Мастер Боли

Надо было только понять каким образом. Косвенным способом этого сделать не удастся, а стало быть происходящее может решить только уже личная встреча. Демченко дождался Вадима у подъезда его дома и предъявив Вадиму свои документы попросил его уделить ему время для личной беседы. Демченко удивился на сколько усталым выглядел парень. Тени залегли под глазами, осунувшегося лица, окаймлённого волосами с ранней сединой. И только глаза, жившие отдельной жизнью, полыхавшие болью, но не своей, а болью за всех окружающих, приковывали к себе взгляд собеседника. Было и ещё, ощущение пламени, обжигающего душу, выжигающего всю скверну из неё. Это было одновременно и больно и в тоже время вызывало блаженное очищение, казалось, что ещё немного и душа воспарит.
        Парень посмотрел на него и согласился, правда предупредив, что для начала он должен выгулять своего четвероногого друга. Демченко согласился с предложенной программой, после чего они вместе поднялись в квартиру к парню. На пороге их встретил радостный щенок, не обращая внимания на Демченко, щенок старался получить как можно больше ласки от Вадима. Пока Вадим переодевался, Демченко осмотрелся, скудно, если не сказать, аскетично, выглядевшая комната. Поражало полное отсутствие электроники, ни телевизора, ни компьютера. Отсутствовал даже самый простенький музыкальный центр и приёмник. Всё это как-то не вязалось с возрастом Вадима, как и почти стерильная чистота помещения. Но вот вышел Вадим, уже одетый в потрёпанные простенькие джинсы и такую же поношенную рубашку, он одел кроссовки и позвал Демченко, только глянув на щенка. Но Демченко показалось что Вадим позвал щенка и тот подбежав к двери остановился, ожидая дальнейших команд.
        Они долго бродили по дворам около дома Вадима молча. Щенок исследовал окрестности, причём часто подбегая к Вадиму, как-бы что-то спрашивая, затем отбегал опять занявшись своими делами. Демченко всё больше и больше удивлял Вадим, от него исходило ощущение что он не здесь, а где-то очень далеко. При этом было впечатление что он постоянно прислушивается к другому спутнику, который ему что-то рассказывает нечто интересное и важное. Демченко, ощущал себя перед Вадимом маленьким мальчиком, который очень хочет задать взрослому вопрос, но не знает, как это сделать. Но вот и прогулка приблизилась к концу. Вадим повернул к дому и щенок, обогнав их побежал впереди. Когда они проходили мимо ночного магазина пара алкашей, выпрашивающих у проходящих малой толики денег, на опохмел души, вжав свои всклоченные головы, отступили освободив им дорогу и отступили в тень с испуганными выражениями лица. Скользнув, взглядом по их лицам, Вадим сморщился, как будто проходил мимо гниющей мусорки. Затем они поднялись в квартиру к Вадиму. Щенок, забежав в ванную комнату остановился, ожидая, когда Вадим помоет его лапы, причём за всё время он ни разу не залаял.
      Но вот Вадим обиходил это маленькое создание, после чего так же молча указал Демченко на кухню. Небольшая кухня, была так же аскетична, как и остальная квартира, но очень домашнему уютная. Поставив, чайник на плиту, Вадим достал заварку, две кружки и сахар. Появились чайные ложки, резанный лимон и сушки с маком. Затем заварив чай, он сел на табурет напротив Демченко и посмотрел тому в глаза. Пришло время разговора, надо было с чего-то начинать, а у Демченко никак не складывалось начало разговора.
    - «Вадим, когда я шёл к вам у меня было множество вопросов, а вот теперь сижу и не знаю, как начать»
    - «Знаю Анатолий Валерианович, но прежде всего поймите, что Экклезиаст не даром сказал: «Во многие знания, многие печали. Умножая знания, преумножаешь печаль». Вот и сейчас вы готовы умножить печаль?»
