Только тогда в серебристом свете луны я и увидел ручейки слез, текущие по его щекам. Но их не сопровождали ни всхлипы, ни рыдания. Просто влага, дождем падающая из-под закрытых век. Он не содрогался и дышал очень размеренно, и лицо его выглядело умиротворенным.
Я легонько дотронулся до его щеки и затем машинально попробовал его слезы на вкус. Они были солеными.
— Хозяин, можно вам что-то сказать? — решился я на следующее утро.
— Бан, с каких пор ты опять принялся за старое? Я надеялся, что у тебя вся эта дурь уже из головы выбита. — Он вздохнул. — Ну ладно, говори, что хотел.
— Вы… вы разговариваете по ночам… И еще вы стонете, и… и плачете. — Я неожиданно понял, что те ночные слезы были первыми, увиденными мною у Маура за все долгие годы нашего знакомства.
Наступила пауза; одна из тех, которые всегда неизбежно следовали за тем или иным глупым моим высказыванием, пока собеседник соображал, как на него не слишком грубо ответить. Хотя я знал, что сейчас дело было не в этом.
— Я сплю по ночам, — сухо произнес Маура, отворачиваясь.
* * *
— Пора возвращаться, — проинформировал Эль-Орин, входя на следующий день в нашу комнату. — Эль-Ронт уже ждет нас. Поплывем на лодке напрямую по руслу реки, это не займет больше пяти дней. Поскольку теперь нет угрозы ловушек и атаки, мы можем передвигаться открыто.
— А нам не позволят на тех летающих лодках вернуться? — тихонько шепнул я на ухо хозяину, когда Эль-Орин вышел. — Так бы совсем быстро было…
Хоть я еще и помнил жуткие ощущения от путешествия по воздуху, но уж очень хотелось поскорее добраться до родных краев.
— Ага, быстро, — кивнул Маура. — Только вот внимание они привлекают еще то. Здешние люди и так уже не по своей воле эти виргри вблизи видели, но представь себе реакцию кого-нибудь в окрестностях наших деревень… Это ж шум-гам какой поднимется. Так что совершенно правильно решили, на водных лодках безопаснее для всех.
— Значит, завтра прощаемся, — молвил Аргон тем вечером, когда мы с ним и хозяином сидели у окна. — Я приду к берегу, чтобы вас проводить.
— Ты не поплывешь с нами до Карнин-гула? — огорченно спросил Маура.
— Я нужен здесь, сейчас придется очень многое восстанавливать и приводить в порядок, на счету каждый работник. Эль-Орин назначил меня ответственным. Когда все немного успокоится, обязательно доберусь до Карнин-гула, но вряд ли в этом году. Я постараюсь переслать тебе весточку, чтобы мы не разминулись.
Маура с улыбкой кивнул.
— А ты не думаешь перебраться в Гон? — спросил он. — После того, как закончишь с основными делами?
— Нет, я останусь жить на базе, — покачал головой странник. — Конечно, я продолжу исполнять обязанности Посредника, за неимением никого другого; да и здешние старейшины меня уже все-таки видели и знают. Но в самом поселении мне лучше не появляться.
— Они привыкнут, — горячо сказал Маура. — Теперь, когда угроза миновала… Их дети будут расти свободными от ненависти и страха!
— Вряд ли я доживу до той поры, когда чужих перестанут бояться, — тихо возразил Аргон. — Вряд ли кто-то из нас доживет.
* * *
На другой день мы стояли у реки, готовясь к отплытию. Весеннее солнце было еще нежарким, золотя верхушки деревьев ласковыми лучами, и на северо-запад дул легкий ветерок.
Переговорив с Эль-Орином, который напоследок отдавал ему еще какие-то поручения, Аргон направился к нам.
— Ну, Баназир, в добрый путь, — он дружески обнял меня, похлопав по плечу. — Ты очень вырос в моих глазах с момента нашей первой встречи. Возможно, ты тоже изменил свое мнение обо мне.
Странник был одет уже не в обычную широкую рубаху и свободные штаны, а в темный прилегающий костюм, как носили чужие на военной базе. Медные застежки его рюкзака тускло блеснули на солнце.
