Вначале, как водится, диспозиция: глубокая осень, дождь, не такой, чтоб совсем на улицу выходить не хотелось, но под зонтом укрыться никак не мешает и просторный проспект Победы в Киеве. Время между тремя-четырьмя часами после полудня.
Теперь, собственно, к делу.
В эдакую пору, судя по отсутствию прохожих и редкости проносившихся по шоссе машин, никому в голову, кроме меня, не пришла мысль устроить себе прогулку.
Тем не менее, неподалеку от остановки троллейбуса «Третья просека» неожиданно возникло некое многолюдство.
Там, где проезжая часть проспекта вырезала в тротуаре нечто вроде глубокого кармана, неподалеку от похожего на огромный короб черного джипа стоял неказистого вида мужичок, одетый в явно с чужого плеча донельзя заношенную одежду. Он беспорядочно размахивал руками и выкрикивал в сторону крутого автомобиля бессвязные угрозы.
Легко ли праздному человеку пройти мимо такой сценки?! Вот и я остановился, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, из-за черной машины появился среднего роста парень в черном плаще. В правой руке он держал самый, что ни на есть, всамделишный пистолет, а левой деловито накручивал на него длинный глушитель.
И я, и бомж в одночасье точно окаменели.
Неожиданно я попал в поле зрения парня. На какое-то мгновение он замер, будто что-то решая про себя, потом неторопливо снял со ствола глушитель и, спрятав его в карман плаща, все так же с пистолетом в руке скрылся за внедорожником. Через две-три секунды раздался стук закрываемой двери автомобиля.
В тот же миг бомж проворно развернулся и стремительно скрылся среди деревьев придорожного сквера. Мое оцепенение тоже меня покинуло.
Я повернулся и зашагал своей дорогой, пытаясь разобраться в пережитом, и неожиданно обнаружил, что разбираться-то, собственно, не с чем.
От начала и до конца этой уличной сценки я так и не успел ни ощутить опасность, ни желания как-то вмешаться в нее. На худой конец, даже испугаться мне не сподобилось. Впечатление было такое, что все мои чувства были вдруг поставлены на паузу, и до сих пор, вспоминая эту историю, я в который раз только диву даюсь, как человек с пистолетом, не сказав ни единого слова, сумел в одночасье обрести надо мной такую власть.
Вроде как сейчас сам собой напрашивается вопрос: понял ли я теперь, наконец, где в действительности литература и ее образы, а где жизнь в натуральном своем обличье?
Хотя, с другой стороны, умудриться как надо, чтобы встретить в мирном городе человека, разгуливающего средь бела дня с оружием в руках. Это ведь не авторучка или какой-никакой гаджет, которые у всякого нынче в кармане.
