хищным, в фиалковых глазах зажглись лихорадочные огоньки. Он уже не слушал Агнию, которая сделала попытку сползти с его колен, пытаясь ему что-то втолковать.
Больше не понимая, что делает, юноша рванул на женщине рубашку, потом юбку, в одно мгновение превратив их в мелкие лоскуты. Агния попыталась возмутиться, и даже вырваться из его объятий, но Нигар не обратил на это внимания. В висках стучало, глаза заволокло кровавым туманом, а руки дрожали так, что на них смертельными лезвиями проступили когти.
Одним движением Нигар ухватил женщину за талию и, приподняв, бросил на стол, сшибая котелок с кашей и сметая на пол скудную еду. Агния охнула и попыталась оттолкнуть руки, бесцеремонно метавшиеся по её обнажённому телу, но Нигара было уже не остановить. Окончательно потеряв разум, ангел мял, гладил, исследовал её тело, жёстко пресекая любую попытку этому воспротивиться. Его руки проникали повсюду, впиваясь когтями в нежную плоть каждый раз, как только жертва начинала протестовать. Агния задыхалась в его крепких руках и, напуганная неожиданной силой гостя, начала отчаянно вырываться. Нигар снова схватил её за волосы и, жёстко встряхнув, ударил головой об стол, прекращая попытки ему помешать. Женщина вскрикнула и замерла, из её глаз потекли слёзы. Она обмякла, чувствуя, как кожу обжигают горячие ладони, захватывая в плен каждый сантиметр её тела, как Нигар подчиняет её, изучает, ощупывает, словно неведомую зверюшку. Несколько раз ангел грубо переворачивал женщину на живот и обратно, добираясь до ещё неисследованных местечек, и ожесточённо ласкал их, не обращая внимания на её слёзы и крики.
Полностью потеряв разум от захлестнувших его ранее неизведанных эмоций, Нигар даже не заметил, как дверь в дом распахнулась, и на пороге возник довольно крупный мужчина средних лет. Несколько секунд тот стоял возле дверей, угрюмо наблюдая за поведением Нигара, затем грязно выругался и, недолго думая, кинулся к ангелу, с размаху врезав тому кулаком под рёбра. Нигар отлетел в сторону, врезался в посудные полки, которые тут же осыпались на него старыми плошками и котелками, но устоял на ногах. Лишь угрожающе зарычал и сузил зрачки, мрачно наблюдая, как неожиданно появившийся соперник стаскивает Агнию со стола.
— Сначала заплати, щенок! — отпихнув в сторону женщину, процедил сутенёр, доставая из кармана широкий кривой нож и многозначительно направляя его в сторону Нигара. — Здесь бесплатно не подают!
Неожиданный удар и упоминание об оплате немного отрезвили разгорячённого юношу, заставив того вспомнить, кто он и зачем пришёл. Однако вид раскрасневшейся от его ласк, заплаканной Агнии, её порванная одежда и тяжело вздымавшаяся грудь с бледно-розовыми сосками, уже не просто сбивали ангела с мыслей. Они пробудили в Нигаре совсем иной голод, даже близко не напоминающий тот, что он испытывал возле таверны, изнывая от запаха свежеиспечённых булок. Этот голод вызывал у ангела острое чувство неудовлетворения, неистовства, перемешанного с совершенно непреодолимым желанием вновь прикоснуться к мягкой плоти, от которой шёл одуряющий запах женщины. Воспоминание о тёплом, доступном, не знавшем стыда теле, обдало жаром, заставив ангела испытать что-то похожее на эйфорию, и застонать от нетерпеливого предвкушения. Близость Агнии, её настороженный взгляд затуманенных серых глаз, приоткрытые пухлые губы, гибкий стан и терпкий, сладостный аромат возбуждения — сводили с ума. И сейчас только одно препятствие находилось между ним и вожделенным телом, которое манило и притягивало Нигара, подобно тому, как притягивает к себе жертва изголодавшегося хищника — этот ничтожный человечишка! Мужчина, непонятно, как и зачем вставший на его пути!..
Неконтролируемое бешенство и какое-то первобытное желание отстоять свою добычу затопили сознание Нигара, оборвав последнюю связь с холодным рассудком. Почувствовав, как на дрожавших руках от одуряющей ярости вновь проступают стальные когти, ангел, недолго думая, метнулся к не ожидавшему столь стремительной атаки сутенёру, и одним движением когтей рассёк тому горло. Даже не дождавшись пока обливающееся кровью тело, рухнет на пол, Нигар подхватил поперёк туловища оцепеневшую от ужаса Агнию, и через всю комнату швырнул её на соломенный матрас лежанки.
— Нет! Не надо! — завизжала женщина, когда ангел стремительно накрыл собой её тело и, больше не церемонясь, глубоко вонзился в неё одним резким движением. Агния дёрнулась и захрипела, парализованная ослепительной, запредельной болью, наполнившей всё её существо. Она видела, как глаза Нигара вспыхнули торжествующим потусторонним светом, как расширились его тёмные зрачки, а за спиной, словно два паруса, взвились чёрные крылья.
Потрясённая, оглушенная чудовищной болью, распятая в его объятиях, Агния не могла даже кричать. Внутри всё горело огнём, взрывалось и плавилось, превращая тело в податливый воск. Ни шевелиться, ни стонать, ни даже дышать не было сил. Каждое движение ангела причиняло нестерпимые муки, и одновременно возносило на небеса, заставляя женщину корчиться в пароксизме страсти. Поцелуи Нигара жалили не хуже змеи, его когти до крови раздирали кожу, остервенелые толчки плоти ввергали в настоящее безумие. Такой неистовой боли и такого беспредельного наслаждения женщина не испытывала никогда. Её сознание уплывало, а тело билось в жестоких судорогах, захлёбываясь от слишком острых, нечеловеческих ощущений. Горящий взгляд ангела проникал в самую душу, порабощал, завораживал, удерживал на грани жизни, которая стремительно утекала вместе с каждым стоном, каждым прикосновением, всё глубже погружая в смертельную агонию. Агния, не отрываясь, смотрела в тёмное зеркало зрачков, и видела, как там разрастается бездна. Она засасывала её, подчиняла, мучила. Вместе с ней быстро нарастало и несоизмеримое ни с чем наслаждение. Оно захлёстывало, перетекало через край, кипящей кровью вспарывая вены, и с безжалостной яростью выворачивая мышцы. Женщина чувствовала, что близка к гибели, но подчиняясь воле ангела, продолжала жить, покорно принимая в себя его безудержную, неукротимую страсть.
Нигар же, словно дикий зверь, ведомый неутолимым голодом, никак не мог насытиться, всё глубже вонзаясь в беззащитное тело до тех пор, пока то было способно поглощать его жар. Жажда достичь предела, заставила ангела двигаться ещё быстрей и, больше не заботясь о хрупкости человеческого тела, врываться в него с удвоенной силой. Он видел, как серые глаза Агнии широко раскрылись, и в них расплескался ужас. Губы задрожали, побелев от боли, из горла вырвался протяжный хриплый стон. Одновременно с этим, Нигар почувствовал, как по позвоночнику проносятся волны огня, неотвратимо нарастает возбуждение, а его сознание, без помощи всяких крыльев, поднимается на недосягаемую высоту.
Что происходило потом, Нигар почти не помнил. Находясь словно в бреду и сгорая во всепоглощающем, прежде неизведанном пламени, он бился в конвульсиях наслаждения, раз, за разом погружаясь в податливую плоть, умирая в её обволакивающем дурмане, и мучительно возрождаясь в вечности, где-то на вершине самого мироздания…
