Ангел. Из цикла рассказов "Истории про любовь"

Ты один.
    Ты снова один. Ты полюбил уединённые уголки дикой природы у моря. Ты не искал общества, ты отдыхал от него, от столичной суеты, от бесконечной череды бесконечных дел, неискренних лиц и фальшивых улыбок.
  Казалось, где-то далеко оставлены позади и твоя давняя тайная связь с женой босса, и тоска по не случившейся семье и детям, капризы постаревшей матери и болезнь отца.
  Здесь ты один. У тебя заканчиваются нежданно случившиеся трёхдневные каникулы в Крыму.
  Крым. Твой любимый Крым, дающий передышку в твоей покадровой жизни. Крым не курортно-прилизанный, а скально-ощеренный над глубокой водой не пляжного берега. Именно в Крыму ты нашёл своё счастье и потерял его навсегда.


          Она появилась внезапно, казалось, из ниоткуда. Еще минуту назад твои глаза, глядевшие на каменные глыбы, не видели ничего примечательного, но неожиданно появившееся белое облачко развевающегося на ветру светлого парео вокруг  бесконечно длинных ног спускающейся девушки, привлекли твоё внимание. Пластика её движений безумно напоминает что-знакомое, как будто виденное где - то.
    Вот она, выпрямившись на небольшом уступе в метрах пятнадцати над морем, изогнулась и в грациозном прыжке вошла в его волны. Через минуту, вынырнув, отважная ныряльщица поплыла в открытое море. Она плыла  красиво той выверенной годами ритмикой движения, которая выдаёт в человеке коренного приморца.  В метрах пятидесяти от берега девушка, за которой, не отрываясь, ты теперь наблюдаешь, перевернулась на спину и, в позе звезды, стала отдыхать, покачиваясь на лёгкой волне.


   
          А ты вновь погрузился в воспоминания.В который раз вспоминаешь ту первую и единственную встречу с незнакомкой, следы которой  стремительно и таинственно исчезли, растворились, казалось, канули в Лету.
  Хотя нет, почти уже двадцать лет она продолжает жить в твоём сердце, потому как запечатлена твоей памятью до мельчайших подробностей.
    Она смеялась таким звонким, родниковым переливом, что, казалось, сам смех наполнял прохладою тот жаркий день. Её миндалевидные чёрные глаза  жемчужно сверкали  белками глаз,  и чем больше ты смотрел в них, тем больше притягивали они твой взгляд контрастом чёрного и белого. И смуглая кожа, и длинные чёрные  волосы её были, как шёлк. «Черна я, но красива, как шатры Кидарские», - могла бы сказать, вслед за библейской Суламифью, твоя возлюбленная, которую ты и знал-то каких-то несколько часов.
  Это было даром небес, - столь стремительное знакомство столичного денди с прекрасной крымчанкой, сохранившей необузданность своих степняков-предков. Она спасла  тебя, самонадеянно решившего потягаться с  аю-дагской волной у самых лап отдыхающего медведя.


    Тогда ты сделал свой телерепортаж  из всесоюзного «Артека» уходящего Союза. Материал  был отснят знаменитым телеоператором, а ты очень интересно его подал, заслужив скупую похвалу своего старшего коллеги. Назавтра вам предстояло улетать, и до вечера ты попросил кого-то из  персонала, отвезти  тебя на этот символ-гору.
    Владелец моторки объяснил, что только по хребту горы, и то с проводником, можно двигаться по горе. Там, где нет деревьев, не стоит подниматься от кромки берега в гору -  вместе с осыпающейся породой может снести в открытое море, где нешуточная глубина. Берега Аю-Дага  почти отвесны, неприступны, редкие смельчаки на своих лодках штурмуют его  в поисках уединения.
    Твой провожатый отвёз на единственное возможное более - менее безопасное место,  ещё раз проинструктировав, оставив снедь на  лёгкий перекус и питьевую воду, сообщив время, в которое заберёт тебя в лагерь, отбыл обратно.


