пока люди не научатся в своих взаимоотношениях руководствоваться этим простым законом. Слова «страдание» и «наслаждение» имеют свой смысл. «Страдание» следует понимать как «труд», «усилие», «испытание», «забота о ком-либо». «Наслаждение» - это то благо, та награда, которая неизменно следует вслед за потраченным усилием, совершенной работой. Вот, когда эти слова начинаешь понимать таким образом, то все становится на свои места.
Разумеется, во все времена бывали, да и сейчас в обществе находятся «благодетели» всех мастей, которые, рассчитывая на известную людскую доверчивость, пытаются всячески пудрить обществу мозги своими обещаниями и заманчивыми идеями насчет перспектив насущных благ. Бывает, что какое-то время такая «бурная деятельность» находит отклик в сердцах жаждущих и пользуется популярностью. Особенно, если «деятель» хитер, умен и хорошо знает свое дело. Но, как правило, долго «творить чудеса» на словах у него не получается, и либо ему приходится удирать от сограждан куда-нибудь подальше, либо сограждане сами его убирают. Поскольку вознаграждаются только действительные страдания, а не мнимые. И наслаждения всех тоже должны быть действительными. Что поделаешь: закон есть закон. «Всякое наслаждение приходит через страдание».
Закон Ожидания
Господи! Дай мне силы изменить то, что я смогу изменить!
Господи! Дай мне мужества вынести то, что я не в силах изменить!
Господи! Дай мне мудрости не перепутать первое со вторым!
Молитва А Дюрера
(в переводе Батюшкова).
«Мы получаем в жизни и от людей то, что мы ожидаем».
Ну, как? Здорово, да? Просто и лихо, не правда ли? Потому что все от всех и от всего что-то ожидают. А наши ожидания соответственным образом всех нас настраивают и воздействуют как на тех, кто ожидает, так и на тех, от кого что-то ждут.
Вы решили поступить на работу. И у вас для осуществления этого желания имеются все предпосылки. То есть, у вас есть диплом, вы знаете два иностранных языка, владеете навыками пользования ПК и вы в самом расцвете лет и сил. И вот вам предстоит первое собеседование с руководителем фирмы, куда вас направил агент биржи труда.
Тщательно отгладив брюки и почистивши ботинки, вы топаете по указанному адресу, а по дороге думаете: «Небось, не примет меня начальник. Не покажусь я ему. Скажет, что еще молодой, и опыта нет…» Вы подходите к кабинету чиновника и некоторое время топчетесь у порога в размышлении: заходить или повернуть назад? Поправляете галстук трясущимися от волнения руками, бешено гоняете туда-сюда глупые мысли о своих недостатках и прикидываете: сразу ли начальник выставит вас вон, или нет? Наконец, решаетесь. Осторожно приоткрываете дверь в кабинет и боком протискиваетесь в него. После коротенькой беседы с владельцем кабинета вы действительно получаете отказ в приеме на работу. Руководитель объясняет вам, что вакансий уже нет, или что ему нужен работник с солидным опытом работы с иностранными клиентами.
«Я так и знал, - думаете вы огорченно по пути к дому. – Не подвела меня интуиция. Мне всегда не везет. Я жалкий неудачник». И все такое в том же духе.
А дело все не в невезении и не в интуиции. Да и материализация мыслей тут ни при чем. Просто на вашей физиономии были красочно изображены все недостатки, которые никак не могут вписываться в трудовой ритм данного предприятия: неуверенность, безынициативность, косность. Трусливый взгляд, заплетающийся язык, шаркающая походка и опущенные плечи – даже при наличии самых авторитетных рекомендаций такой портрет не располагает к доверию и симпатии. Вы сами настроили себя и вашего собеседника на тот результат, который ожидали.
Представим себе, наоборот, что вы – очень уверенный в себе субъект. Отправляясь на собеседование, вы в красках нарисовали себе свою бурную деятельность в данной компании. Вы вообразили, что именно без вас компания никак не может продолжать свою успешную деятельность, а потому без всяких колебаний в душе вы прямиком, минуя оторопевшую секретаршу, ломитесь в кабинет руководителя и с порога заявляете ему, что вы – именно тот ценный сотрудник, без которого компания до сих пор влачила жалкое существование. Вы выкладываете начальнику ворох авторитетных рекомендаций, дипломов и свидетельств. Но, ознакомившись со всеми вашими бумагами, неожиданно для вас руководитель отказывает вам в приеме на работу, сославшись на то, что уже нет вакансий. Дело в том, что в компании действительно весь штат укомплектован. К тому же, в напористость и самоуверенность в вашем поведении несколько покоробили руководителя. Если вы ведете себя так свободно теперь, что можно ожидать от вас, когда вы станете работником?
Вы убиты, растоптаны, оскорблены в самых лучших своих ожиданиях. Вы клянете расточительного руководителя и мысленно грозите ему всеми возможными бедами, которые вы намерены ему уготовить. Впрочем, придя домой, вы успокаиваетесь и намереваетесь назавтра отправиться по другому адресу в компанию, которая «не чета этой». Но и назавтра вас ждут те же разочарования. В конце концов, вы утверждаетесь в мысли, что вы либо неудачник, либо непризнанный гений. И пускаетесь во все тяжкие.
