"Паршивец" Андрюшка

так. 
- Андрюша… - прошептала женщина, словно не веря своим ушам. Но тот уже выходил из машины, а в руках у него был большой букет роз.
- Неужто не узнали, тёть Тась? – радостный голос прозвучал уже совсем близко.
- С Днём Рождения Вас! – всё так же весело продолжал мужчина, и теперь Анастасия Михайловна отбросила все сомнения: это действительно был он, её Андрюшка! И голос был его, и джинсовая куртка, и бородатый подбородок, которым он нечаянно царапнул оторопевшую Анастасию Михайловну, когда, нагнувшись, поцеловал её в щёку.
- Ой… - смутилась женщина, - а я-то и запамятовала совсем.
Это была правда. Она уже и не помнила, когда отмечала свой день рождения в кругу семьи. Всё одна да одна… Тут поневоле забудешь.
- Андрюшенька, - обрадовано заговорила Анастасия Михайловна, - как я рада тебя видеть, если бы ты только знал. Здесь про тебя такое рассказывали...
- Да? – усмехнулся Андрей, аккуратно вкладывая букет ей в руки, - и что же такое интересное я про себя сейчас узнáю?
- Андрюшенька, - и голос Анастасии Михайловны дрогнул, - мне ведь совсем недавно сказали, что ты…  - она осеклась на полуслове, не решаясь произнести слово «тюрьма».
- Что ты… - и язык у неё снова словно прилип к верхнему нёбу,
- Так, тётя Тася, - перехватил инициативу разговора Андрей, - давайте Вы мне сейчас всё по порядку расскажете.
-  Только, - и он сделал паузу, -  без слёз.
– Спокойно! – повторил он, присаживаясь рядом на лавку и поправляя съехавший на плечи платок Анастасии Михайловны, - ну, что я такого натворил, что моя нянюшка так расстроена?
Она начала говорить, и когда дошла до места, где Наталья рассказала про то, что Андрея посадили в тюрьму, он, не дослушав, захохотал так, что Анастасия Михайловна невольно улыбнулась. Хорошо, что окутавшая темнота не позволила Андрею увидеть эту то ли горькую, то ли виноватую улыбку.
- Ох, тётя Тася, тётя Тася…  - обняв её за плечи произнёс, продышавшийся после смеха Андрей, - чего только люди не придумают! Тюрьма… Ой, Господи, какое счастье, что меня ещё в ад не отправили!
- Ни в какую тюрьму я не попадал, - уже спокойно объяснил он. – По ошибке куда-то задевал талоны на бензин, который мне в ту машину, на которой я работаю, заливали. А талонов много было. За целый месяц, представляете? Выписали мне за мой недогляд штраф большой – вот и все дела. Ну, неприятное дело, чего уж говорить.  Полгода буквально на всём пришлось экономить, пока с предприятием окончательно не рассчитался. Но делать нечего: во всём виноват был сам. Надо было внимательнее за талонами смотреть.
- А Вы, тётя Тася, всё про какую-то тюрьму толкуете, - снова засмеялся Андрей, только уже не так громко, – расскажите-ка лучше, как у Вас дела? – переключился он на другую тему. – Как Венька?  Женился, чай, поди? Внуками порадовал?
И такой жизнерадостный тон был у Андрея, что Анастасия Михайловна побоялась сказать правду. Ей казалось, что, если она сейчас произнесёт хоть слово, этот радостный тон сразу же исчезнет. Или испарится. Словно он был живым, этот весело-бесшабашный, типичный для Андрея, тон.
- Да… - начала она неуверенно, - жизнь идёт потихоньку – и ладно. Что я могу тебе сказать? – грустно произнесла Анастасия Михайловна, поднося к носу цветы. – Пахнут-то как, Андрюшенька! Давно уж мне никто таких цветов не дарил.
Но Андрей, от которого она старалась скрыть свою горечь, видимо, почувствовал, щемящую тоску в голосе. 
- Кстати, - спохватился он, - а почему же Вы в такой день не дома? Что на лавочке сидите? Как же это – неужели Венька не поздравил Вас?
Анастасия Михайловна помолчала недолго, и… как-то внезапно решилась. Едва сдерживая слёзы, начала она свой рассказ. И про Вениамина рассказала, и про его сухую и холодную жену, и про постоянные придирки.
