Принято считать, что порт и вообще места, где подготавливается и происходит торговля, никогда не спят. Враньё! Конечно же спят, только просыпаются очень рано, а некоторые так вообще спят по очереди. Дело тут не в том, что в морском деле и в торговле народ исключительной трудолюбивости работает – вовсе не так. Всё дело в покупателе, чтобы ему денег побольше и всё такое.
Неизвестно почему, может заколдовал кто, но уж очень вредный покупатель в своём большинстве попадается. Бывает стоит, товар в руках вертит и выпендривается, то ему не так и это не этак. Вроде бы и покупки, на копейку – купи и иди себе с миром не отвлекай серьезных людей, так нет, пока все нервы из купца не вытащит, не успокоится. А ещё хуже, когда знает же подлец, что у этого купца есть именно то, что ему надо, а лавка ещё закрыта, чуть ли не ночь ещё на дворе. Думаете он, покупатель тот, согласится подождать покуда купец проснётся и лавку откроет? Как бы не так! Он, сволочь этакая, покупатель этот, мимо пройдёт даже в дверь не постучит. Вот и приходится людям торговым и тем, кто их торговлю сопровождает и обеспечивает если и спать, то совсем по чуть–чуть или по очереди, а то и вообще не спать.
Наверняка уже спросили: к чему он муть эту развёз? А ни к чему! Это я вам так зубы заговариваю и глаза запорашиваю.
***
Неподалёку от пристаней, где торговые корабли и те, кто на них плавал и не плавал, там местечко очень хорошее есть – пляж с мелкой галькой. Место действительно хорошее, потому что безлюдное. А безлюдное оно потому, что в народе слухи ходят, мол, нечистое оно, то место. Если положим соберётся какой–либо человек искупаться в том месте или рыбку поудить, обязательно сгинет, к бабке не ходи. Правда никто, даже те бабки, не могли вспомнить, чтобы хоть кто–нибудь сгинул на том пляже, но мнение насчёт нечистоты его происхождения и существования в народе сохранялось и неустанно поддерживалось.
И вот в то самое время, когда люди морским и торговым наукам обученные ещё, или уже, не спали, на тот самый пляж, который нечистым считается, из моря вышли человек тридцать мужчин. Если бы в тот момент кого–то и угораздило посетить то место, он сразу бы определил, мужчины – сплошь воины, потому как все одеты в кольчуги и шлемы. Построившись в колонну по три человека они направились в сторону города. Шли хоть и казалось бы неспешным шагом, но на самом деле двигались весьма энергично и в скором времени оказались у городских ворот.
Вечно сонная стража, а в это время тем более, была в мгновение ока обезоружена, связана, и уложена чуть в сторонке. Стражники, кстати, не особо и сопротивлялись, если только так, для порядка. Вполне может быть они даже были благодарны неизвестно откуда появившимся воинам. Теперь им можно было без малейшего стыда за свою лень несусветную заниматься любимым и главным делом их жизни – спать и дремать. Единственное, что немного раздражало, так это связанные руки и ноги. Но никто из стражников не стал ни протестовать, ни буянить. Скорее всего они рассудили здраво и логически: дремать и одновременно изображать из себя охрану ворот стольного города гораздо сложнее и неприятнее, чем дремать со связанными руками. Оставив у ворот охрану из трех человек старший отряда дал команду и блестящие на утреннем солнце кольчугой воины прошли через ворота и углубились в город.
***
Хоть утро и было самым ранним, город уже не спал. В это время он скорее напоминал деревню, нежели чем город, тем более столичный. В сторону городских ворот, тех самых, по улицам шли коровы, телята, овцы и прочая живность в виде коз и поросят. Сразу было видно, каждой улице полагается свое стадо, а также свой пастух – этакий развеселый парняга, щелкающий кнутом, а когда надоедает щелкать и пугать скотину, играющий в рожок.
