Итог. Глава 3

Ведущая свой рассказ своим чередом, с одним только временным разрывом, необходимым каждому путешественнику для того, чтобы разместиться на новом месте и собраться с мыслями, чтобы двигаться дальше, и продолжающая всё-то, к чему вела предыдущая глава.
– Вот куда нам нужно попасть. – Сказал Вавилонянин, ткнув пальцем в экран огромного телевизора, установленного в гостиной загородного дома Николая, в котором он по своему великодушию, на которое его настроил завораживающий взгляд Вавилонянина, со своими внушающими свойствами, предоставил для их общего размещения. А сам значит, чтобы не мешать им здесь проживать, уехал поскорей отсюда, – благо он человек богатый и у него таких мест, где можно большой компанией остановиться, полным полно, – и по просьбе Вавилонянина, обладающего необыкновенным даром убеждать людей, и опять же, сопровождающейся его умением воздействовать на сознание человека внушением, обещал забыть на своё время об их существовании, как и о наличии в реестре его недвижимости этого дома.
И вот когда они все так благополучно разместились в доме Николая, – Николаю Вавилонянин обещал не забывать его, и как только он понадобится, например, для того чтобы отвести их в город, то он ему об этом даст знать, –  то Вавилонянин с чайным блюдцем в руках, помешивая ложечкой чай, прохаживался в гостиной в халате Николая, заявившего по приезду: «Всё моё здесь, ваше», – а об этом его Вавилонянин честно не просил, и значит, это было им сказано от души (такова ментальность этих людей, сделал вывод Вавилонянин), – то в этот момент на экране телевизора, этого удалённого окна в мир человека, транслирующего, как  вкратце объяснил Николай, в прямом эфире всякую лабуду, вёлся репортаж из самой гущи и само собой центра событий.
– В эфире? – ещё переспросил Вавилонян, определённо натолкнувшись на нечто такое, что его заинтересовало.
– Ну да. – Пожимая плечами, ответил Николай. Ну а Вавилонянин, посмотрев знаково на Табинега, дал тому понять, что они напали на след. И как спустя время, после убытия  Николая, объяснил Вавилонянин Табинегу, то беглецы прихватили с собой из храма эфир, эту субстанцию соответствий своей временной среды и всё в концентрированном виде, погружаясь в которую делался переход из одного состояния в другое, из одного мира в другой. 
– И для чего он им нужен? – спросил Табинег.
– Точно сказать не могу. Но если его смешать с местным эфиром, – бросив взгляд на экран телевизора, откуда в прямом эфире транслировались новостные события сегодняшнего дня, Вавилонянин сказал, – то можно внести существенные изменения в существующий порядок вещей.
– Но для чего? – вновь задаётся вопросом Табинег.
– У них, как мне думается, два варианта действий в попытке избавиться от преследования, и внести свои существенные корректировки в своё прошлое настоящее. Это выстроить свою ментальную стену на временном переходе, либо вывернуть наизнанку время, нарушив порядок его течения, перенаправив стрелу времени в обратную сторону, где причина и следствие изменений во времени поменяются местами. И они сегодняшним будущим изменят прошлое. – Озвучил свою мысль Вавилонянин. И судя по растерянному виду Табинега, то он, либо слишком близко к сердцу воспринял это сообщение Вавилонянина, либо ничего так и не понял из сказанного. И, пожалуй, второй вариант был более ближе к нему.
Но Вавилонянин был слишком занят своими мыслями, чтобы заметить эти разумения в Табинеге, и он продолжил вслух размышлять. – Вот нам и придётся изучить местную среду существования человека, сконцентрированную в эфирное время, и по его знаковым характеристикам мы сможем выйти на наших беглецов. А для этого мы должны стать своими для сегодняшнего человека, живущего в соответствии со своим положением в своём эфире, в различных средах своего существования, в этих клубах по интересах. А их, как мною понимается, не мало. Но нам все и не нужны. Мы выделим для себя основные сферы существования человека, в которых превалирует своя область его разумения, а дальше дело техники, как говорят здесь.  – Вавилонянин закончил свои размышления вслух и перевёл всё внимание на телевизор.
А там как раз закончилось эфирное время новостей вкратце и теперь вёлся репортаж от первого лица какого-то репортёра. Что не самое главное и которого, в общем, никто не слушал из находящихся в гостиной людей, кроме прохаживающегося по гостиной Вавилонянина, – здесь так же на креслах разместились Табинег и Ид, – а так сильно заинтересовало Вавилонянина то, откуда вёлся этот репортаж – из самого подножия уходящих в самые небеса небоскрёбов.
И, видя это, Вавилонянин, в ком с рождения живёт генетическая память его предков о самой первой башне, подпиравшей собой небеса, естественно не смог удержаться на месте и в волнении не броситься к экрану телевизора и, ткнув пальцем не просто в экран, а в небоскрёб, озвучить дальнейшие планы: «Вот куда нам нужно попасть». И хотя им двигала внутренняя потребность и по-современному, субъективизм, Табинег, имевший право совещательного слова, чувствуя себя так комфортно как никогда, не стал возражать Вавилонянину, а он, потянувшись к рядом стоящему столику, наполненному бутылками, прихватил одну и наполнил стоящую там же рюмку. После чего он разом опустошает её и начинает себя чувствовать ещё более одухотворённым и счастливым.
Вавилонянин между тем продолжает в возбуждении волноваться, вглядываясь в передающую этим экраном картинку. – А для того чтобы нам туда попасть, нам нужен он. – Теперь Вавилонянин тычет пальцем в лицо, ведущего свой репортаж корреспондента. С чем он смотрит на Табинега, а тот и не знает, как на это реагировать и что от него требуется.
