Быстрой походкой я подхожу к входу в метро и толкаю тугую дверь. Вестибюль метрополитена уже почти пустой, позднее время, нужно успеть на переход, у меня пересадка на другую ветку. Почти бегом спускаюсь по эскалатору и удачно заскакиваю в последний вагон. Прохожу по пустому вагону в переднюю часть и замечаю на сиденье кем-то оставленную книгу, сажусь, беру её без интереса…Тургенев И.С. « Первая любовь».
Со скепсисом на лице открываю, перелистываю без готовности и расположении к чтению. Смотрю форзац, не подписана ли кому… нет, чистая… «первая любовь». Закрываю и кладу на место.
Я сижу некоторое время, пытаясь, сосредоточится на том, что бы не о чём не думать, но тургеневская «первая любовь», заставила меня отвлечься от небытия и перейти к воспоминаниям. Которые у меня имелись, как и у всех, где-то далеко в той уже прошлой, прожитой жизни.
Я вспоминаю морячку Раю. Моя мама её так называла, и не иначе. Неужели, я был в неё влюблён? Да мне было лет пять – шесть, я ещё в школу не ходил. А уже был в неё влюблён? Да, я это помню, и что чувствовал, тоже помню.
Морячка Рая, была лучшей подругой моей мамы. Жила она в соседнем подъезде на пятом этаже нашего кооперативного дома, я часто бывал у неё в гостях. Заходил к ней, когда вздумается, как к своей женщине.
Она действительно была морячка и ходила в море на научных судах, атомоходах. Я даже скучал, когда она уходила в рейс. Отмечал в календаре её возвращение «приход из моря». Я ждал встречи с ней, я ждал её…
Какая она красивая, но одинокая. Так мама, говорила. Мне было не понятно, почему она такая красивая, странно одинокая? Для меня это было удивительно и неестественно. Моя мама тоже очень красивая, но у неё есть мой папа. Не красавец, как говорит моя мама, но он есть, а у моей морячки, никого. Странно и наводит на мысли… Нет, значит не одинокая. У неё есть я…
Когда её атомоход приходил в порт, морячка Рая, обязательно возвращалась ко мне…
За время её отсутствия, я готовился к нашей встречи и делал различные художественные зарисовки в своём альбоме. Рисовал её на мостике атомохода среди айсбергов, пингвинов (получались ещё те пингвины) на фоне чаек, которые больше были похожи на ворон, за штурвалом корабля, мог изобразить её с бесчисленными иллюминаторами или просто портрет с цветочками на фоне набежавшей волны и ещё…
Пока я раскладывал к демонстрации, что приготовил, морячка Рая шепталась с мамой на кухне, но потом мы сидели в комнате за столом и пили чай. Я сидел рядом с ней показывал рисунки и пояснял, что я хотел передать в своих шедеврах, что закладывал в ту или иную работу. Как мне нравилось, когда она смеялась и говорила, что она очень похожа. Она просила меня, подарить что-нибудь ей на память. В такой момент, я был готов подарить, моей морячке Рае, весь альбом с цветными карандашами и фломастерами в придачу. Я так был счастлив…
Я не мог насмотреться на её красивые чёрные волосы, большие восточные глаза и голос у неё был, какой-то удивительный…Ещё бы! Ещё бы! Конечно, я был в неё влюблён. Она называла меня «мой кавалер», конечно, мне это нравилось. Я не отходил от неё весь вечер, волочился за ней, как хвостик. Когда она разговаривала с мамой, отвлечённо от меня, я рассматривал её профиль, волосы, руки. А ещё, когда она собиралась домой, я очень хотел, что бы она осталась у нас и не уходила. Они смеялись надо мной, а Рая успокаивала меня, говорила, ну что ты, кавалер мой… завтра увидимся, а если хочешь, приходи сам ко мне, в гости и целовала меня в нос на прощание.
А на следующий день, я уже мчался по лестничной клетке на пятый этаж к своей морячке.