В чем дело? В том простом явлении, которое называют завышенным ожиданием. А это самое завышенное ожидание порождает определенный стиль общения с руководителями фирм, который не приветствуется в деловом мире.
Или, к примеру, ученик не выучил урока. Сидит за партой и думает: «Сейчас вызовет! Непременно вызовет! А я ничего не знаю. Всегда вызывает, когда я не знаю». Учительница открывает журнал, обводит взглядом класс и вызывает к доске именно того, кто в состоянии глубокого пессимизма творит спасающую молитву.
И тут срабатывает закон ожидания. Ведь когда учительница осматривает присутствующих, ее привлекает затравленный взор нашего страдальца. «А что это Сидоров сегодня какой-то не такой? – думает она. – Вызову-ка его для профилактики. Небось, опять ничего не выучил».
Наши ожидания очень часто не соответствуют возможностям и потребностям, истинному положению дел или состоянию, не отражают реальную картину действительности. То есть, бывают либо завышенными, либо заниженными, либо вообще необоснованными. И тогда эти ожидания оказываются не только дезинформацией, но и сильнейшим средством психического воздействия. Нереализованные ожидания могут быть причиной многих жизненных бедствий и конфликтов.
Мы должны помнить всегда, что всякие ожидания проявляются в наших поступках, как бы мы ни пытались их скрыть.
Наши ожидания влияют на будущее независимо от того, сформулированы эти ожидания или нет. Вышеописанные примеры как раз иллюстрируют, что ожидания не нуждались в открытой формулировке. Все ясно без слов: раз человек ведет себя как-то странно, стало быть, тут что-то не так.
Ожидания, сформулированные и высказанные вслух, оправдываются на все сто процентов и даже с лихвой. Когда, как и в какой степени оправдываются, зависит от формы, времени и места высказывания.
К примеру, повзрослевшая дочурка запозднилась на школьном вечере. И потому галантный одноклассник великодушно по-дружески провожает ее домой. А мамаша этой дочурки увидела, из окна глядючи, что дочку молодой кавалер сопровождает в столь позднее время. Волновалась женщина, места себе не находила, вот и торчала у окна.
-Ага, с парнями уже шляешься! – приветствует мать у порога полусонную дочь.
-Да это Витька из нашего класса, мамочка! Наши мальчишки всех девчонок провожают, когда поздно.
-Всех перепровожали, теперь и до тебя добрались? – вопит мамашка.
-Мама, да что ты говоришь? У нас вечер в школе был!
-Знаем мы эти вечера! Сегодня вечер, а завтра ты мне в подоле притащишь. Вот только попробуй!
Можно считать, что мамаша столь оригинально благословила дочурку «попробовать». А почему бы и нет? Во-первых, пробуй, не пробуй, все равно обвиняют. А раз так, то лучше сделать всем назло, чтоб зря не оскорбляли. Во-вторых, запретный плод слаще. Что это за штука такая, вокруг которой столько шума?
Или, скажем, человеку необходимо сделать операцию. Причем, отменить или оттянуть срок ее выполнения уже невозможно, так как болезненный процесс необратимо затянулся. А сложность операции заключается не в ее рискованной тяжести для жизни или смерти больного, а в уникальности проведения, поскольку подобные операции ранее не проводились, или, скажем, проводились весьма редко где-то в очень солидных клиниках. Понятно, что за подобную операцию возьмется не всякий практикующий хирург. Но больному она необходима, теоретически операция вполне выполнима, да и высококлассных хирургов, способных ее успешно провести, в городе вполне достаточно. Проблема только в том, чтобы кто-нибудь из них взялся за это дело. Наконец, находится специалист, который в своей практике даже умудрялся проводить нечто подобное. И вот он принимает у себя в кабинете больного и впервые детально знакомится с его историей болезни. Попутно объясняет пациенту, какие сложности, материальные и физические затраты тому предстоит преодолеть, как долго придется лечиться после операции и каким следует запастись терпением, чтобы вытерпеть курс реабилитации. А больной в это время, испуганно вытаращив глаза, трясет помертвевшими губами, что теперь он непременно умрет на операционном столе, что совершенно не выносит наркоза, что ни за что не выдержит большой потери крови – и все в таком духе. Наконец, он впадает в совершеннейшую истерику.
Ну, и что, скажите мне, должен предпринять врач при таком поведении больного? Разумеется, отказаться от операции. Естественно, заявит больному, что ввиду очень большой сложности и, поскольку сам никогда подобных операций не проводил, он не может взять на себя ответственность. Или скажет, что в городе есть хирурги лучше, к ним следует обращаться. Короче, отфутболит больного. Связываться с неврастеником никому не хочется. Кто знает, как поведет он себя в дальнейшем?
Другие хирурги поступят с больным точно так же, если больной будет вести себя на приеме таким же образом. Потому что каждый врач знает наверняка, что благоприятный исход любого лечения находится не только в их руках. Он возможен только в тесном сотрудничестве с самим больным. Больной, желающий одолеть болезнь, даже самую страшную, должен быть союзником врача в борьбе с болезнью.
Так что если, представим себе, наш врач под давлением профессионального долга, по указанию
