Сегодня настроение у Бармалея было таким, что лучше бы его вообще никакого не было, чем то, что было. Вообще–то с тех самых недавних пор как дикие звери освободили доктора Айболита и девочек настроение у Бармалея постоянно было даже не плохим, а очень плохим.
А оно и понятно, после того как по мнению Бармалея доктор Айболит и девочки были похищены у него таким наглым образом, звери и птицы в тот же день рассказали, разрычали, расщебетали о случившемся по всей округе. И что получилось? А получилось то, что не такой уж и страшный Бармалей на самом деле, а это для него, для Бармалея, самая главная опасность и есть. Ведь как и чем живёт разбойник? Живёт он тем, что все вокруг боятся его, а если боятся, значит слушаются. А он, разбойник, покуда его боятся может делать что угодно и ничего ему за это не будет.
Вот и получилось, что звери, птицы и местные племена совсем перестали бояться Бармалея. Судить об этом можно было хотя бы потому, что теперь у него даже попить–поесть почти ничего не было. Раньше как было, люди из местных племён запуганные Бармалеем так, что дальше некуда, сами приносили ему еду, питьё и вообще всё, что ему было необходимо. Причём приносили сами, ни просить, ни приказывать не надо было. А сейчас что? Да ничего!
Сейчас, в смысле сегодня, на завтрак у Бармалея две зачерствевшие лепёшки, бананы, хорошо что неподалёку растут, самим собирать пришлось, и всё! Да. Вода ещё, но вода не в счёт, ручей, он как тёк, так и продолжает течь и наплевать ему на Бармалея. Кстати, с вечера лепёшек было три, как раз каждому по одной, а проснулись — две. А это всё из–за помощников Бармалеевых, вернее, из–за одного из них. Когда Жак сбежал вместе с доктором Айболитом в шайке Бармалея кроме него самого осталось ещё два разбойника. Правда разбойники эти были такими, что лучше уж одному, чем с такими помощничками.
Как будто нарочно были они: один здоровый такой и толстый, а второй, маленький и худой. Тот, который здоровый и толстый был ещё куда ни шло, правда очень ленивый, а вот маленький, тот постоянно хотел есть и поэтому точно также постоянно воровал всё что можно было запихать себе в рот. Вот и с лепёшками получилось: с вечера их было три, а проснулись, две. Ну и толку, что Бармалей его отлупил? Теперь, вон он, сидит, всхлипывает, и бока почёсывает, лепёшек–то от этого не прибавилось.
Ну и само–собой разумеется были Бармалеевы разбойники на редкость глупыми. Вообще–то Бармалей держал их при себе, так сказать, для количества. Ну, это если надо кого–то испугать как следует, то троих, да ещё Бармалей главный, испугаются скорее, чем если Бармалей будет один. Вот такие вот были дела — ничего хорошего. Жак, так тот хоть более–менее умным был, не чета этим, ух! Бармалей Жака даже по имени называл, а этих двоих он называл просто: «Эй», это который здоровый и толстый, и, «Эй ты», это который маленький и еду постоянно ворует. Вот и все имена, а настоящих их имён Бармалей и не знал, да и были–ли они на самом деле?
***
Так что сидел Бармалей, смотрел на две подсохшие лепёшки и думал: поделиться со своими помощничками или же одну лепёшку съесть сейчас, а вторую попозже? Что Бармалей будет есть завтра он пока что не думал, потому–что думал совсем о другом.
А думал он как бы сделать так, чтобы вернуть былое уважение? Нет, разумеется не уважение, никакого уважения и в помине не было. Как бы сделать так, чтобы его опять начали бояться? Уж очень не нравились ему эти одинокие и подсохшие лепёшки, Бармалей посмотрел на них с отвращением, сплюнул, а потом поднялся подошёл к разбойнику который «Эй ты» и отвесил ему подзатыльник. Разбойник от полученного подзатыльника заскулил, ну прямо как собака, а тот, который «Эй», громко захохотал. Не иначе для равновесия Бармалей подошёл и к нему, и тоже отвесил подзатыльник. Теперь скулили и почёсывали затылки оба разбойника. «Хоть какое–то облегчение. – подумал Бармалей и вернулся за стол».