– Запиши его имя. – Немедленно реагирует на это замешательство Табинега Вавилонянин.
– Запиши. – Отдаёт команду Иду Табинег. А тот на этот раз озадачен, не зная, что использовать для этого дела. И приходиться Вавилонянину прийти к нему на помощь, протянув ему записную книжку с ручкой, с которыми с ним поделился Николай по своему отъезду, оставив в ней свои, а также все ему известные контакты Вавилонянину.
– И контактный номер телефона запиши. – Добавил Вавилонянин, чьё общение с Николаем пошло очень ему на пользу, чего не скажешь насчёт Николая, в этот же день, по въезду в город,  попавшему в страшную аварию и тем самым выпавшего из разумной и деятельной жизни на тот продолжительный срок, об окончании которого, ни один из его лечащих врачей не берётся сказать. А вот разводить и опускать руки, врачи не рекомендуют, пока есть хоть какая-то надежда на чью-то другую смерть, которая может дать ему донорский орган, унесённый им этой аварией, а может ещё раньше, по вине не щадящего свой организм образа жизни Николая, любящего уходить в долгоиграющий запой, который и стал косвенным виновником этой аварии, в которую он по своей невнимательности и из-за своего заторможенного состояния и попал.
Когда же Ид записал контактный телефон с экрана телевизора, Вавилонянин забрал у него записную книжку, положил в карман халата и, похлопав рукой по карману, вновь было взялся за чайную ложечку, как вдруг, новое событие из экрана телевизора привлекает его внимание. И на этот раз это событие подаётся уже другим ведущим, в лиловых штанах, что видимо самая выразительная и отличительная в нём характеристика, ну и плюс голосистый до писклявости голос. И при этом эта подача происходит в таком импульсивном ключе и всё это под так быстро сменяющуюся картинку, что непривыкшие к таким резким сменам декораций картин действительности, Вавилонянин и его спутники, забыв про дыхание, еле успевают за всем этим наблюдать своим немигающим взглядом.
А ведущий всё тараторит и тараторит, обрушивая за расчётную единицу времени на них столько информации, сколько они до этого может быть получали за год, да ещё и эта сменяющая друг за дружкой, как в калейдоскопе картинка, так довлеюще действует на них, что уже и не возможно понять, где начало, где конец и вообще о чём сейчас идёт речь. Правда, общий посыл, Вавилонянин хоть и смутно, но понял. Некая для него, но в местных реалиях существования, всем известная персона, которая всегда у всех на слуху, вновь удивила общество чем-то для Вавилонянина непонятным, здесь называемым, эпатажем («Наверное, спортсменка и быстрее всех бегает по кругу, – сделал вывод Вавилонянин»), а в частности, озвучив своё намерение сыграть свадьбу. А вот с кем, то все скоро об этом узнаете и подивитесь.
Так в перерывах, между показами хроники поведения этой всем известной по своему экстравагантному и шумному образу жизни персоны, впускался в эфир этот ведущий, явно завидующий известности этой персоны и желающий откусить для себя кусочек от этой известности, и начинал эмоционально вопить о ней, не переставая. Затем ему рот затыкали опять какими-нибудь сбивающими с толку зрителя кадрами из личной жизни этой медийной персоны (так сейчас называется известность), и так чередуясь вёлся этот репортаж тоже с места событий, правда, только снаружи того особняка, где сегодня планировалось проведение этого празднества.
И как всему итог, должное всех взволновать заявление ведущего. – Из неназванных источников, близких к новобрачным, стало известны некоторые подробности свадебного церемониала. – С интригой проговорил он по секрету всему свету, и желательно высшему, для которого собственно и ведётся этот репортаж. Здесь он делает кульминационную паузу, озирается назад, смотрит на массивного вида ворота, из глазка которого, вполне возможно, что ведётся наблюдение за ним, и по заранее оговорённому сигналу, готова выскочить охрана, для того чтобы для виду намять им всем бока, – а ты, падла, в лиловых штанах, чего тут без приглашения делаешь, портя своим видом интерьеры видом замка нашей госпожи (она, если кто не знает, обожает цистеревый цвет), – после чего он возвращается к своему микрофону и зрителю, и пока ещё есть время и не выскочила охрана, – а судя по повороту дверных замков, это вот-вот произойдёт, – начинает речитативом сообщать эту новость.
– Стал известен так называемый прайс для ещё неопределившихся с подарками гостей свадьбы, я бы его ещё назвал вещдоком, который послужит в будущем для оценки поступков госпожи Нехочухи, – вынимая из кармана клетчатого пиджака, как раз под стать этим лиловым штанам (другой даже не возможно себе представить, что ещё за безвкусица), эти последние слова, с некоторой иной интерпретацией своих слов и добавлением, ведущий проговорил уже устами Вавилонянина, на подсознательном уровне пришедшего к пониманию той персоны, о ком велась речь. Затем ведущий разглаживает вынутый лист бумаги и начинает в него, как будто и так не знает, быстро вглядываться, чтобы попытаться быстро прочитать в нём написанное, пока этот лист бумаги не вырвали из его рук те, кто по долгу своей службы нанят был охранять спокойствие своей госпожи – люди угловатого вида, все на одно лицо, в чёрных очках, костюмах и почему-то лысые (не почему-то, а у них зашкаливающее содержание тестостерона в организме).
И вот когда ворота, ведущие во внутрь особняка, вовсю ширь распахиваются и откуда