    - «Не знаю, но знаю, что, не задав вопросы, буду всю оставшуюся жизнь мучиться. Поэтому вы уж простите, но я готов умножить печаль. Вадим скажите это вы разобрались с Дедом и его бандой? Это вы отправили ребят в больницу?»
    - «Допустим, но вы в состоянии это доказать?»
    - «Конечно нет, но мне надо для себя понять это. Но это ещё не всё, произошедшее в хосписе это тоже ваше дело?»
    - «Х-м, это в общем-то две стороны одной медали. Мне её вручили, не спрашивая моего согласия. Более того для меня цена была велика, а если точнее размером в мою жизнь»
    - «Вадим я не буду вас спрашивать, как вы это сделали, вы наверняка всё равно не скажете. Но, скажите, получается и судья, и палач в одном лице, так?»
    - «Не совсем, но достаточно близко. И что это вам дало?»
    - «Вадим, и так вы можете с любым? Ну просто убить его?»
    - «Интересно, вот сейчас вы прямо меня назвали убийцей. Т.е., осудили заранее, но ранее вы задали вопрос о моём судействе, ну а у вас есть такое право, право осуждения?»
      - «Конечно нет, поэтому снимаю этот вопрос, и прошу прощения»
      - «Принимается, но отвечу всё же на ваш вопрос. Да могу так поступить с любым, но вот ответственность за правильность решения запредельна. В отличии от нашего несовершенного мира, тот кто мне дал это право, он же это уравновесил ответственностью. Да и не прекращал я жизни людей, просто стёр живых мертвецов и не более того»
      - «Как это живых мертвецов?»
      - «Анатолий Валерианович, вы хоть себе представляете сколько их бродит по нашей земле. Внешне живой, но с мёртвой разлагающейся душой. Вот бродит такой и отравляет всё вокруг себя. Улыбаясь, всё в окрест заливает трупным ядом своей души. Знали бы вы сколько, отравленных этим живым мертвецом, вскорости так же умирают»
      - «Интересно было бы узнать про себя, наверное, вы уже меня взвесили, коли решили со мной поговорить»
      - «Конечно. А по поводу вас, скажу так. Для меня люди укладываются в шкалу двух цветов от белого к чёрному, с градациями оттенков. Но это предварительная оценка, основой служит запах души. Так вот, в моих глазах вы светло-серый, с достаточно нейтральным запахом. Я ответил на ваш вопрос?»
      - «Вполне, но, если можно ещё один вопрос. Излечение возможно для всех?»
      - «Анатолий Валерианович, ну зачем вы лукавите? Вы же не очень верите в это. Вам кажется это каким-нибудь шарлатанством, ведь так?»
      - «Да, поймите Вадим, после Кашпировского с Чумаком и их клонов, с большим недоверием относишься к таким явлениям»
    Вадим посмотрел на Демченко, вокруг правой коленки у него пылало пламя. Прикрыв глаза, он втянул эти языки в себя. Было интересно как менялось выражение лица Демченко, от нейтрально-вежливого, до удивлённого.
        - «Вадим вы что-то сейчас сделали со мной?»
        - «Зачем долгие разговоры, когда есть возможность показать сам процесс. Как ваше колено Анатолий Валерианович, надеюсь вы не в обиде на меня за такую демонстрацию. Я понимаю, что вначале должен бы был испросить вашего согласия, но всё же»
        - «Вадим, но что там болело?»
        - «Ну, Анатолий Валерианович, вы слишком многого от меня хотите. Описывать вам как я это вижу, не имеет смысла. Даже описания одного и того же цвета, разными людьми будет разным. Так что не стоит»
        - «Хорошо Вадим. Тогда последний вопрос. Будут ли ещё такие смерти?»
        - «Ну, а если будут, вы против? Но, учтите Анатолий Валерианович, я пока только защищался. Во всех случаях инициатором был не я»
      - «Но ваша соседка, как она то вписывается в вашу схему?»
