51.МОЯ ЖИЗНЬ. ЧАСТЬ 23. ПЕРВОЕ НАЧАЛО, 1991 год.(1).

51.МОЯ ЖИЗНЬ. ЧАСТЬ 23. ПЕРВОЕ НАЧАЛО, 1991 год.(1).

Долгим, далеко не простым, неосознанным и почти вслепую был мой путь к Богу, который, если обозреть с дня сегодняшнего, начинался буквально с детства усилиями столь же неосознанными моих родителей, всего материального окружения, которое Бог выстраивал в цепочку благоприятных и неблагоприятных событий и свершений, а чаще всего неблагоприятных, которые и  вершили свое дело, бросая меня из полымя да в пламя, не состыковывая во мне, не сводя во мне концы с концами столь долго  и изнурительно, что приход в религию вдруг на фоне всего  показался единственным и точным утешением мытарствам души, достаточно уже ослабевшей материально в материальных игрищах и желающей себе, наконец, покоя, умиротворения и  личного проявления в той мере, которая и оказалась возможной, к которой и подводила судьба, до сих пор говорившая, указывая на любые врата: нет, не это, не тебе, не ждут, не твое… 

Ничто для души не важно столь, сколько путь гармонии, путь совпадения твоей идеологии и устоев и окружающего мира, путь, единственно благословляющий на решительные действия, на утверждение себя в  поисках своего смысла и назначения, ибо Бог этим озадачивает каждое живое существо, но в свою меру и в соответствии с тем, на что оно может претендовать согласно своей карме и наработанным за предыдущие воплощения качествам.

Я же шла в полной тьме, в полнейшем и долгом не восприятии себя по большому счету, шла в суете и боли, противореча мнениям,  не находя приют душе ни в ком и ни в чем, невесть когда и откуда  сохранившей в себе  великое чувство нравственности и справедливости, чувство Божественного Закона, будучи вне религии, по которому пыталась и жить и его провозглашать всем в себе, но, ни на что не претендуя,  вечно  была отталкиваема другими лидерами, находящими мои установки банальными, тривиальными, слишком правильными и неинтересными, чтобы им следовать, чтобы на этом уровне общаться.

О, сколько же уст было открыто, чтобы донести мне, что я мыслю великолепными, но шаблонами, оторванными от реальности. Откуда мне было знать, неверующей, что эти шаблоны были  Высшей Истиной, исходящей только от Бога в человеке, которую  в себе не преодолеть, если она есть, если она Волею Бога созидалась в тебе страданиями и болью, потерями и жертвами, войдя в душу и слившись с ней в такой степени, что непременно проявляет себя в следующих рождениях, как твоя незыблемая суть, за которую ляжешь плашмя, если она взращена в какой-то и не одной прошлой жизни, что иное не предпочтешь и за другим никогда не пойдешь, пусть будет стоить тебе жизни или общения, или друзей. 

Я всю жизнь оставалась молчаливой к  дружеским играм, вечно защищающим одних и предающим других, я всегда была против тех, кто идет против слабого, да всем миром, да наслаждаясь, я всегда была против измены в любом обличье, против яркости одежд, против  многословия, против восхвалений, а в итоге оставалась одна, обращая внутрь себя глаза к  и вопрошая:  «Ну почему  так мало единомышленников, ну, неужели я не права, ну, где мой поступок не верен, ну, разве я ошибалась, когда высказала свое мнение…». 

Мир Земной представал предо мной меня не признающим, идущим против меня, а я никак не желала сгибаться, ни перед отцом, ни перед мамой, ни перед одноклассниками, ни перед другими людьми, возмущающими мой ум своими поступками бесконечно.

