цену себе набивал, так что просителю и посетителю приходилось смирненько сидеть на стульчике, в коридоре, и ждать того момента, когда высокое начальство соизволит обратить на него своё высокое внимание и решит, казнить или миловать.
Приблизительно в таком состоянии пребывало вчерашнее, правда Мэлл даже для себя не определял это так мудрёно, это я тут выпендриваюсь. Вчерашнее пока что у него ассоциировалось не более чем с короткой перепалкой с кондуктором в автобусе и не более того. Единственное, что Мэлл чётко осознавал, так это то что он не хочет идти домой, совсем не хочет.
– Привет, давно проснулся? – Сара улыбалась Мэллу.
– Нет, недавно?
– Кофе хочешь?
– Хочу. Подожди… – рука Мэлла преодолела все препятствия в виде одеял, простыней, подушек и обняла Сару.
После этого последовал поцелуй, утренний поцелуй, который гораздо лучше и приятнее дежурно–бесполого «доброго утра». Поцелуй, в отличии от хоть и «доброго», но ни на что не способного «утра», был способен на многое, потому что он целовал, а она отвечала на его поцелуй, значит тоже целовала его, а это, начавшись, может продолжаться очень даже долго, пока губы не заболят, а то и вообще не отвалятся.
Ничего удивительного, что в процессе поцелуя Мэлл вдруг вспомнил, что хотел рассмотреть овал лица Сары и решил не откладывать это в долгий ящик…
Надеюсь что взрослые все, ну а если взрослые, то сами должны понимать что к чему. Поэтому не надо мешать. Вам приятно будет, если вы «рассматриваете овал лица друг друга» а в этот момент в комнату кто–то припёрся? Лично мне – неприятно, поэтому не будем мешать Мэллу и Саре друг друга «рассматривать»… Ну и сравнение придумал, сам себе удивляюсь…
***
А после они сидели и пили кофе.
– Ты знаешь, я никудышная хозяйка. – то ли вносила ясность, то ли оправдывалась Сара.
Она убрала лежавшие до этого на столе эскизы и рисунки. Непонятно было, чем они являлись на самом деле – ещё эскизами или уже рисунками Мэлл в этом не разбирался. И стол принял вполне домашний и даже уютный вид, соответствующий тому, чтобы за ним позавтракать.
Сара приготовила кофе и сделала тосты. Тосты, это хлеб такой поджаренный, но не гренки, не путайте. Чтобы получились гренки: хлеб надо сначала слегка в молоке вымочить, ну, на худой конец в воде, а потом на сковородке поджарить, тогда гренки получатся. А тосты, это вообще извращение какое–то. Хлеб не вымачивают, а засовывают в аппарат такой, специально придумали. Хлеб, в сухом виде, в аппарате этом то ли поджаривается, то ли просто подсушивается до состояния сухаря, вот тосты и получаются. Их потом ещё, кто джемом, кто маслом намазывают и в таком виде уже едят. Может оно и вкусно, но только хлеб-то сухим получается. Ладно, их дело, на то им культура и дадена, пусть что хотят то и делают.
– Я очень люблю кофе,– Сара намазала тост джемом и протянула Мэллу, ухаживала значит. – поэтому умею его готовить. А так, ем или где–нибудь в ресторане, или полуфабрикаты покупаю, а с ними просто, разогрел и готово. Да, ещё индейку умею готовить. Хочешь, индейку приготовлю?
– Хочу. – а вот здесь неизвестно, неожиданно или ожидаемо для себя согласился Мэлл, но факт в том, что согласился.
– Вот и хорошо! – развеселилась Сара. – Попьём кофе и я буду готовить. Как раз пока приготовится, обедать надо будет.
Мэлл пил кофе, хрустел тостами, мазал или пачкал, неважно, лицо и пальцы джемом и ему было хорошо. Так хорошо, как сейчас, ему давно уже не было, а может быть и вообще никогда не было.
Конечно же Сара, как и любая другая женщина, хотела не то чтобы похвастаться перед внезапно появившимся в её жизни мужчиной своими кулинарными талантами и тем самым удержать его, не отпустить и не упустить. Да кто её знает, чего она хотела?! Ладно, пусть сами разбираются…
Оно конечно, путь к сердцу мужчины, ну и так далее, и всё через желудок проходит. Учёные говорят, что в желудке тоже какие–то мозги присутствуют, правда никто пока не знает какие именно, даже эдемийские учёные, и те не знают. Да ладно, с мозгами с этими.
Здесь была важна не индейка как таковая и не то, как она приготовлена. Сара могла бы с успехом предложить отобедать замороженными котлетами или бифштексами, причём, даже не размораживая их, и Мэлл согласился бы, и слопал бы всё да ещё при этом и нахваливал бы. Все зависит не от того, что предлагают, а как предлагают. Это и есть то самое, когда любое блюдо, даже не досоленное, пересоленное, недожаренное и пережаренное одновременно, делается самым вкусным в мире и никакой, даже самый лучших повар, повторить такое не в силах.