— Конечно же, господин! — растроганно закивал я, с огромным стыдом вспоминая все свои нелепые домыслы и подозрения с начала знакомства. — Вы… вы… — я не находил правильных слов, и неловко закончил: — Спасибо вам… за все.
— А я, видать, не вырос, — нарочито тяжело вздохнул Калимак. — Что ж, мне роста хватает. Я это переживу.
Вместо ответа Аргон открытым жестом протянул ему руки, и тот, недоверчиво покосившись, все же приблизился, и они искренне и крепко обнялись.
Наконец странник повернулся к Маура.
— Береги себя. Используй все свои шансы. И не забывай о наших планах.
Он поднял руку ладонью вперед, Маура машинально поднял свою, в последнюю секунду хотел сменить руку, но Аргон быстро прижал свою ладонь именно к той, обожженной и изувеченной.
— Я хотел бы иметь такого сына, как ты, — очень тихо произнес он.
А затем вдруг, нарушая обряды чужих, немного наклонился и тепло поцеловал моего хозяина в лоб, и они долго удерживали объятия.
— Помни, Маура. В сердце только один дом, и он всегда будет звать тебя назад, что бы ты ни делал, как бы ни пытался его забыть, — подвел он черту в каком-то их неоконченном разговоре.
Мы еще некоторое время молча глядели вслед одинокой темной фигуре, уверенным шагом удалявшейся по тропинке к холмам. Длинные черные волосы слегка развевались на ветру, и мне показалось, что в обычно усталой походке Аргона теперь появилась небывалая легкость, а плечи его расправились, словно крылья готовой к полету птицы.
Примечания:
[1] Кому.
[2] Код.
[3] Электрический разряд.
[4] Настройка.
[5] Четыре... три... два... один...
[6] Все горит!
Глава 20 - Домой
С громким кряканьем за нашей лодкой-платформой увязалась целая стайка диких уток. Они изо всех сил тянули к нам блестящие сине-зеленые шейки, раскрывали ярко-желтые клювы, и в их темных выпуклых глазках явственно читалось наглое: «А ну, делитесь, ребята, не жадничайте!».
— Смотри-ка, ничегошеньки не боятся! — с радостным удивлением воскликнул Калимак. — Видать, охотников в этих краях не водится. Жрать хотят, что ли?
— Ага, еще как хотят, — Маура уже доставал из своего мешка большую булку. — Надеюсь, ты их не перестреляешь на ужин, — добавил он.
Калимак не сразу понял его сарказм, но, вспомнив трагическую историю с белкой Котомкой, виновато покачал головой:
— Да ну тебя, ты мне это век помнить будешь.
Разломив булку на части, мы втроем принялись подкармливать уток, со смехом наблюдая, как они резво переворачиваются хвостиками вверх, чтобы поймать кусочки, упавшие мимо клювов.
Забавляясь, мой хозяин специально недокинул корм, и в воде выстроилось сразу несколько хвостиков в ряд, что вызвало у нас у всех неуемное веселье.
— Слушай, а можешь сделать так, чтобы они через одну перевернулись одновременно? — трясясь от смеха, спросил Калимак.
Маура понял его, и, рассчитав точную траекторию, очень быстро побросал кусочки хлеба только каждой второй утке, попадая аккурат перед ней. Они, как по команде, нырнули, перевернувшись вниз головой, словно полые деревянные поплавки.
Мы с Калимаком просто полегли от хохота и бурно захлопали в ладоши, отчего сопровождавшие нас птицы насторожились, но не отстали. Развлечение продолжалось, пока мы не скормили им целую булку, и лишь тогда они покинули нас, деловито чистя перышки.
Обернувшись, я заметил, что Эль-Орин молча наблюдает за этой сценой с передней части лодки. На лице его отражалось подобие любопытства, словно он искренне желал проникнуться нашим детским восторгом и самому ощутить его.