Воинский отряд благополучно разминулся с отправляющимися на близлежащие поля домашними животными и вышел на базарную площадь, она же рыночная. Если на улицах воинами мало кто интересовался, народ подумал: опять какое–то посольство нелегкая принесла, то на рынке обстановка была несколько другой.
В отличии от городских улиц, на рынке всегда обязательно присутствуют люди, которые вроде бы и при деле, а на самом же деле, ничегошеньки не делают. Более того, ворон с галками, ртом, и то не ловят. Увидев воинский отряд, между рыночными бездельниками произошёл краткий обмен мнениями, который неминуемо передался, тем, кто делом занят. В результате рыночная публика побросала все свои дела и уставилась на воинов.
Оно и понятно, дело в том, что князь Иван, при всей своей премудрости, почему–то не озаботился созданием армии, а при князе Руслане её вообще не было. Вся армия Ивана Премудрого, называя вещи своими именами, представляла из себя двадцать человек разбойной наружности с Тимофеем во главе. Конечно же этот отряд ни своей амуницией, ни лицами на Тимофеевых молодцев похож не был. Значит чужие пожаловали, значит интересно, с чем пожаловали?
Один из самых бойких бездельников подбежал было к командиру отряда и не иначе дурачась, строго спросил: «Кто такие? По какому делу?» Командир отряда, мужчина чуть выше среднего роста с окладистой черной бородой не стал ничего говорить любопытствующему, лишь мельком взглянул на него. И у любопытствующего от командирского взгляда почему–то сразу исчезло всякое желание задавать какие–либо другие вопросы. Отряд как шёл, так и продолжал идти по направлению к княжескому терему. А рыночная общественность ещё немного пошумев успокоилась на том, что воинский отряд на разбойников вроде бы не похож, значит грабить не будут. Ну а если грабить не будут, тогда какого, спрашивается, на них обращать внимания? И без них дел полным–полно. И лишь древняя старушка неизвестно зачем и каким образом оказавшаяся в столь ранний час на рынке, глядя на воинов сказала:
– Черномор пожаловал. Он самый, Черноморушка. Я девчонкой ещё была, мне моя прабабка рассказывала. Сказывала, княжество наше Черномор со своими богатырями от бед и напастей всяких охраняет. Видать Иван этот, Премудрый, и есть беда с напастью, если сам Черномор пожаловал.
Но как это часто бывает, сказанное старушкой никто не услышал, да и не слушал, говорю же, некогда людям, все делом заняты.
***
А вот интересно, что было если бы отряд Черномора и Тимофеева ватага повстречались? Битва лютая случилась бы? Может быть и случилась, а может быть и нет. Только вот Тимофей во главе своих удальцов ещё как час тому назад покинул стольный град с тем, чтобы изловить Царицу. Изловит или нет – неизвестно, а вот то, что повезло им всем несказанно, это точно. Выходит не обманула душа Тимофея своего хозяина. А может то вовсе и не душа была, а чутье звериное, кто знает?
***
По княжескому терему как порыв ветра пронёсся. Сначала было зашумело что–то, даже голоса какие–то послышались, но очень скоро, да почти сразу же, всё стихло. Иван Премудрый не обратил на это какого–либо серьёзного внимания: опять дворня между собой грызётся, решил он.
Видать уж очень всё для него складывалось гладко и благополучно, потому что начиная с того самого разговора с Матрёной Марковной, как начал князь Иван Премудрый употреблять вино, так и продолжал. Нет, допьяна он не напивался и под лавкой не спал – князь всё–таки, но постоянно пребывал в весёлом и хмельном состоянии и настроении. А почему бы и нет, да и кто запретит? Дела идут лучше не придумаешь, а старше Ивана в княжестве никого нет и не ожидается.
