о начальстве и пошел, как положено заступающему в караул, отдыхать в казарму.
    Вечером,  получив оружие  караул в полном составе построился на плацу для инструктажа. Начальник караула, в звании старшего лейтенанта, опросив солдат о состоянии здоровья, произвел внешний осмотр воинов, очень подробно зачитал  права часовых, их обязанности и, спросив, нет ли у кого во-просов, скомандовал: - Напра-аво! В караул шагом марш!  - повел нас на позицию.
  После принятия караульного помещения разводящие  сдающей и принимающей смены развели новых часовых  на посты, привели старых и отстоявший свое караул тут же повели в казарму.
  Я шел на пост во второй смене и первым по счету был мой.
    «Ну  да,  дошло  до  меня, - чтобы  если и чё, то было  б, как  бы, и ни чё, в смысле, если что-то с кем-то случится,   то  можно было бы быстренько снять меня с поста для оказания помощи, – все продумали, четко сработали, - невольно восхитился я…».
   -Стой, кто идет?! – раздался из темноты нарочито грозный окрик часового.
    - Разводящий со сменой, - последовал ответ сержанта.
    - Разводящий  ко мне, остальные на месте.
    Сержант шагнул вперед.
    - Пароль, - потребовал часовой.
  Сержант, осветив свое лицо фонариком,  ответил и позвал меня к себе:
    Валяй, Черкасов, - ободряюще сказал  он мне, - и я, с необъяснимым  трепетом и волнением  охватившим  вдруг меня  шагнул, как в омут в кромешную темноту.
  - Часовой первого поста Соболев!  Вверенный  мне для охраны пост сдал,– сказал часовой, повернув ко мне голову. 
  - Пост принят, - ответил я.
    Сменившийся часовой присоединился к караульной смене,  и она, отойдя на два-три шага буквально  растворилась в темноте, как будто бы, кто-то задернул за ней черный полог.
    Я остался совершенно один. Позиция довольно хорошо знакомая днем сейчас была неузнаваема. Тяжело вздохнул,  стиснул зубы и карабин, еще раз тщательно огляделся…. Тихо. Никого и ничего.  И довольно жутко. 
  Темно, как у негра в желудке, – подумал я. Почти обреченно вздохнул, выдохнул и довольно неуверенно пошел по маршруту.
    Я шел ничего не узнавая. То справа, то слева возникали вдруг  неясные порой угрожающие и совершенно неожиданные очертания чего-то враждебного и незнакомого. Я останавливался, задерживал дыхание, с замиранием сердца, выставив карабин вперед, готовый в любую секунду нанести удар штыком, осторожно, чуть не по полступни, подходил ближе.  Долго и внимательно всматривался в эти очертания и только тогда, когда они становились  узнаваемыми восклицал про себя: «Черт, да это же штабель из ящиков! Ребята днем что-то из них выгружали»! 
    Узнав  предмет я  облегченно вздыхал,  вытирал со лба пробивший,  вдруг всего холодный пот, опускал карабин прикладом на землю и лез в карман за сигаретами.  Сигарет там, конечно, не было  они остались в караульном помещении, - курить на посту категорически запрещено. Сплюнув с досады, я, настороженный, а еще больше обескураженный своей способностью так сильно пугаться и ничего не узнавать в ночи шел дальше.
    Дойдя до конца маршрута я постоял с надеждой вглядываясь в темноту; может часовой следующего за мной поста успел  придти на исходный свой рубеж?  Там, кажется, Славка  Должанский? Точно,  он. Неплохой парень.  Перекинуться бы хоть парой слов;  все легче стало бы. Но сколько я не вглядывался в эту беспроглядную темень и не вслушивался в ее звуки, я так ничего не увидел и не услышал.
