Из квартиры на лестничную клетку второго этажа вышел грузный мужчина, предпенсионного возраста с собакой породы такса на поводке. Достав ключи, он торопливо закрыл свою дверь, затем позвонил в соседнюю. Собака скулила и жалобно смотрела на хозяина. Её желание быстрее попасть на улицу, было очевидным.
- Кельт, тихо! - одернул собаку хозяин.
Пристыженный Кельт замолчал и покорно лег на коврик перед соседской дверью. Мужчина еще раз нажал кнопку звонка. Наконец, послышались шаги и дверь открылась.
- Доброе утро, Берта Константиновна.
- Марик, какое утро? – рассержено ответила соседка. - Одиннадцать часов! Келли вся извелась.
В левой руке Берты Константиновны был поводок с точно такой же таксой, но женского рода. Кельт и Келли родные брат и сестра, и если б не половые признаки, то похожи, как две капли воды. Так сложилось, что Марк Давыдович часто отсутствовал вечерами, и, по договоренности с соседкой, выгуливал обеих собак утром, а она вечером.
- Виноват, честное слово виноват, - смиренно каялся Марк Давыдович.
Мужчина взял поводок с сестрой Кельта и троица пошла к выходу из подъезда.
- Куда пойдете, в ботанический или чкаловский? – спросила вдогонку Берта Константиновна.
- Наверно в ботанический. Что-то муза меня покинула. Хочу походить среди дубов и кленов.
- Марик, вчера я сняла с Келли двух клещей. Шли бы вы в чкаловский садик. Там нет дубов и кленов, но там есть молодые мамаши. И поверьте мне на слово, они больше похожи музу, чем старые деревья.
- Хорошо, пойдем в чкаловский, - не оборачиваясь, ответил Марк Давыдович.
- Приятной прогулки, - улыбнулась Берта Константиновна.
Марк Давыдович уж два года, как журналист на вольных хлебах. Из редакции, где он проработал семнадцать лет, его уволили. С тех пор Марк жил случайными заработками. Долги, в том числе и за квартиру, росли, в арифметической прогрессии, но хуже всего, что свет в конце тоннеля даже не предвиделся. А на днях, о, редкая удача, он получил задание написать хвалебный отзыв о премьере в одном из столичных театров. Спектакль – дерьмо, типичный образец режиссерской бездарности и драматургической беспомощности, хотя, артисты старались. Как ни пытался Марк Давыдович, а гимн искусству на столь зыбкой почве не получился. Промаявшись над рукописью всю ночь, но, так и нейдя компромисса с совестью, он отдал в редакцию, что считал правильным.
Дорога от дома, где жил Марк Давыдович к чкаловскому садику проходила через улицу Богдана Хмельницкого, затем через арку жилого дома, небольшой пустырь, и мимо живой изгороди большого административного здания.
На пустыре, Марк Давыдович отстегнул поводки, и дал собачкам свободно побегать. Его мысли невольно вернулись к статье о театре. Конечно, можно отделаться общими словами в стиле «дух времени», или «высокий уровень», но безликая статья окончательно уничтожит, то единственное, что оставалось у старого журналиста - авторитет среди друзей и коллег.
Хотя, чего там лукавить, сделки с совестью были и раньше. За долгую журналистскую жизнь, о чем только не писали. Но, одно дело, когда ты на взлете популярности, а другое лизнуть задницу за косточку с барского стола. Уж лучше милостыню просить, чем в литературные холуи записаться. Написал правду, а там, как хотят, печатают или нет. Короче, завтра утром всё будет ясно.
Марк Давидович оглянулся вокруг. Из двух собак рядом бегал только Кельт.
- Келли? … Келли, ко мне! – встревожился Марк Давыдович.
Никто не отзывался. Вдруг, из-за кустов живой изгороди послышался визг Келли. Она жалобно скулила и даже пыталась лаять. Интеллигентная, имеющая в роду множество медалистов и не привыкшая к грубости, Келли явно страдала от чьей-то агрессии.