Некие отблески истины, праведности, аскетизма, неких норм, принимаемых мной, я улавливала в отце. Но им же, другими его качествами все напрочь перечеркивалось, и я вновь оставалась без внутренней поддержки, глубоко одинокая, почти забитая, загнанная в угол, но еще живущая благодаря некоему стержню в себе, буквально кричащему, что я права и что ждет все же меня великое дело, которое, ища, я не находила и утрачивала к нему доверие и не могла выкорчевывать его из себя, ибо и замены не находилось, да и сил таких, да и не знала ему названия.

Все  то, что люди ставят целью своей жизни, сбывалось с трудностями и без, но как-то автоматически, без моей конкретной внутренней цели, без особых усилий и воли, в пути наезженном, по видимости и трудном, но без фатальных отказов и исходов, словно некая сила  озадачивала меня, увлекала в преодоление преград, мытарила здесь должным образом, заставляла усваивать свои уроки и сама же словно пробку выталкивала с тех глубин, в которые погружала, строя иллюзорное отчаянье и свободу. Судьба обставляла меня всем необходимым насильно, однако, и не забирала стержень никак, но вела мучительно, показывая, что это мой путь, мои проблемы, и я в этом пути завоевываю. Все было миражом, но удачным, дающим, несущим в себе подобие борьбы, на самом деле вручающим тот опыт, который и должен был потребоваться, на который и должно было опереться мое будущее предназначение, отнюдь не простое.

И только взяв в руки Бхагавад-Гиту,  начав ее читать, я вдруг увидела для себя единомыслие в высочайшей форме, со страниц  Святого Писания звучали мои мысли, то, что я знала и не знала, но это было мое, мной приемлемо, полностью во мне отзывалось, наслаждало, мое понимание, развеивая мои страхи и сомнения. Я – была не одна. Не было изъянов в моем мышлении и понимании. 

Бог Кришна в мгновение стал мне самым родным. Я с упоением, в непередаваемом восторге, в великом удовлетворении читала Гиту, отрывая время от всего, отлучая от себя все другие проблемы, с ребенком на руках, готовя еду, выслушивая придирки мужа, я была в книге, я металась к ней каждые пять минут, я упивалась… Я оказалась у истоков тех знаний, которые были мне близки, которые были для меня – свет, мудрость, надежда, моя суть…  которые показали, что я не одинока. Это были великие откровения, это было потрясающее совпадение, это был мир в себе, это было начало новой жизни… 

Но Гиты было мало. Я ее глотала, буквально пожирала глазами и плакала, и становилась на колени, и молила Бога без слов и без мысли…  Возводила к Богу глаза и плакала. Ибо в ней, Гите, было и то, что и не могла принять…  некоторые строки били меня, вводя в величайшее недоумение. Ну, почему столь прекрасное Писание назвало женщин и людей, занятых тяжелым физическим трудом, -  источниками греха.  Я ревела, я стонала, я горько переживала эти строки, будучи несогласной с Богом и не хотела из-за них этой разлуки, ибо уже не видела для себя иного пути. Я не знала, что эти строки Гиты предназначались людям пять тысяч лет назад и так, таким образом можно было донести до них Слово Бога, именно в такой форме, когда были касты, и этот уровень изложения был на понятном для многих языке. Бог использует очень многие средства донесения Воли Бога, дабы вовлечь в религиозный путь, а он непременно начинается со Святых Писаний. На тот период надо было излагать именно так, ибо надо было пытливому человеческому уму указать на источник греха согласно его опыту и дать соответствующее понимание.