    Потоптавшись еще чуть на месте,  повернул обратно. Небо, бывшее до сих пор безнадежно черным, с редкими проблесками свинца и стали, вдруг ярко осветилось выплывшей из туч луной.  Стало немного веселее. Внимательно  оглядевшись вокруг  я узнал, теперь  уже окончательно, всю позицию:  вот обзорный локатор, вот установка с ракетой, вот блиндаж стартовой команды, а неясные и продолговатые силуэты слева,  это машины стоящие в ряд, о которых я совершенно забыл. Насчитал одиннадцать штук. Двенадцатая стояла несколько поодаль, и не в ряд с остальными, а перпендикулярно им. Справа, от нее бруствер, укрывающий еще одну ракетную установку.
    Ну вот, теперь все на своих местах, - с облегчением подумал я. 
    Луна, так во время вышедшая из-за туч поспешила снова нырнуть в их самую  черную, непроглядную  гущу,  и  зарылась  в  нее,  как  в  замусоленное, грязное  ватное одеяло.
    Стало опять  темно, и я, двигаясь в обратный путь, нет - нет, да опять шарахался от появлявшегося вдруг рядом столба или какого-нибудь другого предмета. Узнав его, я в очередной  раз ругал  себя за  мнительность и трусость, закидывал карабин за плечо на ремень и шел дальше.
    Пройдя весь ряд машин, приблизился к той, что была несколько на отшибе.
Уже  проходя  ее,  вдруг резко остановился и весь превратился в одно огромное трепещущее от страха ухо с глазами…
    Показалось, что кто-то невидимый в темноте скользнул тенью за машину. В подтверждение этому послышался звук шагов, легкий и торопливый…  Сердце бешено забилось и, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Я сразу взмок. По спине обильными струями побежал пот. Затаив  дыхание, стараясь не производить даже легкого шороха стянул с плеча карабин и опять прислушался…
    Тихо… Наверное, показалось… 
    С опаской осторожно двинулся вдоль борта машины к передней ее части,.. и опять… Опять те же  легкие, торопливые шаги!..
    С трудом сглотнув слюну, сдерживая, судорожно рвущееся из груди  наружу дыхание, взялся за ручку затвора, потянул ее вверх, потом на себя. Громоподобно, как показалось мне, клацнув, выскочил из магазина патрон в патронник.  Еще раз перевел дыхание, огляделся…
    Кроме машины и непроглядной темени вокругь никого и ничего... 
    Осторожно  по  миллиметру  стал досылать  патрон  вперед.  Доведя  его до упора, так  же осторожно опустил ручку затвора вниз и торжествующе выпрямился, – оружие заряжено и я, черт меня побери,  готов к бою!
    В это время за машиной опять прошелестели те же осторожные, крадущиеся шаги. Они прошуршали  противоположно моему направлению движения. Я резко развернулся.  С карабином наизготовку, стараясь ступать как можно тише, сделал три шага к задней части машины, остановился…
    Сейчас он выйдет из-за борта и я, в длинном скользящем выпаде, -  с благодарностью к тренеру вспомнил я вдруг фехтовальный прием, - можно даже в падении, нанесу ему сильный удар штыком в бедро. Если он и успеет выстрелить, то пуля пройдет выше, а мне тогда придется заколоть его ударом в  живот.
    Эта мысль  взбодрила меня,  придала смелости и уверенности.  Я вдруг понял, что страха нет! Он ушел, исчез!  Молодец, Виконт! (моя кличка среди ребят в родном городе). Где-то подспудно даже мелькнула мысль об отпуске, (а чем черт не шутит, пока Бог в командировке?) от которой я поспешно отмахнулся: -  «Вначале выкрутись из этого кошмара, а уж потом будем думать, что и как - отпуск это не пустяк….».
    Опять прошуршали шаги, но теперь в обратном направлении.
   Отходит от края. Хитрый, зараза! Ну да, у него пистолет и ему выгоднее всего ждать меня посередине, контролируя и левую и правую сторону.