      Какая красота открывалась взору: вдали проплывали прогулочные катера и теплоходы, волны полоскали подошву горы и твои  пятки. Где-то высоко в небе морские птицы совершают  кульбиты, острым глазом высматривая добычу.  Далёкий берег здравницы был позади и терялся  в зелени южных деревьев. Казалось, что сама гора  вплывает в морскую синь. Искупавшись и разомлев на послеобеденном солнце, ты решил проплыть вдоль узкой полоски берега туда, к самой морде Аю-Дага.
        Ты не учёл  большой глубины этой сине-базальтовой поверхности моря у знаменитой горы. Ты не учёл возникновения отбойного течения.
        Казалось, только что  была спокойная волна, но вдруг она стала выше, мощней. Тебя вдруг потащило в открытое море, перпендикулярно носу медведь-горы. Вначале ты не испугался нисколько, пытался повернуть к берегу, но течение было стремительным. Тебе было неведомо, что тягаться с рипом* бессмысленно, надо плыть не к берегу, а параллельно ему. И тут возникает паника, когда твоё  тренированное тело впервые отказывает  тебе на этой быстрине, не справляется с силой течения. Мысль,  что помощи ждать неоткуда, окончательно лишает тебя силы сопротивляться.


    Вся жизнь пронеслась перед глазами. И оказалось, как мало было в жизни настоящего счастья: катание на плечах отца,  ласковые ладони матери, поглаживающие твои ушибы, её же присказка "неприятность эту мы переживём"(и боль забывалась, лучшее наступало, и верилось, что так будет всегда). А ещё вспомнился поцелуй детсадовской подружки Алёнки, твой первый настоящий поцелуй в восьмом классе с девочкой из параллельного ... 

    Ты недоумеваешь: плаваешь с детства - ходил круглый год в бассейн ещё с  начальных классов, имел разряд. Твой тренер имел дальнейшие виды на твоё спортивное будущее, но у вас с матерью были совсем другие планы. Плаванием надо  заниматься, по мнению твоей авторитарной мамы,  для закалки организма и просто мышечной нагрузки для подрастающего организма. Заниматься бегом и велосипедом в условиях загазованной столицы посчитали не полезным. Занятия в бассейне сформировали    прекрасную фигуру, а гены родителей сказались в присутствии острого ума, выразительных серых глазах, притягательность взгляда которых  была очевидна уже с младых ногтей. Тебе ничего не стоило влюбить в себя любую понравившуюся девчонку.  Сначала ты охотился и постоянно дополнял свой донжуанский список. Затем пошла охота на тебя – столичный денди,  блестящий тележурналист, обеспечен, красив, харизматичен. Но к своим двадцати трём тебе уже прискучила эта  женская доступность… 
      «Как  всё-таки глупо умирать, не узнав настоящей любви» подумалось  тебе в последний момент. А потом где-то в груди лопается какой-то пузырёк, и ты начинаешь уходить под воду, но краем глаза видишь  летящую к тебе  небольшую  яхту. Из последних сил ты выныриваешь из воды и делаешь рывок к брошенному тебе спасательному кругу и мёртвой хваткой вцепляешься в него.
      Ты не помнишь, как оказался на палубе, но первое, что увидел, было склонённое над тобою лицо прекрасной девушки.

-Ну, здравствуй, отчаянный!- прозвучал голос ангела в образе этой восточной красавицы.

      По-видимому, она  сделала тебе  искусственное дыхание, так болело в твоей груди. Ты лежал на боку, укрытый пледом. Она  подала фляжку с коньяком, и ты окончательно пришёл в себя.
    Потом почему-то ты рассказал ей всё то, что промелькнуло у тебя в голове в те роковые минуты.
    А она почему-то сказала, что именно сегодня  хотела утонуть и потому заплыла сюда к Аю-Дагу ( как оказалось, с противоположной стороны горы) осуществить своё намерение. Сделать это она решила там, где медведь-гора припадает пить море, но увидев тонущего человека, напрочь забыла, для чего сюда направлялась.