Вот и сегодня, проснувшись как обычно на заре, Иван Премудрый, хоть и находился во вчерашнем хмелю, быстренько привел себя в порядок: умылся, оделся. Затем позвав Никиту, приказал подавать завтрак, а сам, покуда завтрак приготовят, налил себе ещё винца. Он уже осушил три кубка, а Никиты с завтраком всё не было: «Совсем разбаловался Никита, наказать надо… – только было подумал Иван Премудрый как...».
...как дверь распахнулась на всю свою ширину, на которую способна и в кабинет вошёл мужчина средних лет и среднего возраста, одетый в воинские доспехи. Иван в то время спиной к двери стоял и опять было подумал про обнаглевшего Никиту и о неминуемом для него наказании. Он даже обернулся с тем, чтобы отчитать на чём свет стоит нерадивого слугу, но слуги не было, другой человек был. От вида этого человека Иванов хмель, что вчерашний, что уже сегодняшний, оба, в мгновение ока куда–то делись, не иначе со страху попрятались.
– Ты, что ли, Иваном будешь, который Премудрый? – спросил мужчина в кольчуге.
– Я. – только и смог ответить Иван, хотя на языке сидела фраза: «Кто звал? Почему без стука?».
Не иначе, как во спасение, первым делом Иван подумал, что это очередной посол с севера пожаловал. Они там все, поголовно, в кольчугах и в шлемах ходят и все грубые, да невоспитанные, но что–то или кто–то шепнул Ивану: «Не посол это, не посол. Про твою душу пожаловали. Готовься Иванушка ответ держать».
***
Незваный и нежданный гость в доспехах присел на лавку и посмотрел на Ивана. Перед ним был молодой парень, пусть и не красавец, но вполне симпатичный. Если говорить одним словом: среди девок желающие обязательно сыщутся. Нормальное лицо, даже не конопатое. Волнистые светлые волосы и вроде бы всё с этим парнем в порядке, если бы не глаза. Глаза у Ивана, назвавшего самого себя Премудрым, были, как бы это сказать: из другого мира, так что ли. Представьте картинку на которой поляна вся в цветах нарисована. Представили? А теперь представьте, что на картинке этой кто–то крысу пририсовал: мерзкую такую, каких на рынке полным–полно обитает. Приблизительно такая же гармония была и у Ивана между его лицом и глазами.
«А ведь не боится, прохвост. Думает: кто я такой и как бы половчее выкрутиться? – наблюдая за происходившей на лице Ивана палитрой чувств подумал Черномор».
Не надо удивляться, это на самом деле был Черномор, только не тот, женских прелестей любитель, а другой, брат его. Как и что в их семье получилось, и почему они такими разными были воспитаны и выросли, скорее всего не нашего, неволшебного ума дело, так что, принимаем и радуемся тому что есть.
А Иван в темпе галопа соображал: кто это такой может быть? Почему ввалился к нему без стуку и приглашения, и чем это для него может закончиться?
– Не старайся ты так. Ничем хорошим твои пакости для тебя не закончатся. – продолжая наблюдать за драматическим действом на лице Ивана сказал Черномор. – Зачем царевича Гвидона свободы лишил? Впрочем, можешь не говорить, знаю зачем.
Мысль, скакавшая в голове Ивана, как будто бы в стенку уперлась: «Надо срочно переговорить с Черномором. Он поможет». И, как это иногда бывает, не придумав какой–либо веской причины, так и сказал нежданному гостю:
– Извини, мне тут переговорить кое с кем надо. Я недолго.
– С кем это ты собрался разговаривать? – почти весело спросил Черномор.
– С Черномором. – неожиданно для самого себя ответил Иван.
– С Ванькой, что ли?! – засмеялся Черномор.
Хоть картина произошедшего была Черномору известна почитай до мелких подробностей: Золотая Рыбка проинструктировала, да и сам не из глухой деревни родом. Вот оно как оказывается.
– С каким Ванькой? – не поняв переспросил Иван.
– Маленький такой. Борода длинная. До женских ласк