  Ну, уж фиг тебе, парень! Мы тоже не лыком шиты. У нас, может быть, папа пограничником были!  А  он  вашего  брата  переловил  столько!  Если  бы ты знал,  сколько он их переловил! Ты и представить себе не можешь сколько! А если бы знал, то ни за что бы ни сунулся туда, куда сунулся! И как бы тебе, парень,  об этом сильно не пожалеть!  - настороженно оглядываясь думал я.
   Пограничные папины гены подсказали, что надо бы отойти немного назад, чтобы  открыть обзор слева и справа от машины.
Осторожно, шаг за шагом  стал отходить.
   - Стоп! – шепнули гены, - А теперь, ложись!
Опустившись на колено, я сразу же почувствовал, что мои армейские брючки на колене сразу промокли насквозь. Поведя рукой вокруг себя, обнаружил, что стою как раз в центре лужи.
  И куда вы меня загнали? – возмутился я, возражая доблестным погрангенам папы, - Надо выбираться, - сделал я попытку покинуть пределы холодной лужи.
  - Куда?! Ложись! Ложись, твою погранзаставу и следовую полосу! – свирепо прошептали гены, - Вон он - стоит!
Я тут же плюхнулся во весь рост в лужу.  Пригляделся…
   Кажется, точно - тот, который за машиной, вышел из-за борта и стоит… Или нет?.. В этой негро-желудочной темноте ни черта не видно!
  Ну  да, вон  он, стоит! Стоит, в  руках  по пистолету! Стоит и “качает маятник”! Ничего себе мульки! Это же он меня высматривает! – восхитился я наглости нарушителя, устраиваясь поудобнее  в леденящей тело грязище.
  - К бою! Оружие к бою! – довольно жестко рявкнули во мне  папины погрангены, - Карабин к бою, тебе говорю!
Ослушаться папиных генов  я не мог  позволить себе, ни под каким предлогом, а потому уложил оружие на ладонь  опирающейся  на локоть левой руки и прищурился, пытаясь увидеть неприятеля в этой кромешной тьме.
Мелькнула мысль выстрелом вверх вызвать караул.
  И что, ты уверен, что там  кто-то есть? А если никого нет? Засмеют, ведь, напрочь! И будут смеяться до самого конца службы, а может быть и дольше!..  Кто засмеет?! Вот же он! Стоит, зараза! – опять увидев  нарушителя, убеждал я себя.
Я почти кричал про себя! Беззвучно, но кричал! Страх опять полностью завладел мной.
  -Точно, сынок, стоит! – подтвердило мое пограничное начало, - Стоит и, наверное, еще и потешается над нами. Точно потешается! – По всему видно это старое,  матерое волчище догадывается о нашем состоянии. 
   Нет, - опять никого! Опять показалось!
Кроме машины, темнеющей огромным безобразно-уродливым пятном, не видно никого и ничего. Да, никого, и никакого движения…
Я почувствовал некоторое облегчение и судорожно сглотнул, но, кажется, раньше времени….
  Да, раньше времени, - потому  что тот, -  вот он, тут как тут! Стоит,  сволочь!..  Ну да, стоит!  Продолжает “качать маятник”…   Или опять слинял? - напрягая зрение,  всматриваюсь я в темноту.
  И  тут,  вдруг все опять осветилось выкатившейся  из туч луной.  Она, такая вся веселая,  серебряная и круглая, как бы сжалилась над моими страхами и решила, осветив все вокруг,  показать, что все в порядке и чужих на позиции никого нет.
И, правда, - ни-ко-го!  Машина передо мной вся как на ладони, а я оказался в тени бруствера, прикрывающего установку с ракетой, что давало мне некоторое преимущество, если, все-таки, вдруг, что.  Да, если вдруг что, то я его могу увидеть, а он меня нет.
 И куда он, скотина, тогда, делся? – оглядывая машину, подумал я о нарушителе, не до конца поверив луне. - Успел скользнуть за борт?.. 
Еще раз внимательно осмотрелся:  «Скользнуть то скользнул, а может и не за машину вовсе. Может быть он в этот самый миг заходит мне за спину,  или, как тут в армии говорят, в