    Он увидел у левого борта большой камень, обвязанный верёвкой, перевёл взгляд на свою спасительницу,  но не спросил о причине такого нелепого её решения.
    Получается, что они оба спасли друг друга.
    Она взяла из его рук фляжку и сделала глоток. По всему было видно, что пить она не умела, а взяла спиртное, должно быть,  для храбрости, чтоб осуществить свою чёрную задумку.  Взглянув друг на друга, вы неудержимо, взахлёб засмеялись. Отхохотавшись, не сговариваясь, вы  кинулись к нагретому солнцем камню-убийце и выкинули его в море.
      А потом вы купались  у места твоей  стоянки, а потом с аппетитом  съели артековский  паёк и, разомлевшие, вновь забрались  на палубу её малютки-яхты понежиться под лучами солнца.
  Через два часа ты ждал перевозчика и обмолвился об этом. Она ничего не сказала, хотя ты уже пожалел о сорвавшихся с губ словах, ведь и она  могла  бы доставить тебя на берег.
    А потом ты робко поцеловал шрам у неё под локтем, и она не отдёрнула руку, а пристально посмотрела в твои глаза, и ты утонул... В них было всё: робость и страх, вызов и какая-то затаённая боль, безрассудство и отчаянная смелость.
    И ты поплыл…вернее, вы оба поплыли на волне такой неиспытанной доселе нежности, такого желания раствориться друг в друге, такого безусловного счастья, что всё , что произошло дальше, воспринималось как само собой разумеющееся.  Просто ты внутренне ахнул, убедившись, что стал первым её мужчиной.
    Вы  молча  полежали какое-то время, да и могли ли  слова выразить восторг этой минуты? А потом она  с борта нырнула в воду и поплыла к берегу, а ты погнался за нею. Она дала себя обогнать, резко повернув обратно к яхте. Ты, счастливый и беззаботный как ребёнок, продолжал резвиться в воде, когда услышал, как взревел мотор, и яхта сорвалась с места.
    Не веря своим глазам, ты, было, погнался вслед, но яхта скрылась за головой горы, повернув на другую её сторону.
    Всё еще не веря в случившееся, ты бросился на берег, с размаху упав на его каменистую кромку. Ты не почувствовал боли от впившихся прибрежных камней, ты почувствовал только  разочарование.
    Ты даже не знал её имени, её адреса и только направление, откуда она появилась, указывало, что где-то восточнее Гурзуфа. Алушта, Судак или сотни других прибрежных местечек – место её проживания?  И почему, почему она так поступила?  Он впервые в жизни испытал такое чувство вселенской любви… Кто она, ангел-спаситель, одарившая тебя самым дорогим своим подарком? Она не похожа на всех этих многочисленных штучек, ждущих вознаграждения за свои дары. Понятно, что она из обеспеченной семьи – яхта-малютка стоила немалых денег.

  Терзаясь от возникающих вопросов, ответа на которые не находил, ты пропускаешь тот момент, когда  к берегу  подплыла моторка из лагеря.

- Видел ли ты яхту?- спрашиваешь артековца.

-Тут много яхт, о какой идёт речь? - вопросом на вопрос отвечает тот.

- Ну, такая белая малютка с синей полосой,- мямлишь ты, так как не знаешь ни типа, ни её класса и понимаешь всю бессмысленность дальнейших расспросов.

    Знаменитый лагерный костёр уже не впечатляет, остались незамеченными и  взгляды милашек-вожатых.
    Ты быстро уходишь с праздничного ужина, собираешь свой кофр, ложишься спать, но сна нет.
  Ты глядишь в эти близкие яркие южные звёзды, что заглядывают в твоё незашторенное окно, слышишь цикад и чаек-хохотунов. И, кажется, что эти крымские птицы смеются над тобой, столичным пижоном, над которым посмеялась их девчонка-землячка.
  Твоё горе безмерно, как это море. Ты никогда в жизни ещё не чувствовал себя таким ущемлённым. Твоё самолюбие задето, твоё сердце  разбито. «Ни одна женщина не стоит таких мук»,- решаешь ты и