      - «Есть просто мертвецы, а есть вампиры, вот она была из них. Кол осиновый я не вбивал, но использовал очищающее пламя. Если у вас больше нет вопросов, то прошу прощения, у меня завтра целый рабочий день»

ГЛАВА 14
        После разговора с Демченко прошла неделя и вдруг опять пришли сны. Вадим видел свою линию в окружении мельтешащих линий грязно-серого цвета. На следующую ночь он услышал голоса этих линий, кричащих что именно они посланники Создателя. Они разными голосами, но с низменно визгливыми нотками, призывали страждущих жертвовать на благо их «церквей», обещая при этом избавление от страданий. Более тяжело было видеть, как многие линии, охваченные пламенем, стремились к этим мерзавцам и некоторые осыпались пеплом замирая.
        Отец Фома был просто в отчаянии, вокруг храма появилось много предприимчивых людей, создающих секты. Но он ничего не мог им противопоставить, в своих проповедях он призывал не верить этим лжецам и это не понравилось новоявленным «мессиям». Отцу Фоме, откровенно стали угрожать физической расправой, были и такие что предлагали деньги в обмен на то что отец Фома упомянет их в положительном тоне, но после его отказа, переместившись в лагерь угрожающих. Фома молил пред образами, что бы Спаситель опять привёл Вадима в храм.
        Была очередная суббота, ещё с утра отец Фома выслушал угрозы по меньшей мере от троих. Во время проповеди он рассказал, что Спаситель отвергал секты, но призывал прихожан давать отпор лжепророкам и верить только истинной церкви. Тут в распахнутые двери ворвались человек десять, вооружённых дубинками и цепями. Фоме стало ясно, в этот раз его земной путь скорее всего прервётся, и он приготовился с честью принять мученический конец. Но вдруг нападавшие застыли, их лица исказила гримаса дикой боли, под купол церкви взвился вой боли. Они лежали на полу извиваясь от болей, плача кровавыми слезами, затем выгнувшись они опали кучками мёртвых тел. Прихожане в ужасе смотрели на эту картину, затем кинулись на выход из храма. Отец Фома стоя на коленях возносил благодарственную молитву, когда услышал крики ужаса с улицы. Он поспешил выйти, чтобы узнать в чём дело.
          В скверике перед церковью лежали неподвижные тела, все как один вооружённые дубинками, цепями и монтировками, дальше по земле каталась пара тел лжепророков, ещё тела четыре лежали, не подавая признаков жизни. Поодаль сидел ещё один, сразу было видно, что разум его покинул, оставив только пустую оболочку. Крестясь Фома просил Создателя, простить этих неразумных и принять их к себе, про себя он благодарил Вадима за своё спасение. Но сколько Фома не всматривался он не видел Вадима. Взвыв сереной, у скверика затормозило, наверное, сразу три машины ППС. Из них выскочили наряды, оцепляя и скверик, и храм. Точно так же, с сиреной во двор храма ворвались машины Следственного комитета, МУРа и Прокуратуры. Следственные бригады наполнили храм, деловой суетой. Вспыхивали лампы фотовспышек, врачи осматривали тела и пострадавших. Следователи брали показания у свидетелей, правда пока никто не подходил к отцу Фоме, в растерянности застывшему на паперти храма.
        Во двор храма вплыла машина Патриарха, за ней въехало ещё четыре машины, сопровождающих Патриарха лиц. Следом приехал мэр Москвы. Никогда храм не видел такого количества лиц такого уровня. Возле сквера были припаркованы машины МЧС, пожарников, несколько машин «Скорой помощи». Как бы отец Фома не относился к Патриарху, он подошёл, испрашивая благословления. Стоящий, за Патриархом епископ Феофил с изумлением взирал на происходящее. К Патриарху подошёл полицейский в генеральском звании и вежливо попросил Патриарха разрешить опросить отца Фому, других служек и братию. Патриарх, благословил генерала, но попросил разрешения присутствовать при опросе отца Фомы.
        Пройдя, в кабинет отца Фёдора и