Верблюжья прошивка.

именовавшихся добровольными народными – это было настоящим чудом из разряда самому себя высечь. Достойно вели себя и бригады в белых халатах, выявляя носителей мелких половых болезней – тайное совокупление становилось предметом осуждений на рабочих собраниях, что являлось несмываемым позором и бегством на край земли. Главный верблюд в это время напоминал о своем бессмертном присутствии с газет, плакатов, собраний, знамен, комсомольских и прочих билетов, а мы с каждым годом увеличивали выплавку чугуна и стали, не забывая расшаркиваться перед ним лозунгами «Наш труд - Родине». Отечество тогда было не в моде, как впрочем, и сейчас, но разве было нас остановить перед целью - разобраться с проклятыми пиндосами? Мы и разбирались, приобретая у спекулянтов техасы, потом джинсы, магнитофонные записи, пластинки, а если попадался порножурнал – он хранился в такой тайне, что любое подполье могло бы позавидовать стойкости верблюдооколпаченных комсомольцев. Так мы освобождались от верблюжьей зависимости, нося на лацканах пиджаков значки с изображениями двугорбых, а вечерами слушали в застенках не верблюжью музыку. Так и происходило раздвоение личностей, которых пытались держать в брезентовых перчатках, утыканных верблюжьими колючками.
  Прошло много лет с тех пор. Верблюды стали в одну сторону, пиндосы в другую, а секс растворился в кислоте с неменделеевским названием ЛГБТ, растеряв валентность и главное назначение. С одной стороны, все остановилось - воровские дела не переносят шума, с другой стороны появился выбор - че хош, то и делай, с третьей стороны началось возвращение в верблюдоносцы – значки заменили новыми популярными именами. Боже, кого там только нет, среди новоиспеченных верблюдов – пальцев рук не хватит сосчитать. А чтобы новый верблюд жил и был уважаем, на него напускают других верблюдов. По старому их называют патриотами, активистами, рецидивистами, публицистами, а кто был смел на язык, называл их онанистами или пи..ерастами. О, как прекрасен наш язык, только он в одном слове может собрать в кулак энергию, способную крушить все на своем пути. И вот началось: одногорбые верблюды начали подавать голоса, а двугорбые верблюды начали их рвать. Для слабохарактерных, подобное зрелище выглядит правдоподобным – враги дерутся, а для не прошитых верблюжьими нитями – зрелище подобно пинг-понгу. По любому, зрелище заказано, а кто и чего увидел из зрительского зала уже роли не играет – видеть должны сцену! Так работает современный Колизей, над которым можно летать на вертолете и наблюдать, как за битвой верблюдов, так и за зрителями – болеющими за своих кумиров, к кому себя приставили. Как к стенке, чтобы не упасть с похмелья – в случае победы не любимого верблюда.
  А что делаем мы в это время, старые люди, освободившиеся от верблюжьих прошивок? В огромном салоне вертолета пьем спиртное от всех стран и народностей, вспоминаем наших девчонок в капроновых чулочках со швами, слушаем рок-н-ролл, аплодируем нашим гармонистам и контролируем домашние дела по телефону. При этом, ловим рыбу в виртуальном аквариуме, заглядываем в фабулу и ничего в ней нового не находим, ведем переговоры на выгодные темы, разговариваем с друзьями через интернет по всему миру, а на портрет главного верблюда из мраморного дома смотрим с благодарностью. Именно он дал нам возможность чувствовать себя свободно - раздвоившись в уважении к прошлому, без понимания настоящего, без осознания, кто враг или друг, но с чувством исполненного долга – мы отдали от себя свое здоровье, и при этом ничего не требуем взамен. Это он нас заставил любить все запретное. Разве это не свобода, когда ты никому не нужен, а при этом еще и не должен? Поэтому, любить верблюда не запрещено, как и обожать кота, только опору из него не желательно делать - все равно уйдет в своем направлении.
  А кто не понял, о чем я написал, советую дожить до моих лет, тогда все и станет на свои места, где верблюд займет свое достойное место в природе, а мы, отбитые на голову старики, свое, помнящие вкус настоящей еды и сигарет – без внимания к верблюдам, место которым отведено в пустынях или заповедниках.

                                    С уважением ко всем читателям    Никита Антонович.