62.МОЯ ЖИЗНЬ. ЧАСТЬ 26(1) ХРАМ.

62.МОЯ ЖИЗНЬ. ЧАСТЬ 26(1) ХРАМ.

Всевышний благословлял каждого, входящего в храм и на Братском, и в Койсюке (Батайск). Но мне везде было неуютно, как-будто некая сила гнала меня прочь. И невозможно было понять, или я такая греховная, что всегда оттуда ухожу с рыданием или… что? Почему тогда я так ясно все вижу? Так быстро понимаю Писания, знаю, что скажет духовный учитель, еще не открыв рот? Почему я так четко вижу огрехи матаджей и почему меня ошибки преданных доводят до рыдания? Почему Бог меня водит по храмам и все показывает? И что это за чувство во мне, возвышающее меня в моих глазах, хоть я не желаю этого? И почему Тунга Падра все время ко мне присматривается? Почему и она во мне что-то выискивает? Но я-то молчу… Все во мне. Почему она растревожена мною и готова принимать относительно меня чуть ли ни противоположные мнения постоянно? Она озадачена. Что-то ей на мой счет Говорит через мыслительный процесс Бог. Но Бог никогда точно не скажет. Бог показывает. Бог дает человеку мысль по его ступени развития, по качествам. Хочешь разоблачить? Бог и это даст. Но потом снова озадачит. И ты сам свои мнение будешь пересматривать… И никогда не поймешь. Но высота брахмана, а Тунга Падра - Брахман, если уж она дана Богом…

Надо понимать, что ни над материальным миром, ни над ошибками преданных рыдать не следует, ибо ты не святой и ни оракул, ибо и ни от тебя все зависит. Все в процессе своего материального и духовного развития, все поднимаются вверх по лестнице индивидуальной и здесь ни одну ступень не перешагнуть. А каждая ступень ведет к ошибкам своего уровня, к своим и последствиям греховной деятельности, которые эти ошибки и исправляют. Со своим видением я не могла еще бороться. Ибо сначала все же должна была наплакаться и потом посмотреть на вещи трезвее или точнее, но в свое время. Привлечение к матаджам было в любом случае сильнее, чем отторжение из-за их ошибок, тем более, что они всегда встречали меня благостно, прислушивались к моим словам и, видимо, были под влиянием Тунги Падры на мой счет, иногда говорившей обо мне не против меня.

Невозможно также сказать, что все без исключения здесь были люди с улицы, без жилья и без дела. Здесь обосновывались и находили свой дом и студенты, и дети из обеспеченных семей, и бежавшие от родительского произвола, всех обстоятельствами жизни сюда вел Бог, и Сам Бог делал эти обстоятельства жизни и делал путь в храм единственно возможным, чтобы решить тот или иной жизненный вопрос; а по сути люди шли к Богу по Плану Бога Кришны, отнюдь не случайно, каждый своим путем, каждый со своей ступени материального и духовного развития, каждый со своими отнюдь не совершенными качествами, но достаточными, чтобы Бог отрыл им эти массивные двери Божьего Дома под воспитание и присмотр и строгой и нежной, и очень характерной, и очень верной Богу Кришне Тунги Падры.

То, с чем сюда входили, и то, чем становились уже через полгода, было в разительном отличии. Люди, не смотря на многие свои Земные качества, реально одухотворялись. Тунга Падра всем в себе была очень и очень привлекательным, буквально завораживающим человеком. Бог этот образ сопровождал неземным энергетическим благостным потоком. Потому ее мнение было закон, потому перед ней могли и дрожать, и переживать об ее мнении. Она никогда и никого не гнала из храма, ибо всегда говорила, что на все Воля Бога, Бог привел. Я – никто. Но, тем не менее, считала себя кем-то, и этим, по сути, храм и держала, будучи и стержнем храма и легче легкого, ибо была тонка, вся светилась, была бесшумна, легко поднималась, но и легко вставляла мозги провинившимся, но, имея элементы отрешенности, не делала больно, ибо она и присутствовала и нет, наказывала и нет, возводила себя в ранг и нет…

Сказала бы, что дочь Бога, но таких пониманий у Бога нет; и как только я готова была ею привлечься, Бог тотчас воочию показывал ее ущербность, опускал на землю с готовности ей подчиняться и идти за нею и привлекал мои нравственные устои и убеждения, с которыми некоторыми своими проявлениями она шла вразрез, вздымая во мне снова боль.

Она просматривала меня, я просматривала ее, но Волею Бога, ибо на самом деле она мне была безразлична. Я могла легко о ней забыть. Но Бог вновь и вновь устремлял меня в храм на Братской, ибо там была моя старшая дочь, и надо было, тем более, что я не работала уже, отдавать некий долг храму и за дочь и потому, что это Была Воля Бога. Потому я была свидетелем и будней, и празднеств матаджей, где не забывали отмечать и день рождения или день явления Тунги Падры, на что уходили колоссальные средства храма и потом есть бывало и нечего… Я же смотрела на это, будучи вхожей во все мероприятия храма, как на незаконное или нерелигиозное действо, направленное на удовлетворение чувств, на восхваление Тунги Падры и, что самое ужасное, она это нормально принимала, как и подарки.

Но… кто я была такая, чтобы на это указать. Но указывала иногда и не только по этому поводу, за что и прислушивались, ибо это было аргументировано, но и относились ко мне с недоумением, желая понять уровень моей реализации.

Слово реализация было очень не слабо распространено в храме и применялось к брахманам, духовным учителям, старшим преданным, получившим инициацию, реже оно могло использоваться к новоприбывшим преданным, но в таком случае можно было говорить об опыте и качествах человека, отданных ему Богом из прошлой жизни. Но это было не очевидно, и такие примеры были очень единичны, чтобы преданный с первых шагов освоился и стал проявлять духовную активность и понимание, как и обладал духовной речью и видением достаточно быстро.