Да, и она меня ждала. Открывала дверь, приглашала меня к себе. Вёл себя, как мужлан, её это даже забавляло. Потом меня кормили или подкупали сладостями, я был доволен.
Как мне нравилось быть у неё в гостях, у неё дома, стояло пианино. Я восхищался этим лакированным сокровищем с чёрно-белыми клавишами. Когда она садилась за него, открывала осторожно крышку, с улыбкой на лице разминала свои длинные пальцы, и что-то наигрывала… вокруг меня останавливалось время, она играла для меня(!)
А ещё розовые коробки с воздушным зефиром, датское печенье в железных банках, ананасы консервированные в сиропе и главное, когда она доставала из ящика серванта блок жевательной резинки, ручки и ножки тряслись, запах дурманил мой юный мозг, а огромные пузыри доставляли такое детское счастья, что я сходил с ума.
Всё это сокровище можно было добыть, только в магазине «Альбатрос» (специальный магазин для моряков, ну и для морячек, конечно). Мама была не очень в восторге, объясняя, что это большие деньги и что это валюта. Но морячка Рая была непоколебима. Дарила мне на день рождения или просто так, говорила, что это ей доставляет удовольствие. Я видел, как мама соглашается, уже не так настойчиво, но всё-таки пыталась противостоять своей подруге говоря о том, что такие подарки, которые можно съесть, тут же забываются и всякое такое… Но…нет, я запомнил и навсегда.
Морячка Рая, была само - совершенство.
А мой папа, называл её Мэри Поппинс. Ну, если точнее, то просто, "попинс". Почему не понимал я? Причём тут, какая она Поппинс? Зонтик, она мужской не носила. Вот пианино было, чёрное, лакированное, а зонтика мужского не было. И вообще, Мэри Поппинс, я знаю, её по телевизору показывали в кино. Мне фильм, не понравился. Она, там, в чёрном мужском котелке и с таким же мужским зонтиком. И ещё с прокуренным голосом, так мама сказала, а я с ней согласен, потому что у моей, голос, заслушаться можно.
И всё же, меня волновал вопрос, почему Поппинс? Помню, я стоял возле мамы, засунув палец в нос, что-то выкручивая и анализируя… Может быть пиано? А может?..
- Мама, а почему папа говорит, что морячка Рая, Поппинс?
- Потому что твой папа сам, большой "попинс". Болтун он, хороший. Не слушай его.
- Болтун, - смеялся я.
- У твоего папы, что в голове, то на языке.
- Что в голове, то на языке, - повторял и смеялся я над маминными словами, которые для меня были не совсем понятны. - Как это?
- Так это... Сколько раз, я ему говорила, сделай мне полочку в ванной, потом будешь лежать на диване, а он, не в зуб ногой...
- Как это, не в зуб ногой? - в недоумении реагировал я.
- Так это... говорит, что у него руки не доходят...гад...
- Руки не доходят, как это?..
- Так это... Иди-ка займись лучше делом, - мама дала понять, что разговор окончен.
- Ма, а что значит…
- Марш в свою комнату не заводи меня, - и рукой так сделала, мол, выметайся.
Ещё более не понятная фраза «что бы я не заводил маму». Объясните?.. Но мама объяснять мне, ничего собиралась, занималась своими делами.
Так как мне ничего толком не разъяснили, я отправился тоже к своим делам, в таком возрасте всегда есть чем заняться.
Вспоминается сразу история, которая произошла со мной годом позже.
В столицу заполярья к священному празднику «День рыбака» приехал автоколлектив из города Тольятти « Автородео». Выступление проходило на стадионе «Труд».
Ещё бы, такое событие! Грандиозное мероприятие для времени 81 года. Когда я с родителями заходил на стадион, у меня было такое чувство, что в одном месте собрался весь город.
Отец усадил меня на свои плечи, и я уже видел, как вряд стояли автомобили с раскрашенными крыльями и замысловатыми цветными полосами по бокам. На каждом автомобиле вырисовывался свой исключительный номер. Это так всё меня впечатлило, что я чуть не застонал от наслаждения. У одного из автомобилей был открыт капот и стояли видимо механики и что-то там шурудили, предлагая друг другу в смысле чинили, потому как авто время от времени издавало рёв газом, захлёбываясь от оборотов, выплёвывая огонь и чёрный дым из под машины окутывая вокруг зевак.