* * *
— Так слушай, Мау, я ему ка-а-к двинул кулаком прямо в челюсть, он аж отлетел, потом кричит: «Ребята, на помощь!», и тут набегают эти его ребята, во всеоружии, человек шесть там было, и на меня… Тут уж я через ограду перемахнул, и бежать. Зачем рисковать зря, как ты всегда говоришь, а? Я ведь не испугался, я бы их всех мог лицом в грязь, если постараться… Но я разумно поступил.
— Очень разумно, — засмеялся хозяин и повернулся ко мне. — Бан, если когда-нибудь у тебя возникнет такой выбор: голыми руками сражаться с шестью вооруженными парнями или спасаться бегством, ты уж выбери последнее. А то не видать мне своего верного спутника живым.
Мы дружно рассмеялись.
Не успели мы подойти к дверям, вокруг которых рос плющ и завораживающе мерцали голубоватые кристалловые светильники, как створки открылись. Я удивился, увидев у порога самого правителя. Должно быть, Эль-Орин доложил ему о нашем приближении заранее, тем самым неведомым мысленным способом, и он уже ждал нас. Одет он был не в привычную строгую брючную форму, а в некое подобие халата темно-бордового цвета, под которым была длинная, почти до пола, светлая рубаха.
— Добрый вечер. Заходите.
Мне показалось, что при виде моего хозяина щели глаз правителя расширились; но приветствовал он всех нас по обыкновению тепло и радушно, прикладывая по очереди ладонь к ладони каждого, не делая различий между нами и Эль-Орином.
В прихожей было темно, но следовавший за правителем помощник зажег несколько обычных висячих масляных ламп, только для нас, гостей, поскольку сами они вполне обходились без освещения.
— Вы наверняка устали с дороги. Для вас уже приготовлены комнаты. Хотите перед сном еще поужинать? — предложил Эль-Ронт.
Хотя было за полночь, и долгий путь действительно утомил нас, мы с Калимаком радостно согласились, и он первым направился к столику на веранде, словно боясь, что хозяева передумают.
— Я сначала зайду к Ильба, — сказал мой хозяин. — Постараюсь не разбудить его.
Эль-Ронт молча шагнул за ним.
— Не нужно провожать меня, тар, — почтительно произнес Маура, оборачиваясь. — Я помню дорогу.
— Маура… — тихо сказал правитель, пристально посмотрев на него.
Одно мгновение хозяин безмолвно удерживал его взгляд, затем опустил глаза и неожиданно усталым и бесцветным голосом спросил только:
— Когда?
— Примерно за месяц до твоего прихода, — ответил Эль-Ронт.
Маура медленно, словно в полусне, кивнул.
— Вы… все-таки помогли ему?
— Никто здесь не содействовал этому. Ему было семьдесят пять лет. Для людей это почтенный возраст. Потеря памяти могла сократить его дни, но ненамного.
— Он… говорил что-нибудь?
— Нет. Он мирно ушел во сне.
Хозяин развернулся, уходя по тропинке вглубь сада, и скоро фигура его растворилась в темно-синих сумерках.
Я обеспокоенно направился следом, но меня остановил Эль-Ронт:
— Дай ему побыть одному.
Растерянно я перебирал в руках кончики своего пояса.
— Господин Ильба… умер? — решился спросить я.
— Да, — коротко ответил правитель. — Маура любил его. — Это было скорее утверждением, чем вопросом.
— Наверное, любил, — кивнул я печально. — Хотя тот и был порой несправедлив и жесток с ним… даже очень.
— Это тоже проявление любви, — сказал Эль-Ронт. — То, которое было привычно ему.
Вместо того, чтобы присоединиться к уже начавшему ужинать на веранде Калимаку, я снова вышел в сад.
Неподалеку у продолговатого стола под деревьями расположилась небольшая группа чужаков, очевидно, отмечающих какое-то радостное событие, так как перед ними стояло угощение и кувшины с напитками, и откуда-то звучала странная медленная музыка, источника которой я не видел.
Услышанная новость сильно огорчила меня, но не явилась ударом. Жизнь господина Ильба была долгой и насыщенной, а то беспамятное состояние, в котором старик
Можно оставить полный текст, создать раздел с названием произведения, и добавлять в него уже отдельные главы)