Вообще, реализация - вещь достаточно и обманчивая; и опытные преданные прекрасно могли иметь на памяти примеры, когда человек реализовано проявляющий себя в одном, совершал серьезные ошибки или проявлял низшие качества в другом. Поэтому и на мой счет Тунга Падра была в неопределенности, что меня мало беспокоило, ибо понемногу она всех пыталась как бы раскусить, уличить и забыть, поставив человека на свое место и успокоившись  на счет того, что ей альтернативы нет и не может быть. А ему… ему надо учиться учиться идти по ее стопам, как она любила повторять и призывала понять ее в этом «учиться учиться» правильно.

На свой день рождения в 1991 году Тунга Падра звала меня неоднократно. На тот период Светлана еще не жила в храме. Оставив Ольгу на Светлану, купив какой-то скромный подарок, я приехала в храм. Было утро, примерно десять утра. Храм только что был вымыт, в храмовой комнате уже расстилали большую клеенку, которая служила столом, и матаджи усаживались по кругу, стол постепенно заставлялся ведическими блюдами, салатами, свежими овощами, ароматно пахла еда, свежевыпеченный хлеб… собирались чествовать Тунгу Падру. Еще до начала принятия прасада Тунга Падра, увидев меня, улыбаясь, стала приглашать к столу и непременно усаживая рядом с собой, всем объявляя, что Наталия будет у нее всегда по правую руку, сама своей рукой наполнила до краев мою тарелку и, выбрав из блюда самый большой огурец, положила его ко мне… Это был тот период, когда она еще не начинала критически меня воспринимать и прочила мне работу завуча в гуру-куле, себя же непременно отводя место директора, ибо других альтернатив и не было с ее глаз… Не состоялась гуру-кула, хотя на это было положено много сил и средств. Но городская администрация не сочла это возможным, хотя уже и учительский состав формировался, и дети были; и в этом состоянии предвкушения новой деятельности ашрама были все и тем более Тунга Падра, которой очень подходило и то, что я учитель математики, да и были в храме матаджи, которые обучались в Ростовских вузах и могли взять на себя работу педагога…

Бывало и так, что я приходила в храм несколько раньше, чем другие прихожане, и сидела себе в уголке, тихонько проверяя тетради учеников, дабы не тратить время, но и с пользой его проводить, хотя и просто разговоры с Тунгой Падрой были не плохими и были бы еще лучше, если бы она все же не столь высоко себя ставила, отчего я в себе замыкалась и далеко не все выкладывала из того, что думала и в плане ашрама и в плане духовных учителей, и в плане комментариев к Бхагавад-Гите как она есть, да и касательно Шримад-Бхагаватам. Но, тем не менее, иногда на высказанное мной что-либо она просто легонько закусывала губу или переводила разговор, или пыталась более жестко возразить. Но благость была присуще и мне, и потому я отвечала так, что особо ей сердиться на меня не приходилось, а вот задумываться – да.

Это день рожденье Тунги Падры было для меня с ее стороны самым милостивым, ибо это было самое начало, 1991 год. Далее, она уже вошла в некоторое состояние больших ее сомнений относительно меня. И этому были причины. Но об этом позже.


Между тем шел 1993 год. Светлана служила в храме, я была в поисках все же работы, Саша еще жил дома, я время от времени ездила в храм, работала там и была озадачена и свой судьбой, и своим путем и не видела для себя особо нигде открытых дверей, тяготея к преданным, но и там для себя не находя ниши, ибо не было у преданный некоей силы и строгости в служении, не было великого вдохновения, не было горения в преданном служении, был не простой быт, были вещи материального порядка… Боже… чего же я хотела. Они все только учились учиться… Тунга Падра была права… И она не могла иначе себя проявлять как только так, как она себя проявляла. Она все же на свой период абсолютно подходила к тому, что делала… У меня просто мозгов не хватало быть добрее. Она – есть Воплощение Воли Бога на тот период, который ей и был отведен. И работала она, по сути, не покладая рук. Великая аскетическая преданная Богу Кришне женщина. Слава ей. Увы мне. Бог поможет мне. Бог простит мне. Я надеюсь.

Но продолжим о днях рожденьях Тунги Падры… Часто посещая храм, поскольку там жила моя старшая дочь Светлана, я видела, что вопросы обуви самые болезненные для матаджей. Сама Тунга Падра ходила зимою в очень стареньких сапожках, потертых и скрюченных, какие могла себе позволить очень старая женщина. Летом она ходила постоянно в шлепанцах с закрытым носком и в тоненьких носочках. Весной и ранней осенью одевала старенькие туфли на низеньком каблуке, которым тоже износу не было. Я не работала в школе, уже не имела и достаточных средств, чтобы купить подходящую или добротную обувь, но не очень дорогую могла себе позволить купить в подарок Тунге Падре на день рожденья. Узнала через Свету ее размер - 37,5 и направилась по магазинам Ростова-на-Дону, в надежде найти что-либо подходящее и так решить хотя бы эту проблему старшей матаджи.

Это было очень не простым занятием уложиться в ту сумму, которая у меня была, это была максимальная сумма, и больше я уже не могла добавить ни копейки. Я долго-долго ходила по всем магазинам, прошла всю Энгельса (теперь Большая Садовая), весь Ворошиловский, все бутики, какие только можно было найти; и только в одном месте нашла за мои деньги, избив ноги неимоверно, туфли примерно подходившие под те, которые могли бы устроить Тунгу Пудру. Это были черные, зауженные к носку, на низком на сколько можно каблучке… Но, увы, 37 размера без