Что происходило со мной? С чем бы это сравнить? Что это было для меня тогда?.. Ну в общем было не плохо…Я сразу не задумываясь захотел стать тем кого называют непонятным для меня словом "трюкач".
Болел я долго, отравление этим «родео» было тяжёлым, родители первое время сходили с ума, особенно мама…Я бегал по квартире и рычал, визжал, рычал и бегал, я был в не реальности… Но как бы они, те смельчаки не выполняли бы сложные трюки, как бы я не хотел быть похожим на тех, которых называют ещё более не понятным для меня странным и ершистым словом "Каскадёр". Я всё же хотел быть не просто похожим, а таким же точно, как тот, который стоит возле стадиона. Я хотел быть памятником. Памятником и точка. Что бы мои друзья остолбенели, что бы мои родители узнали наверняка, кто живёт с ними рядом, что бы моя морячка Рая смеялась от счастья и удовольствия, что я такой монументальный…Что бы все! Все!.. ( и рубаху так вот рвануть на себе…)
На постаменте изображена фигура героя советского союза сержанта Анатолия Бредова.
Монумент посвящён героям второй Великой Отечественной Войны. Это героическая фигура была для меня гигантским великаном. Как я хотел гранату, такую же, как у него, она восхищала меня в его сильной, жилистой руке. Как же я хотел, как он, защитить свою родину… Я был загипнотизирован этой гранатой и этим броском.
Командир пулемётного отделения 155-ого стрелкового полка, стоит с гранатой в руке на взмахе, а другой рукой как бы прикрывает своё лицо.
Памятник героям стоит в центре города, рядом с центральным стадионом «Труд».
И тогда, я увидел, еле различимые буквы, которые уже пытались отмыть. Но буквы проявлялись сквозь чёрный окрашенный камень, и можно было бы при желании прочитать с не большим трудом, надпись: « Толя левее!»
Я тогда не понимал, как это зачем и почему «левее»? Мне казалось, куда бы не швырнуть, мою гранату, везде был враг. Читать я уже умел, а вот понимать прочитанное, нет. И я был уверен, что кто-то хотел испортить памятник и мою гранату. (Праздник и автородео).
Конечно, я гораздо позже узнал и понял, кому предназначались эти слова. И если пофантазировать и представить, что Анатолию Фёдоровичу, всё же удалось бы бросить гранату левее, то она с точностью попала бы туда, где расположена администрация города. В направление, которой и вопрошала надпись смытой уже белой краской.
И вспоминая эту историю, я приближаюсь к трагическому событию в моей юной и ещё не осознанной жизни. Любовь, которую я потерял, впервые...
( Ну, что я виноват, что ли, что упустил тот момент… да я знать, не знал, что бывают с "морячками" такие метаморфозы. Я даже не представлял масштаб последующих бедствий. )
Да, я упустил тот момент, когда она, так округлилась, вся. И была похожа на кого угодно, но точно не на морячку. Тем более на мою Раю. Я стал посматривать на неё с недоверием, с любовью, но с подозрением. Я это всё, конечно не одобрял, одним словом. Ревновать я ещё не умел. Но мне эти подозрительные отношения совсем не нравились.
Однажды поздним вечером, она пришла к нам, встала на пороге и сказала, моей маме : « - Всё , я рожаю, иди вызывай скорую».
Мама, которая уже всё и так, поняла, суетно бегая по квартире, беспорядочно открывая ящики, доставая какие-то вещи, бросая их, открывала другой ящик, суетливо, что-то говорила. Потом на мгновение замерла, глубоко вздохнула несколько раз, как будто, тоже, собиралась рожать, и пошла на улицу к телефону автомату, вызывать скорую.
Я стоял не понимая, что происходит, и смотрел на мою морячку