От нытья и всхлипываний «Этих» стало немного легче, но конечно же не так как бы этого хотелось. Совсем легко и радостно станет тогда, думал Бармалей, когда он опять до полусмерти перепугает всю округу, а с доктором Айболитом сделает такое, что все аж вздрогнут! По правде говоря Бармалей не знал «чего такого» он сделает с этим лекарем–аптекарем. Вообще–то аптекарь этот Бармалею вовсе был не нужен, и теперь он вовсе не собирался его захватывать, так, попугает немножко, и пусть себе дальше живёт. Да и толку с него вообще никакого! Разбойник из него никудышный, даже хуже этих балбесов, Бармалей с нескрываемой злостью посмотрел на хнычущих разбойников. То, что доктор Айболит может ещё что–то делать, например, лечить людей, зверей и птиц Бармалею просто в голову не приходило, воспоминания о касторке мешали.
Вот и сидел Бармалей, придумывал такое, чтобы и доктор Айболит хлюпал носом и почёсывался, как вон те, и чтобы все в округе опять начали Бармалея бояться, а значит уважать. Не иначе для того чтобы лучше думалось, да и рожи эти надоели дальше некуда, Бармалей отвернулся от стола и принялся смотреть в сторону, в ту самую, где ручей протекает. И чтобы вы думали? Видя что Бармалей не смотрит перед собой на стол, одни из разбойников, тот самый который постоянно голодный, «Эй ты» зовут, тихонечко подкрался к столу и уже было потянул к себе одну из лепёшек. Потянуть–то потянул, да не тут–то было! Слух у Бармалея, любой дикий зверь позавидует. Короче, услышал Бармалей, как кто–то со стола пытается лепёшку стянуть. Повернулся — точно! Бармалей вскочил, ну а дальше любой догадается, надавал вечно голодному разбойнику таких затрещин и тумаков, то тот не скулить, а даже выть начал.
И, вот оказывается где чудеса прячутся! Покуда Бармалей лупил разбойника по имени «Эй ты» в его голову пришла гениальная по своей простоте мысль: надо ограбить Бамбу–Ягу, и всё встанет на свои места! Бармалея опять начнут бояться, а значит уважать, ведь всем известно, бояться и уважать — это одно и тоже. Нет, с Бамбой–Ягой Бармалей знаком не был и уж тем более никогда её не видел. И тем не менее он прекрасно знал, что в Африке, в джунглях, горах и саваннах самой главной над птицами, зверями, да и над людьми была Бамба–Яга. Правда есть ещё одна, Бармалей не знал как её зовут, но она живёт где–то далеко на севере, в пустыне Сахара. А Бамба–Яга живёт не очень–то и далеко от Бармалея, он даже знал где именно. Вот и славно, Бармалей даже с благодарностью посмотрел на воющего и ноющего «Эй ты», за то что своим воровством натолкнул на такую гениальную мысль.
Ну а дальше, дальше выходило всё совсем легко и просто. Бармалей со своими помощниками, чтоб им пусто было, налетает на жилище Бамбы–Яги, грабит его, а Бамбе–Яге объявляет, что отныне ей надлежит платить Бармалею дань, деньгами и продуктами за то, что он в Африке самый главный. Бармалей даже знал, сказал кто–то, что у Бамбы–Яги есть самый настоящий джип, правда без колёс, и сейчас, обдумывая нападение, Бармалей решил заодно и джип себе забрать, если понравится конечно. Дело в том, что Бармалей никогда не видел ни настоящий автомобиль и уж тем более не видел настоящий джип, да и вообще слабо себе представлял что это такое?
План созрел довольно–таки быстро, а чего там, ничего сложного! Вот только опять придётся обращаться к неизвестному волшебнику, который с недавних пор стал изредка помогать Бармалею, ну чтобы тот перебросил их троих по воздуху к Бамбе–Яге, а потом назад, домой. Кстати, тот волшебник точно также уже перебрасывал Бармалея, правда одного, к Мальвине, это когда он Машу и Таню похитил.
