весьма действенны было видно сразу, металлическая дверь с темно–зелёными стенами могли убедить кого угодно.
***
Гласса вызвали самым последним. Идя вслед за милиционером он нисколько не сомневался в том, что это не случайно и сделано специально, чтобы не мешать вербовке, а может и пыткам. Но всё, к немалому удивлению Гласса, оказалось гораздо проще и даже скучнее, так что ли…
Ему вручили одежду, документы, заставили пересчитать деньги, посмотреть всё ли цело, а потом расписаться. Гласс всё это проделал даже с некоторыми нотками обиды. Как же, он ведь мало того что дипломатический работник, так ещё и гражданин КОШЭ и попался в руки милиции, ну а где милиция, там и разведка недалеко. И вот в таком его состоянии на него никто не обращает ни малейшего внимания, в смысле допросов и вербовок разумеется. Похоже, что те секреты носителем которых является Гласс ихней разведке вовсе не нужны, что они у них на каждом заборе крупными буквами написаны. А то что он гражданин КОШЭ, так вообще, аж зла не хватает, хоть бы улыбнулись что ли… А может быть этот помятого вида милицейский офицер и толстая женщина в белом халате, опять белый халат, просто не подозревают о существовании такой страны как КОШЭ, потому и ведут себя так? Вполне возможно, всё–таки дикий народ и забывать об этом не следует.
Для себя Гласс решил, что его спасла непроходимая дикость местных чиновников и что пока они не опомнились ему надо поскорее отсюда убираться. Он быстро оделся и даже не попрощавшись, это чтобы акцент не услышали, вышел на улицу.
– Ну вот, видишь? – сказала Михайловна капитану. – Прямо как на сеновале, и не больно и не страшно. И мамка не узнает. – и засмеялась.
Капитану ничего не оставалось как тоже рассмеяться. Конец света и всего хорошего в жизни, в лице Гласса, с ювелирной точностью прокрался мимо капитана, не задев его пенсионерского будущего.
«Сменюсь, надо будет выпить. Возьму литр, и то мало будет. С такими делами и ведра мало. – теперь уже весело подумал капитан».
Перспектива, которая была желанной вчера сейчас привлекала как никогда, тем более что он не боялся попадать в вытрезвитель, потому как практически из него не вылезал, правда по другому поводу.
