Случилось это в те приснопамятные времена, когда жизнь была проще, но легче, когда партия была единственным рулевым нашей жизни, и когда съездить за рубеж было так же, как слетать в космос. Обо всём этом и поведает история происшедшая в советском прошлом. А дело было так.
Одному из проектных институтов, к какому- то из праздников в качестве премии было выделено три путёвки за границу. Заграницей этой была ГДР с, ежегодно проводимой там, Лейпцигской ярмаркой. Кроме того, было сказано, что претендент на поездку должен быть передовиком производства, коммунистом (комсомольцем) и обязательно семейным. И уж само собой подразумевалось, что моральные качества и политическая подкованность должны быть на высоте.
Как тогда было принято, собрался треугольник института, то бишь: секретарь парткома, председатель профкома и секретарь комсомольской организации. При этом присутствовал и директор, который скромно сидел в сторонке и, казалось бы, был не причём.
Слово взял секретарь партийной организации и многозначительно произнёс:
- Есть мнение,- и сделал паузу, чтобы остальные осознали, что их мнению до этого мнения ох как далеко. Они осознали и дружно проголосовали за директора, его секретаршу и главного инженера. И всё было бы ничего, если бы не звонок сверху:
- А где рабочий?
Оказалось, по разнарядке, один из трёх должен быть простым рабочим. Тогда, это было . обязательно.
Рабочий? А где его взять? Это же проектный институт и их там не так уж и густо. Короче, нет его, рабочего. Но тут вспомнили, есть. Личный водитель директора, Миша. Надо отметить, Миша был незаурядной личностью. Вообразите себе шкаф с пудовыми кулаками. Немногословный от привычки экономить слова. И непьющий. Но это когда за рулём. Ну а так, мог бы на спор ведро выпить.
Короче, утвердили его, поздравили, а через неделю самолёт с тремя счастливчиками взял курс на Москву. Оказалось, что делегация формируется в столице, там же оформляются все документы и прочие дела. Самыми нудными оказались прочие дела потому, что в результате инструктажей на тему: «что там можно, что нельзя» выяснилось, даже в дружественной нам Германии агенты иностранных разведок так и ждут случая для вербовки советского человека. Если ты, конечно, не будешь строго следовать основным заповедям компетентных Органов:
- по городу ходить только группами;
- в контакты ни с кем не вступать;
- обо всём подозрительном докладывать руководителю делегации.
Миша, из всего сказанного, понял одно: целую неделю ему придется поститься потому, что самая страшная заповедь – ни грамма алкоголя, оказалась и самой главной.
Так бы оно и случилось, ни познакомься Миша с таким же, как он, работягой, но из делегации другого города.
- Витёк, - так представился он, в отличие от Михаила, оказался шустрым, разбитным парнем. И тоже не дурак выпить.
- Стращают, - убеждал он Мишу, - кому мы там нужны в этой Германии. И выпить нам никто не запретит.
По приезду в Лейпциг друзья не стали тратить зря время на посещение павильонов выставки. Отделившись незаметно от группы, они направились сразу к ближайшему питейному заведению, гаштет, по ихнему.
- Шнапс, битте, - обратились они к барменше, молодой, улыбающейся блондинке за стойкой, опорожнив сразу весь свой словарный запас. Получив свой шнапс, друзья вопросительно посмотрели друг на друга затем на девушку. То, что было налито на дне бокалов, никак их не устраивало. Решительно подвинув их назад, они жестами стали показывать, сколько им надо налить.
- Нихт, нихт, - и девушка начала объяснять почему «нихт».
Поняв это по-своему, Витёк с обидой начал втолковывать ей, что деньги у них есть и в доказательство вытащил из кармана жиденькую пачку марок, полученную накануне. Уговоры, правда, не помогли. Раздосадованные приятели вышли из бара и начали держать совет по поднятию настроения.
- Миха, какие мы дураки, - шлёпнул себя ладонью по лбу Витёк,- Эти забегаловки здесь на каждом шагу. Возьмём количеством, - и повеселевшие друзья направились к очередному гаштету.
После пятого заведения у друзей, наконец-то, появилось праздничное настроение и они решили закурить. Приятели уселись на скамейку и задымили. Внезапно Витёк насторожился и начал шептать уголком рта:
- Ты видишь того здорового хмыря в белой футболке?
- Ну, - Миша недоумённо посмотрел на приятеля.
- Он, кажется, следит за нами. Я его приметил минут двадцать назад. Куда мы идём, туда и он.
- Может, показалось?
- Посмотрим.
После седьмого бара приятели точно поняли, что за ними идёт слежка, причём, кроме хмыря в белом за ними следует, как минимум, ещё человек пять.
- Обложили, будут вербовать, - констатировал Витёк, - Придётся туго, их в три раза больше, но на нашей стороне внезапность. Я их сейчас отвлеку, а ты вырубай белого, он у них, видать, за главного.
И чтобы приободрить друга, добавил:
- Повяжем, сдадим куда надо. Может даже медаль дадут.
Но, Мишу ободрять не надо было. С криком:
- Русские не сдаются, - он сбил белого с ног и принялся его мутузить.
Русские не сдались, но и не победили. Через пару минут свалки их держали за руки и за ноги человек восемь.
Витёк и в этой патовой ситуации не потерял боевого духа:
- Я имел вас, империалистов – кричал он, - и ваших родных до пятого колена, и весь ваш мир золотого тельца.
Поняв, что полностью исчерпал запас идеологических установок, усвоенных на политзанятиях, он под конец обложил противника более привычным 13-ти этажным матом.
После этого оставалось только запеть: «врагу не сдаётся наш гордый Варяг», но тут Витёк понял, что-то пошло не так. Люди, крепко держащие их, улыбались и цокали языками.
Кстати появившийся переводчик разрулил ситуацию.
- Мы с моим другом, - объяснил главный «шпион» в белом, - поспорили, после какого гаштета эти русские свалятся. Я проиграл и угощаю всех.
Заключительная сцена запечатлела бывших идейных противников в ссадинах и синяках, сидящих с кружками за общим столом и орущих во все глотки «Катюшу».
Перед тем как расстаться в гостинице Витёк заплетающим языком спросил у дружка:
- А знаешь, Миха, почему немцы проиграли русским войну?
Ну?- как всегда, немногословно отозвался Миша.
- А потому, что ихний шнапс ни к чёрту: выпили, считай, по литру на брата, а не взяло.