- Келли, ко мне, - вновь позвал собаку Марк Давыдович и раздвинул двух метровые кусты.
Под окном здания, на газоне лежал мужчина. Левой рукой он держал Келли за ошейник. Перепуганная собака, наконец, вырвалась из рук неизвестного, и, не обращая внимания на Марка Давыдовича, рванула в сторону своего дома. Такое и раньше случалось, стоило взорваться петарде или разбиться стеклу, как Келли в ужасе бежала домой. Для охотничьей собаки дефект существенный, но для «диванной подушечки» это значения не имело.
Мужчина на газоне протянул к Марку Давыдовичу руку, как бы прося о помощи, но вдруг обмяк и отключился.
Марк Давидович хлопнул себя по карману, в поисках мобильного. «Нет! Оставил дома! Надо вернуться и вызвать «скорую»».
Но не прошел он и пяти метров, как сзади появился здоровенный детина в черном костюме.
- Стой, - крикнул детина и схватил Марка Давидовича за руку.
- В чем дело, гражданин? – испуганно спросил журналист.
В арку въехал автомобиль с затененными стеклами. Марка Давыдовича вместе с собакой толкнули на заднее сидение, между парнями, чем-то напоминавшими того, кто его задержал, и повезли в неизвестном направлении.
- Что вы себе позволяете? – продолжал возмущаться Марк Давыдович.
Ответ не заставил ждать. Тот, кто сидел справа, ударил журналиста в бок. Дальше ехали молча.
Вскоре, задержанного и его собаку привели в небольшой, скромно обставленный кабинет. Хозяин кабинета, невысокий худощавый мужик с седым ежиком на голове, что-то просматривал на компьютере.
- Этот? – строго спросил хозяин кабинета.
- Так, точно, этот.
- Рассказывай, - начальник глянул на детину, который задержал Марка Давыдовича.
- Когда Фикус понял, что деваться некуда, то сиганул с третьего этажа, но неудачно. Я быстро спустился, а когда вышел из здания, какая-то собака отбежала от Фикуса и он рукой просил у него помощи. Больше там никого не было, только этот субъект и его собака, - по-военному доложил детина.
- Кто вы? – спросил начальник Марка Давыдовича.
- Марк Собко, журналист.
- Давно работаете с Фикусом?
- Простите, я работаю журналистом, а не фикусом.
- Шутник, значит. Обыскать.
Все трое стали обыскивать Марка Давыдовича. Помня об ударе в бок, журналист не протестовал.
- Вот, записная книжка и карандаш, - доложил о результате обыска детина.
- Твоя собака? – спросил начальник, бегло просматривая записную книжку.
- Моя.
- Как зовут?
- Кельт.
Начальник вернулся к компьютеру, повернул монитор так, чтоб гость всё видел, и включил запись с видеокамеры. Камера показывала газон и живую изгородь. На газон упал мужчина. Он сильно ударился, и подняться не смог. Такса вынырнула из-за изгороди и подошла к человеку, лежащему на газоне, понюхала его, затем человек поймал собаку за ошейник и подтащил к себе. Что он делал не понятно, так как спина человека закрывала собаку от камеры. Кусты раздвинулись, показался Марк Давыдович. Из динамика послышался голос Марка Давыдовича: - «Келли? Келли, ко мне … Келли ко мне». Наконец, собака, вырвалась из рук лежавшего на газоне и убежала. Мужчина на газоне протянул руку к Марку Давыдовичу и отключился.
Журналист с Кельтом на руках вопросительно глянул на хозяина кабинета, как бы спрашивая: «А я тут причем?»
- Брось собаку на пол и отойди, - продолжал командовать человек с седым ежиком.
Марк Давыдович опустил Кельта и отошел в сторону.
- А теперь позови собаку!
- Кель-ль…, ко мне, - не зная почему, растягивая последний слог и глотая букву «т», скомандовал Марк Давыдович.
Такса, как и положено воспитанной собаке, подошла к хозяину и стала слева от него.
- Сними ошейник, - приказал начальник.