- Жизни мне никакой здесь нет, Андрюшенька, - проглатывая набежавшие слёзы, закончила Анастасия Михайловна, - ладно, хоть Лена не сильно цепляется ко мне. Не любит, это я чувствую, но особо не придирается. А вот Веня…
Теперь Андрей сидел молча. На улице включили освещение, и слабый свет от фонаря падал прямо на его лицо.  Анастасия Михайловна увидела, насколько оно внезапно сделалось хмурым и тёмным, и торопливо произнесла:
- Ладно, Андрюшенька, забудь про всё то, о чём я тебе рассказала. Бог не выдаст – свинья не съест. Потерплю. Судьба уж, видно, у меня такая.
Она посмотрела на Андрея очень внимательно, словно видела его впервые, и приготовилась уже сказать слова прощания, как вдруг мужчина заговорил. Медленно, словно он пытался поймать ускользающую мысль за последние слова:
- Значит, никакой жизни Вениамин Вам не даёт, говорите?
- Андрюша, - поспешно схватила его Анастасия Михайловна за руку, -  не вздумай только с ним никаких счетов сводить. А то я ведь знаю, как это у вас по-мужски делается.
- Пожалуйста… - каким-то не своим голосом протянула она и положила букет на лавочку рядом с собой.
Андрей посмотрел на Анастасию Михайловну, перевел взгляд на розы:
- Ни с кем я счёты сводить не собираюсь, - глухо промолвил он, - хотя надо бы. Ой, как надо! 
Пожилая женщина, увидев, что у Андрея сжались кулаки, снова попыталась схватить его за руки, но он осторожно высвободил их и вдруг, подняв голову, заглянул ей прямо в глаза.
- А поедемте со мной! - неожиданно предложил он. И внезапно, схватив ту, кого ему когда-то давно хотелось назвать "мамой", за плечи, с жаром повторил:
- Правда, тётя Тася, поедемте!
- Куда? – растерянно спросила Анастасия Михайловна.
- Говорю же: ко мне, - начал объяснять Андрей, - у меня двойняшки как раз в четвертый класс в этом году в школу перешли, вот и поможете нам с женой. Дом у нас большой. Места хватит всем. У Вас своя отдельная комната будет.
- А здесь, - бросил он полный злости взгляд на знакомое окно, - Вам делать нечего.
- Да как же… - окончательно растерялась Антонина Михайловна, - а Веня?
- Веня? – усмехнулся Андрей, - с Вашим Веней мне всё уже ясно, раз Вы в свой день рождения домой боитесь идти.
- Я, конечно, понимаю, что Вам немного страшно кажется, что теперь за двумя сорванцами присматривать придётся, - снова сел на лавку Андрей, - но они у меня не очень задиристые. Да и жена обрадуется. Она давно говорила, что неплохо было бы, чтобы, когда мальчишки возвращаются из школы, дома кто-то помог бы им хотя бы обед разогреть. Вообще, они самостоятельные, особо много внимания не требуют. Так, только по мелочи приглядеть за ними.
- Да и неплохие они ребята, - убедительно произнёс Андрей, - Вы даже не поверите…
- Поверю, Андрюша, - взглянула на повзрослевшего Андрея Анастасия Михайловна, - у тебя плохих сыновей быть не может.
И, произнеся эти слова, будто внезапно решилась на какой-то отчаянный шаг...


- А помните, – Андрей крепко держал руль, в то время, как машина уверенно разрезала светом дальних фар окружающую темноту, - как Вы мне помогали задачи решать? И как пирожки печь учили? А я варенье вместо того, чтобы его в начинку положить, потихонечку в рот отправлял, пока Вы не видели.
- Помню, Андрюшенька, - тихо ответила Анастасия Михайловна, - всё помню. Букет роз в её руках казался в машине огромным.
- Ну, и лады! – радостно повторил он несколько раз, - а за вещи свои Вы не беспокойтесь. Я Вам через недельку-другую или Вашу мебель привезу, или новую купим.
- Решим, в общем, - продолжал говорить Андрей, не переставая улыбаться, - главное – никто больше слова худого Вам не скажет.
В этот момент машина остановилась на красный сигнал светофора.
- Украли меня, как невесту на востоке, - почему-то мелькнуло в голове Анастасии Михайловны. Она поднесла розы к носу и вновь ощутила их блаженный аромат.
- Господи, как же я рад! – то и дело повторял меж тем Андрей, поворачивая голову к Анастасии Михайловне, - как же я рад, что так вовремя нашёл Вас, тётя Тася!
- А завтра, - озорно посмотрел он на неё, и сразу стал похож на того маленького Андрюшку, которого она знала в детстве, - отметим Ваш день рождения, как полагается, - Вы ведь не будете против?
Анастасия Михайловна даже не успела сообразить, что ответить, как, словно подтверждая слова Андрея, на светофоре включился зелёный свет, и, тепло улыбнувшись, разрешил им дальнейшее движение.