Я читала комментарии и, принимая их, сожалела, что не могу понять многое, не могу все исчерпать, что тотчас, насладившись, и забываю, что так неразумна и глупа, что так несовершенна. Невозможно было понять, о чем глава, о чем вся Бхагавад-Гита. Я наслаждалась только отдельными мыслями, откровениями, высказываниями, смотря на санскрит с изумлением и болью, не зная, как преодолеть эти врата, как постичь эту суть… Я бросалась читать Источник вечного наслаждения,  Шримад Бхагаватам и вновь возвращалась к Бхагавад-Гите. Ее ничто не могло подменить. Ибо здесь были знания, ибо здесь было откровение, ибо здесь было и руководство к действию. Раз пять я перечитала книгу, молясь на нее, целуя ее,  держа ее у изголовья, с ней встречая Новый год и все праздники, не в силах оторваться и видя в ней то, что не преодолеть, никогда не постичь, постигая, никогда не запомнить, запоминая.  Я пыталась ее конспектировать, пыталась  вникать в каждую строчку, пыталась осмыслить ее наставления. Мне не хватало чего-то… 

И Бог повел, дав желание, к матаджам, в женский ашрам,  к тем, кто  должен был знать, к тем, из рук кого я и получила лучшие наставления и уроки, кто первый сделал мой путь к Богу необратимым, кто дал мне религию во всей ее силе и полноте, кто удобрил почву во мне своей верой и духовным опытом и практикой. И среди них высочайшим наставником стала Тунга Падра. И все же, что-то было и во мне, возможно и из прошлых воплощений, ибо брошенное в меня семя Бхагавад-Гитой даже без религиозных наставников не стало дожидаться своего часа, но буйно и почти мгновенно расцвело сильнейшей верой, ибо я нашла  абсолютный отклик в своей душе, как и  немалое удовлетворение, если не считать некоторые возникшие вопросы.

Что будет дальше, что даст мне посещение храма  – я не могла знать. Передо мной стояли асы религии, обладающие великолепной религиозной речью, как мне казалось на тот период, поющие на санскрите чудесным голосом молитвы, к которым я и не знала, как подступиться со своим никудышним голосом, со своим никудышним, как я понимала, пониманием. Но сила во мне жила столь значительная, как и уверенность, как и ум, нужным образом направленный, что все стало входить в меня бурно, однозначно и фильтруемо, что стало понятно, что я прибыла к своему. И все же о встрече с матаджами следует начать с самого сначала, ибо это тоже непростая история и вел меня Сам Бог, как ведет всех, но со Своей целью, согласно Своему Божественному Плану, а потому заставляя цепляться мой ум буквально за все, во все проникать, над всем мыслить, все примерять к себе, и снова мыслить, где-то тормозить, извлекать,  и даже внутренне не согласовывать со своими внутренними установками.

Женский ашрам в Ростове-на-Дону начинался с Тунги Падры, можно сказать с ее биографии, с ее личного и долгого пути к Богу; ею с благословения ИСККОНа был обоснован и ею управлялся, держался ее волей, твердостью, незыблемостью, милосердием и знаниями немалыми, питался ее твердым характером, качествами и верой. Она меня и встретила.

Тунга Падра и была той первой матаджей, с которой Волею Бога столкнула меня судьба по большому счету и которая предстала пред мной со всеми своими плюсами и пороками, о которых я имела право судить в силу жизненного своего пути, опыта, разума, понимания и своей внутренней духовной основы, живущей во мне и в безверии и в вере и имеющей право на мнение.

Путь Тунги Падры к Богу, к преданному служению был отнюдь не прост, хоть и не уникален, однако, жертвен и управляем в ней и вне ее Богом. С раннего возраста Тамара устремлялась к Богу, молясь Богу, ища, как и я теперь, ту религию, которая бы отвечала ее внутренним убеждениям, не сторонясь христианства, но в нем и не находя для себя ответы на многие вопросы, что вводило ее в долгие раздумья о смысле жизни, и своем месте в ней. Зная Бога, она обращалась к Богу с единственной просьбой: «Дай мне науку о Себе…».  Однажды небольшой  городок  в Казахстане, где она жила, посетили преданные Бога Кришны, что радикально изменило ее жизнь. Скупив все книги Шрилы Прабхупады, она стала их читать в великом упоении, мгновенно предавшись Богу Кришне, следуя религиозным принципам, вибрируя джапу и задавшись целью посвятить себя полностью религиозному