Марк Давыдович снял и передал ошейник хозяину кабинета. Тот внимательно всё осмотрел, но ничего не нашел.
- Что вы делали в районе нашего офисного здания?
- Гулял с собакой. Мы шли к чкаловскому садику, так как в ботаническом сейчас клещи, - оправдывался Марк Давидович.
- Почему так поздно?
- Я поздно лег спать, поздно встал. Мы часто гуляем в это время.
- Обыщите его еще раз, - приказал хозяин кабинета.
Все трое опять принялись выворачивать карманы и обыскивать журналиста.
- Ничего, - отрапортовал детина.
- Придурки! Кого вы мне привезли? Где Фикус спрятал деньги, я вас спрашиваю?
- Мы думали это сообщник.
- Еще раз домой и в кабинет к Фикусу. Обыскать каждую щель на паркете! Обо всём подозрительном, повторяю: обо всем подозрительном докладывать мне! Вы поняли?! … Черт бы вас всех побрал! Уже второй бухгалтер проворовался!!!
- А с этим что? – спросил детина, показывая на журналиста.
- Отвезите, где взяли. Записная книжка останется у меня. И пусть помалкивает, … если не хочет в гости к Фикусу!
Марк Давыдович кивнул головой, ибо не торопился в гости к проворовавшемуся бухгалтеру.
Опричники седого, привыкшие точно выполнять приказы, заехали в арку дома и, подъехав к живой изгороди административного здания, высадили задержанного там, где взяли.
Домой журналист шел с тяжелым сердцем. Ему очень не нравилось утреннее приключение, да, и объяснений с соседкой не избежать. За дверью Берты Константиновны слышался веселый лай Келли. «Хоть с собакой все нормально!», - подумал Марк Давыдович и позвонил в дверь к соседке.
- Марик! Что произошло? Бедная Келли только недавно перестала дрожать!
Марк Давыдович рассказал всё до мельчайших подробностей.
- Понятно, они искали это, - Берта Константиновна достала из кармана халата свернутую бумажку. – Я осматривала Келли на предмет клещей. Это было в петельке ошейника с внутренней стороны
- Что это? – удивился журналист.
- Квитанция камеры хранения на вокзале.
Такого поворота Марк Давыдович не ожидал.
- Кто пойдет? – спросил он.
- Вместе, но не сейчас. Недельку потерпим. И давайте помолимся, чтоб у ваших оппонентов были плохие камеры наблюдения.
- Почему? – удивился Марк Давыдович.
- На хорошей камере сразу видно, Келли или Кельт подбегал к этому Фикусу.
- Но … все-таки, это чужие деньги, могут быть неприятности, – выразил опасение журналист.
- Будем считать, что Фикус нам оставил завещание! – Подытожила ситуацию Берта Константиновна. Она буд-то светилась от избытка энергии, - и вот еще: гулять с двумя собаками мы больше не будем. А вдруг жулики следят за вами.
- Тогда и к камере хранения мне нельзя идти, - резонно отметил Марк Давыдович.
Берта Константиновна с уважением глянула на соседа.
- Марик, вы начинаете мне нравиться! – Оценив ситуацию по-новому, она тут же стала командовать, - сделаем так. Сейчас я вызову такси, и уеду к моей сестре, туда же я перевезу и багаж из камеры хранения. Сестре скажу, что затеяла ремонт.
- Берта Константиновна, … не нравиться мне это. Мы ничего не сделали, а уже прячемся и убегаем.
- Марик, сколько вы мне должны денег?
- Много, - опустив голову, ответил журналист.
- Хотите отказаться от своей доли? – Берта Константиновна поставила вопрос ребром.
- Нет!
- Тогда делайте, что говорят. И будьте, в конце концов, мужчиной!
Криминальное чутье Берты Константиновны, проявилось как нельзя вовремя. На следующий день в девять утра к Марку Давыдовичу нагрянули уже знакомые ему опричники и устроили тщательный обыск. Из обрывков фраз он понял, что ни в офисе,