– Собирайтесь! – весело, как–будто пять минут тому назад вовсе не был злым и не лупил разбойника «Эй ты» воскликнул Бармалей. – Грабить будем!
Разбойники встрепенулись, как тот флаг, который только что висел уныло сморщившись потому что ветра не было, и вдруг ветер подул. Они начали бестолково суетиться, тот, который «Эй ты», даже ныть перестал. Суетились они так старательно, как будто у них было столько снаряжения для грабежа, что его готовить полдня надо, не меньше. На самом же деле никакого такого снаряжения у разбойников вовсе не было, ну почти не было. Из всего снаряжения, а заодно и оружия, это у Бармалея пистолет был, правда незаряженный, у разбойников было две дубины вот и всё. Да и дубины те они по их прямому назначению никогда не использовали, а таскали с собой для того чтобы казаться сильнее и страшнее.
***
Ковёр–самолёт приземлился как раз недалеко от той самой пещеры в которой Бармалей держал взаперти Машу с Таней и доктора Айболита. В отличии от поляны на которой жила Бамба–Яга, да и от берега реки, где до этого приземлялся ковёр–самолёт, эту местность можно было назвать красивой и весёлой ну разве что с большим трудом. Такое впечатление, как будто кто–то специальной прямо посреди покрытых густым лесом гор и щедрых на цветы полян поставил самые настоящие скалы в одной из которых и была та самая пещера. Растительности здесь почти никакой не было, так, кое–где рос кустарник вот и всё. Да и кустарник был вовсе не таким, какой растёт по краям полян, а какой–то маленький и весь скрюченный, о цветах и говорить смешно.
Хоть и недолгим был полёт, но всё равно. Ковёр–самолёт приземлился, встали, размялись. Нет, не потому что устали сидеть, а потому что это та же гимнастика, а гимнастика, как известно, для всех полезна.
Хоттабыч и Бамба–Яга продолжали между собой о чём–то тихонько разговаривать — ничего не было слышно. Интересно получилось, как только среди них появилась Бамба–Яга Хоттабыч как бы потерял всякий интерес к ребятам, даже к Вольке, а всё своё внимание и все разговоры обращал на, и к Бамбе–Яге. Нет, Волька нисколько не обижался на Хоттабыча за такое равнодушие. Более того, он был даже благодарен Бамбе–Яге за то, что своим присутствием избавила его от уж очень надоедливого желания Хоттабыча сделать что–нибудь полезное для Вольки.
На у отважные воздухоплаватели во все глаза смотрели на скалы, на скрюченные кусты, потому что ничего подобного до сих пор никогда не видели. Смотреть–то смотрели, но каждый, это уж точно, продумывал свой план спасения девочек от злющего Бармалея.
План Знайки наверное был самым простым, а потому, это он так думал, самым легко выполнимым. По его плану надо было всем вместе прийти к Бармалею и потребовать вернуть девочек, вот и всё. Видя сколько их много Бармалей не будет сопротивляться, потому что просто–напросто испугается. Ну а если начнёт возмущаться или же вообще, драться полезет, на этот случай с ними джинн Хоттабыч, который быстро его успокоит. И всё–таки Знайка больше рассчитывал на то, что их много, чем на Хоттабыча, потому что прочитал очень много книжек и не очень верил во всё это волшебство, хоть и испытал его на себе.
Буратино, тот всё придумал ещё там, на поляне. А чего тут думать, если и так всё понятно? Сейчас Буратино думал: попросить верёвку у Хоттабыча или как–нибудь без неё обойдутся? Буратино хотел предложить такой план, по его мнению очень простой, проще не придумаешь: как только они придут в логово Бармалея, сразу наброситься всем на него, сначала руки–ноги связать, а потом привязать к какому–нибудь дереву. Вот и всё, правда ничего
